Андрей Бондаренко - Купчино, бастарды с севера

— Разверни, — нахмурившись, потребовал один из дедков. — Майор российской полиции, говоришь? Ну-ну… А вдруг, милок, ты являешься этим… э-э-э, оборотнем в погонах?

— Не, Петрович, не похож парнишка на оборотня, — подключился к разговору второй старичок. — Не тянет. Это я тебе как бывший следователь по особо важным делам авторитетно заявляю.

— Почему — не тянет?

— Во-первых, из-за машины. Обшарпанный «Опель» со старыми и свежими вмятинами. Лет десять-двенадцать ему, никак не меньше. Во-вторых, ботинки на майорских ногах — белорусского производства. Уважающий себя взяточник и коррупционер скорее удавится, чем наденет белорусскую обувь. Мол, драгоценный имидж можно загубить раз и навсегда. В-третьих, на рубашке у фигуранта верхняя пуговица расстегнулась. И что же мы наблюдаем в образовавшейся прорехе? Правильно, свежий засос. А разве оборотней — взасос — целуют? Ну, уел я тебя, недоверчивого?

— Уел. Спорить не буду, — согласился Петрович и, милостиво улыбнувшись, разрешил: — Проходи, майор.

— Гав! — поддержала старенькая немецкая овчарка. — Мол: — «Путь открыт, служивый…».

— Всем спасибо, — вежливо поблагодарил Пашка. — Премного благодарен. Я по-быстрому…

Прежде, чем войти в квартиру Тощего бастарда, Сомов внимательно осмотрел дверное полотно и косяки дверной коробки.

«Правильно, Пашенька. Правильно, дружок», — одобрил внутренний голос. — «Кто этого чукотского деятеля знает? Вдруг, он усиленно бережётся и пользуется всякими волосками-маячками? Дело-то житейское… Нет, всё, вроде, чисто. Можно заходить…».

Быстро и практически бесшумно отомкнув два стандартных замка, он прошёл внутрь.

«Вполне жилой запах», — насторожился подозрительный внутренний голос. — «Даже лёгкий цветочный аромат явственно ощущается. Женские духи? Не буду, пожалуй, утверждать столь категорично… В любом случае, так в квартире записного и хронического холостяка пахнуть не должно. Как — так? Приятно, вот как. Никакой тебе затхлости, неустроенности и заброшенности. Ладно, разберёмся…».

Малогабаритная двухкомнатная квартира была обставлена скучно и стандартно, то есть, в полном соответствии со строгими ведомственными инструкциями: вешалка, буфет, одёжный и книжный шкафы, письменный стол, четыре колченогих стула, двуспальная кровать, пыльные узорчатые шторы, скромный кухонный гарнитур, отечественный холодильник, допотопная стиральная машинка — «Волна».

Пашка зашёл в ванную и удовлетворённо хмыкнул:

— Этого и следовало ожидать — вся раковина заставлена флакончиками, баночками и скляночками. А также завалена всевозможными пластиковыми тюбиками. Дамская косметика, ясен пень. Аналогичными штуковинами и в моей ванной раковина захламлена. Сашенцией, понятное дело. И на этикетках значатся примерно те же названия-логотипы. Да и банных халатов на крючках наличествует два: один — мужской, другой, соответственно, женский… А это ещё что такое?

В дальнем углу ванной, рядом со стиральной машинкой, располагался высокий светло-бежевый шкаф-пенал — явно новенький, не входящий в стандартный «ведомственный мебельный комплект» и купленный, судя по всему, совсем недавно.

«Сюрприз!», — распахнув дверцу шкафчика, мысленно присвистнул Сомов. — «Разномастные парики, шиньоны, накладки, фальшивые усы и прочие гримёрные принадлежности-причиндалы. Причём, парики — в основном — женские. Но есть… м-м-м, и из серии — „унисекс“. Ну-ну… Очевидно, дело обстоит так. После работы Тощий бастард, как правило, выходит на вечернюю прогулку по Купчино. Причём, уходит из Офицерского дома он в одиночестве, да и возвращается всегда один. Без каких-либо женщин. Значит, у его сердечной пассии — просто напросто — имеется запасной комплект ключей. Подполковник отправляется на вечерний променад, а минут через пятнадцать-двадцать после этого неизвестная девица, загримированная на совесть, проникает в квартиру, готовит сытный ужин и ждёт возвращения Назарова… К чему такие сложности? Значит, существуют на то важные и веские причины. Сторожатся наши любовнички. Сторожатся. Не хотят, чтобы их видели вместе. Поэтому и играются в опытных конспираторов. Барышня, надо думать, заходит в эту квартирку в одном облике, а покидает, сменив одежду и парик, в другом. Например, в парадную зашла пухлая блондинка в тёмных очках, а через несколько часов вышел худенький неприметный подросток. Артисты, блин горелый. Ладно, продолжаем наш осмотр…».

Осматривать, впрочем, было особо и нечего. Кухня, двухкамерный холодильник, заполненный стандартным продуктовым набором — без чёрной икры в трёхлитровых банках, средиземноморских мидий, тихоокеанских омаров и коллекционных итальянских вин. Комната-кабинет с письменным столом, книжным и одёжным шкафами. Спальня с просторной, аккуратно застеленной двуспальной кроватью, телевизор на подставке, пара прикроватных тумбочек.

— Совершенно ничего интересного, — ворчливо пробормотал Пашка. — Даже глазу не за что зацепиться…

«Не торопись огорчаться, майор», — оживился внутренний голос. — «Смотри, на правой тумбочке лежит фотоаппарат. Солидный такой, навороченный… Ага, не какая-нибудь там легкомысленная китайская „мыльница“, а серьёзная швейцарская вещица. Уважаю… Так, смотрим правым глазом в крохотное окошечко, нажимаем указательным пальцем на зелёную кнопочку, крутим чёрное колёсико и просматриваем последние снимки, сделанные этим аппаратом… Ух, ты! Красотища-то какая! Я тащусь и медленно офигиваю…».

Снимки были бесконечно-пикантными и носили ярко-выраженную эротическую подоплёку: полуобнажённая и полностью голая Марина Бокий во всех ракурсах — и одна, и с Тощим бастардом, и с Толстым.

— Вот же, деятели раскрепощённые, — неодобрительно покачал головой Сомов. — Чукотско-шведская семейка. Так их всех и растак… Что теперь со всем этим делать? В том смысле, рассказывать Тургаеву про эти сексуальные игрища? Не рассказывать? Мол, офицерская честь и всё такое прочее? Надо будет с Сашенцией, обязательно, посоветоваться…

Установив в неприметных местах два «жучка» (один на кухне, а другой в спальне), Пашка покинул квартиру подполковника Назарова. Почему только два? Сколько было «жучков» в переданном от генерал-лейтенанта «наборе», столько и установил…

Александра уже ждала его в «куриной» забегаловке, заполненной, не смотря на обеденное время, дай Бог, только на четверть.

— Зима — не самое удачное время для коммерции, — принимая в гардеробе Пашкину куртку, пожаловался пожилой администратор Гиви. — Люди сонные, усталые. Долго за столиками не сидят. Разговоры не разговаривают. Покушали, заплатили и ушли… Заходи, батоно. Всегда рады. Супруга твоя сидит по правой стороне, за дальним столиком. Очень красивая и умная женщина. Повезло тебе, Павел Сергеевич.