Геннадий Скубилин - Записки следователя

Услышав это, около Нилина тотчас выросла робкая старушка:

— А мне не поможете?

— Что случилось?

— Билет в кино на улице потеряла. И нет денег, чтобы купить новый. Объявите, если кто его нашел, чтобы вернул.

Майор милиции улыбнулся для порядка, потом нагнулся и поднял с пола билет.

— Вот он, получите… Ваш.

— Чудеса да и только, — умилялась теперь пожилая женщина. И никто не понял фокусы, которые проделал заботливый и чуткий майор. В чрево автомата для продажи газет он сам опустил трехкопеечную монету, а старушке отдал свой билет.

Но зато вслед ему благодарно неслось:

— Милиция — она все может.

В кабинет следователя колобком вкатился кругленький маленький старичок. Весь его вид, — живые хитрые глаза, бородка клинышком, кокетливые ужимки, — напоминали джина, выпущенного из бутылки.

— С чем пожаловали, папаша? — спросил следователь.

— С-свистогонов-с я буду. Недалеко живу — через улицу. Есть дело, милок. Мне бы сообщить кое-что нужно насчет соседа. Надо бы досконально заняться им, — доверительно изрек посетитель.

— Что он ворует, хулиганит?

— Покедова не замечал. Но уж больно заносчив. Считаю, на любое «мокрое» дело может пойти. Даже не здоровкается. Вот я и думаю: хорошо бы обыск у него сделать. Так, на всякий случай. Для бдительности.

В небольшой торговой точке шла смена продавцов. Один передавал материальные ценности, второй — веселый — принимал их. Веселый сказал мрачному:

— Догадываюсь, почему тебя невзлюбило начальство. Не угощал кого следует, поэтому и лишился завмаговской должности. У меня будет по-иному. Для руководства ничего не пожалею. И водка и закуска для них найдется.

Так он и действовал.

Через год, после первой ревизии, догадливого арестовали.

— Знаю, почему ты попал в тюрьму, — сказал в суде своему веселому сменщику его мрачный предшественник, — больно щедрый был для начальства. За счет государства. Это — я тоже догадался.

Прошка Кусачев давно наблюдал за подозрительными действиями Артема Рвачева, который таскал вечерами от колхозной зерносушилки пшеницу.

— Как ворует, — сокрушался, качая головой, честный сосед, — опять поволок к себе домой мешок зерна. Ну, ничего, гражданин Рвачев, я тебе это припомню, надо будет — заявлю в милицию.

И припомнил, и заявил… через год, когда поссорился с соседом из-за межи.

Водитель грузовика Рюмашкин, упитанный, краснощекий, лет сорока мужчина, не пропускал ни одной телепередачи или статьи в газете о причинах алкоголизма. В знании норм употребления спиртных напитков ему не было равных. К нему частенько обращались приятели с просьбой подсчитать, сколько им можно выпить, чтобы не захмелеть.

Рюмашкин моментально с карандашом в руке по замысловатой формуле, где исходными данными были вес, длина рук, ног, размер головы, торса, рост, походка, вычислял требуемые нормы.

Приятели были ему благодарны. Все обходилось благополучно, но как-то ГАИ задержало самого Рюмашкина. В кабине его машины прочно обосновался запах, характерный для цехов, изготовляющих винно-водочные изделия.

— Да трезвый я! — протестовал Рюмашкин.

Пришлось отправить его на экспертизу. «Водитель пьян», — заключили врачи.

А тот яростно отбивался от обвинения и требовал повторного освидетельствования. Но и новое заключение ничем не отличалось от предыдущего. Было лишь сообщено уточнение: «Опьянение средней степени».

— Ах, средней! — обрадовался Рюмашкин. — А я-то слушаю-слушаю. Против средней степени я ничего не имею. Это я не отрицаю. А то вдруг, пьян! До такой степени я никогда не напьюсь, потому что контролирую свою норму, знаю, сколько мне нужно выпить, чтобы не захмелеть. Могу продемонстрировать свою теорию, по которой я действую. Мой вес — девяносто килограммов, рост — сто семьдесят сантиметров, все это перемножим. А затем разделим на объем груди и прибавим разницу в длине ног и рук. Получится, что научно обоснованная моя норма 430 граммов водки или кило двести сухого, а я употребил и того и другого в два раза меньше, так что верните-ка мои права…

— Только через два года и при другом отношении к своей норме, — ответил госавтоинспектор.

— Подвела теория!

Это случилось почти в первый день, когда лейтенанту выдали новенькую милицейскую форму. И шел он, замечая, с каким интересом и даже влюбленностью посматривают на него симпатичные девушки. Значит, холостяком не останется.

И сам он любовался собой — все на нем было новенькое: и шинель цвета маренго, и погоны с одним красным просветом и двумя блестящими новенькими звездочками, лейтенанту одного хотелось — отличиться по службе.

А между тем происшествие не заставило долго ждать. Вдруг, когда он горделивою походкой проходил мимо стайки девушек, то услышал сзади истошный женский крик. А через секунду увидел малюсенькую немощную старушку. Она, ломая руки, взывала о помощи:

— Товарищ милиционер, товарищ…

— А, — все что сумел сказать, оторопев от предчувствия тяжкого преступления. Так и было на самом деле. Старушка на одном дыхании продолжала:

— Я сбежала из дома. Защитите. Меня душили соседи.

«Вот он, мой звездный час! — подумал лейтенант — задержу убийц этой несчастной женщины. Неплохо для начала». А между тем старуха, ухватив офицера милиции за борт новенькой шинели, тащила, тащила к себе домой.

Быстро, почти молниеносно, как лейтенанта учили в средней специальной школе милиции, он вбежал в квартиру заявительницы. В комнате, действительно, стоял такой запах, что дышать было нечем. Он рванул на себя дверь соседей несчастной убиенной женщины, которую пытались задушить. Не ожидая такого гостя, хозяйка этой квартиры замерла от удивления, увидев перед собой взъерошенного лейтенанта милиции, а когда оправилась от шока, виновато и беспомощно развела руками:

— Извините. Мы не хотели. Но так вышло. Запах распространяется потому, что мы клопов уничтожаем…

Можно было смеяться, но лейтенанту хотелось заплакать, так все хорошо начиналось: душили соседи…

Когда Витьке Козликову пришла домой повестка из милиции, он не сомневался: его нашли, теперь — тюрьма.

Виктор трусливо и растерянно заметался по комнате. В его голове стучала мысль: надо идти быстрее к следователю и во всем самому сознаться. За чистосердечное признание меньше дадут.

И еще ему стало ясно, что выдал его милиции неверный корешок Колька Седой, у которого Козликов спрятал ворованную вещь.

Суетливо бросив в баул пару белья, горсть сухарей, две пачки сигарет, он устремился по повестке в милицию: во всем каяться, признаваться.