Геннадий Скубилин - Записки следователя

— Разрешите, товарищ майор?

— Проходите, проходите, рассказывайте!

Майор напряженно слушал старшего оперуполномоченного уголовного розыска, постукивал пальцами по стеклу стола. Наконец, явно с тяжелым сердцем подвел итог:

— Удобно ли вам дальше помогать следователю расследовать дело? Ведь замешан Коровин! В поселке знают вашу роль в судьбе парня. Для большей объективности собранные сведения передайте Горелову. Тем более, кладовщица незаконно продавала ковры. Это по его линии. Думаю, так будет верней.

Майор встал из-за стола. Удрученный убийством, он, казалось, еще более похудел. Одна, как говорят, кожа да кости. Как руководитель райотдела, он не мог не предупредить Вершигородцева, что если установят виновность Коровина, старшего оперуполномоченного ждут неприятности по службе: коль взялся за перевоспитание в прошлом судимого, то отвечаешь за его поступки.

Понимал это и сам Вершигородцев. Он вышел из кабинета майора задумчивый. Пенсия! В ближайшее утро проснется и поймет, что не надо спешить на работу. Останется только вспоминать и рассказывать внукам, сколько раз рисковал жизнью, выполняя служебный долг. Вот, к примеру, такой случай. Как-то из-под стражи бежал опасный преступник Коваль. Семья его жила под Цавлей, в селе Бузина. Вскоре стало известно, что бандит дома. Ночью оперативная группа, возглавляемая Вершигородцевым, оцепила жилище преступника. Закрыли ему все пути отхода… По разработанному плану начали приближаться к хате. И тут из нее пальнули из ружья… Заплакали дети. Коваль, прячась за их спинами, прицеливался в работников милиции. Оставалось одно: рисковать.

— Может быть, ворвемся? — предложил кто-то из сотрудников Вершигородцеву.

— Дорогой ценой обойдется бандит, — ответил оперуполномоченный. — Сделаем так: отвлекайте Коваля, а я подползу поближе.

Так и сделали. Павел Иванович неожиданно вырос перед преступником, крикнул:

— Бросай оружие, стрелять буду!

Бандит на секунду растерялся. Этим воспользовался капитан, придавил к подоконнику Коваля. Тот успел лишь ранить оперуполномоченного.

Вершигородцев тогда получил именные часы от министра. Ну, да все это теперь не утешало. Перед глазами стоял Женька Коровин. Его открытое, чуть тронутое загаром лицо, доверчивые глаза. Оперуполномоченный, ему поверив, сказал:

— Итак, Женя, послушай внимательно. Однажды мальчик зажал в руке птицу и обратился к мудрецу: «Скажи, живая у меня птица?» Сам, хитрец, подумал: «Если старик скажет, что живая, то я сожму кулак и раздавлю ее. Если скажет, что мертвая, то я раскрою ладонь, и птица вылетит». Но мудрец сказал: «Как ты захочешь». Вот так же и я тебе, Евгений, отвечу: «На работу помогу устроиться, места в общежитии добьемся, помогать, как сыну, во всех делах буду. В остальном — как сам захочешь».

Евгений к сердцу близко принял теплые напутствия капитана и пообещал:

— Вы не пожалеете, что с доверием отнеслись ко мне. Когда смою все грехи, уеду на родину, в Донбасс.

— Нет уж, тогда мы тебя не отпустим. Хорошие люди в Цавле нужны.

На заботу капитана Евгений отвечал искренним желанием исправиться. Павел Иванович много раз бывал в цехе, где работал Коровин, говорил с людьми, которые окружали парня. Приглашал к себе домой, смастерил с ним отличную лодку. А потом гулял на его свадьбе. Но не с легким сердцем он шел туда. Анна Витюгина, ставшая женой Женьки, не очень-то нравилась капитану: ветреная, несерьезная. Но ни одним словом не обмолвились на этот счет Павел Иванович и его жена Елена Тихоновна с Коровиным, потому что видели: крепко любит Женя свою Аннушку.

— Коровин исчез, ты знаешь об этом? — спросил Вершигородцева Горелов.

— Как так?

— Ночью сел на поезд и тю-тю. Вот такие-то пироги. Давай мне материалы на него, а сам сходи к Анне Витюгиной. Поговори на правах старого знакомого, что ли… Мне она чепуху молола.

— Возьми материалы. Но запомни, они не на Коровина, а по факту убийства сторожа. У следователя прокуратуры возбуждено уголовное дело только по факту преступления, но не на Коровина.

— Извини, я оговорился. Сам считаю, что тут какое-то недоразумение. Ну, успеха тебе в разговоре с Анной. Зла, как бес. Подступиться не мог. Кричит: «Милиция меня женила на преступнике».

Решая по дороге сложную задачу, связанную с убийством сторожа, а заодно и с Коровиным, старший оперуполномоченный уголовного розыска не заметил, как за нелегкими мыслями постучал в дверь.

— Заходите, заходите, Павел Иванович, — забасила мужским прокуренным голосом мать Анны Степанида Пантелеймоновна Витюгина. — Легки, как говорится, на помине.

— Здравствуйте, хозяева. Я, собственно, больше к Анне. Дома?

— Отдохнуть после обеда прилегла. Разбужу.

Вершигородцев огляделся. Месяца два он не был в этой квартире. Появилась дорогая мебель, ковровые дорожки. Капитан слышал, как за перегородкой шептались мать с дочерью. Степанида Пантелеймоновна, видно, уговаривала Анну поговорить с капитаном.

Старшая Витюгина наконец появилась.

— Одевается. Присядьте.

— Заработок велик у Евгения? — спросил у моложавой родительницы капитан.

— В дела молодых не вникаю. Что получают — все их. Анна на заводе свою и его получку получала заодно. Какой прохвост выродился, Павел Иванович. Что ж теперь Анне делать? Имущество наше не конфискуют? К нему бандит никакого отношения не имеет, учтите!

Вершигородцев покачал головой, но не произнес ни слова.

В дверном проеме показалась Анна в цветном халате. Кукольное личико ее выражало нежелание вести разговор с сотрудником милиции.

— Привет, — произнесла Анна, словно сделала одолжение. — Что скажете?

Мать с состраданием смотрела на дочь и ломала себе руки:

— Угораздило же тебя, моя милая девочка. Погубила жизнь молодую…

— Пришли? — переспросила неуважительно жена Коровина.

— Не знаю, как и начать. Посмотрел на вас — уйти хочется.

— Не задерживаем, — распалилась Анна.

Мать ее причитала:

— На колоде бабы только и галдят про убийство. Говорят, люди видели, как Женька на сторожа напал.

— Кто видел? — спокойно спросил Вершигородцев. — Назовите, кто видел?

— А что это вы за него заступаетесь? Ишь, «батя»! — Иногда Женька называл так капитана.

— Ну ладно, один вопрос. Когда Евгений пришел вчера с работы?

— Темнеть стало. Часов в десять, может, одиннадцать. Переоделся и ушел из дому.

— И тебе ничего не сказал?

— Меня не было дома. К подруге ходила. Мама, дай закурить.

Мать и дочь курили.

— Рано, рано… — не спеша произнес Вершигородцев.

— Не говорите загадками. Что рано?