Геннадий Скубилин - Записки следователя

Сделав несколько робких шагов в направлении к деревьям, Августина поняла, что попала в джунгли. Вот уж где встреч с леопардами, тиграми, пантерами не миновать.

И снова каждая минута несла смертельную опасность, таила гибельный риск. Жизнь человека в джунглях ничего не стоит: пустячная добыча для свирепых диких чудовищ.

Когда подошла к ближайшему дереву, чтобы взобраться на него и обдумать свое положение, то перепуганно поняла, что она не этом экзотическом месте не одна. Однако всмотревшись в живое шустрое существо, скачущее по веткам, как обезьяна, она увидела на самой верхушке баобаба нагую девочку лет десяти, которая не только ловко срывала плоды дерева, но и выполняла роль впередсмотрящего сторожа.

Как моряк на мостике, она вглядывалась в даль водной глади — шторм утих, океан замер, превратившись в блестящее и гигантское полированное пространство, — и, похоже, либо ждала своих сородичей с морского промысла, таких же как она черномазых дикарей, либо несла вахту на случай появления белых разбойников, о которых немедленно следовало предупреждать родное племя типа «Мумба-Юмба».

Зоркие глаза дикарки давно следили за появившимся неаборигеном. Малышка спряталась за кроны деревьев, затем точным, быстрым прыжком оказалась на соседнем баобабе. Обладая завидной физической сноровкой, девочка, точно белка, соскользнула на землю и стремглав бросилась, без оглядки, наутек. В чащу леса. Только пятки сверкали.

Нетрудно было предположить, что чернокожая девочка припустилась оповестить взрослых сородичей. Дозорная малышка четко вела наблюдение за берегом, откуда местное племя всегда ждало опасность. Теперь гонец принесет им замысловатое известие.

За дни приключений Августина набралась не только страху, но и сил, ума, духу, что как-то от невзгод окрепла. Это была ее новая жизнь, а разумный человек быстро приспосабливается. Все старое, беспечное, когда можно не задумываться о последствиях своих действий, быть необремененной заботами о хлебе насущном и своей безопасности, словно не существовало и даже стало стираться в памяти.

Ниспосланные ей страдания — не господом Богом, а бестолковым, спесивым сокурсником Джованни делали ее выносливой, готовой преодолевать трудности, закалили тело и душу. И все-таки иногда казалось, что сердце не вынесет новых испытаний. Сознание окутывала темень. Искажалось течение мыслей.

Полностью заглушить ощущение беды было делом невозможным. Как бы мужественно ни сносились невзгоды. Августина жила только тем, что ждала их конца. Тягостно текло время. Неужели здесь, где-то у самого экватора, не лучшим образом наступит финал ее злоключениям, неужели бедствие ее молодой, красивой жизни неминуемо и нельзя ничего предпринять для своего спасения?

Иногда нарастающая безысходность положения заставляла отчаянно думать: какой смысл дальше жить? Что толку лишний день-другой изводить себя мучениями? Зачем поминутно взбадриваться эфемерной надеждой? Много ли радости дадут ей лишние часы биения сердца перед верной гибелью? Жуткие странствия не предвещали благополучного исхода. А в пустынной душе, казалось, не оставалось ни капли свежих сил.

Тогда Августина с перехватившим дыхание испугом ощущала такое свое состояние, словно попала в беспросветное, темное подземелье, которому нет конца.

От безоблачной прошлой жизни в душе оставалось только тяжелое, мрачное уныние. Она теряла последние капли самообладания. Чахла в томлении.

Предметы, явления — все сушило, стесняло дыхание. Августина, влюбленная в жизнь, раньше знала, что всякая ее заветная мечта осуществится. И нет печали! От этого была счастлива, беспечна. А еще и тем, что она милая, юная, благополучная. Вольное, удачливое, цветущее создание. Эпитеты самого лучшего свойства.

Теперь ее будущее жестоко разрушил и уничтожил безумно-чванливый Шпагетти. Как нужно было подвергнуть его самого суровому наказанию! Августине хотелось сгноить подлеца по суду. Расправиться с негодяем. Притянуть его даже к трибуналу.

О предательской роли Эммы в этом спектакле предстояло выяснить, если удастся выбрести отсюда.

Сердце ее, бесполезно ожесточенное, еще могло помышлять о мщении, хотя у самой жизнь висела на волоске. Впрочем, чаще она всем прощала. В мыслях.

Каждым обостренным нервом девушка чувствовала дыхание последних дней своего существования.

Отец шутливо, охотно и уверенно любил повторять: «Если нет надежды, то ничего не добьешься». Но вера в спасение сейчас, в окружении кровожадных тропических тигров, львов, удавов, буквально кишащих в траве, на деревьях, жить среди дикарей и бандитов представлялась заурядной химерой. Она оставалась без привычных пищи, одежды, жилья, гигиенических удобств, близких людей, мирного сна, на краю света.

В этой глуши быть растерзанной — нет ничего проще. А между тем события следовали своей чередой.

Вскоре из густой чащи низкорослых почти непроходимых тропических лесных зарослей вышла группа взрослых людей — загорелых до угольной черноты. Каждый абориген — с незатейливой повязкой из сухого тростника у пояса, с копьем наперевес. Не оставалось сомнений, что это люди из какого-то дикого местного племени.

Августина с любопытством и совсем без страха наблюдала за коренными жителями этого кусочка земли, находящего где-то в тропиках. Может быть, они не варвары, а ее спасители? Не с жестокостью, а с сочувствием отнесутся к ней.

А те в свою очередь с интересом изучали незнакомца, выплывшего из океана. Подобные «образцы» людей им попадались, но всякий раз вызывали неприязненное отношение. Чужаки для них являлись и любопытными и враждебными лицами. Местное племя не раз страдало от них.

Расстояние между дикарями и Августиной было не более сотни метров. Какие они устроят сюрпризы девушке, переодетой в мужчину? Августина, обратив внимание на то, что аборигены миролюбиво смотрят на нее, стала подавать им знаки, чтобы они подошли к ней: тихому, кроткому существу.

Дикари не шелохнулись, застыли у опушки. Выжидали. Осторожничали. Стояли смирно и боязливо, привыкали к ниспосланному океаном человеку. Августина упорно продолжала давать им понять, что она расположена к ним, готова сама им помочь, заодно просит у них доброты и сочувствия.

Те неотступно держались опушки джунглей, остерегались белолицего пришельца. Двое чернокожих отделились от группы сородичей и скрылись в зарослях. Вскоре прибыло пополнение — еще с десяток дикарей с повязками у пояса и копьями наперевес.

Но воинственного духа не выказывали. Напротив, чтобы показать незнакомцу, что у них нет дурных намерений, чернокожие положили копья на траву. Один из них, рослый, мускулистый, статный, сделал шаг вперед и властным, энергичным жестом приказал Августине подойти к ним. Это, похоже, был их вождь, предводитель. Дело продвигалось к знакомству.