Геннадий Скубилин - Записки следователя

Как-то под вечер в дежурную комнату управления вошла немолодая женщина. Нетрудно было догадаться, что появилась она там неспроста. Озабоченный вид говорил о том, что у нее имеется серьезное дело. А бледное лицо, запыленные туфли, волнение, нерешительность заставляли думать, что она приехала издалека и визит в милицию ей дался нелегко.

Она попросила встречи с Русланом Юрьевичем Вихревым.

— Вы хотите встретиться именно с ним, или вас устроит любой другой следователь? — попытался уточнить дежурный. — Вы знакомы с ним лично?

— Желательно только его. Сама товарища Вихрева не знаю. Но слышала о нем, да и читала в прессе. Он ловко распутывает уловки жуликов, а я приехала из Загорьевска именно по такому делу.

Им, сотрудникам милиции, кажется, что успехи служебного мастерства отражаются лишь на оперативных совещаниях, да в послужном списке, но нет — от народа и это не скроешь.

Проходивший мимо дежурной части начальник следственного отдела УВД Виктор Викторович Белов пригласил женщину к себе, в кабинет.

— Что у вас?

— Да как вам сказать, — уклончиво произнесла женщина, все еще собираясь с мыслями.

— Ну уж выкладывайте, не стесняйтесь, попытаемся разобраться. — Начальник следственного отдела пододвинул ближе к себе пепельницу, размял сигарету, но не закурил. — Что вас привело к нам?

— Да вот неладно у нас не почте вышло. Мне скоро пять десятков стукнет. Половину из них проработала в районном узле связи. Одна такая там осталась. Как говорится, последний из могикан. Вокруг солидных людей нет, одна молодежь. А с нее какой спрос? Да и по характеру я такая, что не могу закрывать глаза на беспорядки.

— Ну, ну, — подбадривал женщину полковник милиции. Ему хотелось конкретности и откровенности. — Я вас слушаю.

— На почте пропала сумка с деньгами. А начальство не заявляет. Сергей Иннокентьевич Любарский думает, что — найдется. А теперь с нас собирают, чтобы погасить недостачу. Разве это правильно?

— А что это за сумка?

— Госбанковская сумка, брезентовая, с металлической застежкой. Ее у нас называют страховой сумкой. В нее начальник Воскресенского почтового отделения Полина Яценко запломбировала десять тысяч рублей, а до нас деньги не дошли.

— Поясните, пожалуйста.

— Это деньги от переводов, собранные от граждан за неделю. Полина Яценко, с ее слов, опечатанную страховую сумку положила в почтовый мешок среди писем, бандеролей. Содержимое мешка она перечислила в реестре. Опечатанный мешок и реестр передала тому, кто занимается кольцевым объездом всех сельских почтовых отделений и собирает почту — шоферу Холодняку и его напарнице сопровождающей Галке Семирухиной. Но вся беда в том, что Яценко, якобы, забыла в реестре написать, что в почтовом мешке лежит страховая сумка с десятью тысячами. И кто-то воспользовался этим.

— А может быть, Яценко не вложила в мешок сумку с деньгами?

— Не исключено. Хотя она — передовик производства. Я с ней работаю лет двенадцать, ничего плохого не замечала.

— Но как она могла забыть написать в реестре о самом главном?

— Представления не имею. Но я другое хочу сказать: какая молодежь пошла: лентяи, бездельники, гулены, грубияны, алчные до денег. Работать не хочу, а зарплату дай высокую. Взять нашу почту — все молоденькие со школьной скамьи, спешат пораньше убежать с работы, чтобы ринуться в общежитие к итальянцам. Они у нас обувную фабрику строят. Сами иностранцы не могут от них отбиться… Курят, пьют, как сапожники. Извините, может, преувеличиваю, есть и у нас, конечно, хорошие девушки. Взять хотя бы Валюшу Цепко. Вожаком молодежи ее считают. Решительная. Она и воюет с такими, как Ахторина, Щербакова, Барабанова.

Полковник нажал кнопку электрического звонка, вмонтированного под крышкой стола. Вошла секретарь. Полковник попросил пригласить к нему Вихрева и Юдина.

Им было предложено записать показания гражданки, назвавшейся Тарасовой Евдокией Петровной. Что они и сделали. А когда озадачившая милицию посетительница ушла, Белов молча, пытливо, вроде бы изучающе, посмотрел на примолкших сыщиков. Они ответили ему таким же долгим, многозначительным взглядом.

— Вы что уставились, точно видите меня впервые, — полусерьезно спросил Белов. — Выкладывайте свои мысли по заявлению Тарасовой.

— М-да, — проронил Вихрев. — Не знаю, что и думать. Моя голова пока на этот счет без особых мыслей. Во всяком случае, один подозреваемый по делу уже есть.

— Заявительница?

— Точно.

— Доказательства?

— Почему загорелась она желанием ехать к нам за сотню километров, хотя в Загорьевске есть своя милиция и прокуратура, — вставил Георгий Юдин.

— Ты же слышал, что она ответила — сюда надежнее. Там, якобы, начальники друг друга покрывают. А Любарский — приятель прокурора, — прокомментировал Вихрев.

— Какие у вас есть еще аргументы, чтобы заподозрить Тарасову?

Вихрев стал оживленно, не особо заботясь о логике, загибать один за другим пальцы:

— Тарасова — работница почты, а кто-то же из них похитил страховую сумку — раз; больше всех заинтересована придать происшествию гласность — два, в-третьих…

Руслана Юрьевича остановил начальник:

— Хватит, достаточно. Сейчас нам не до шуток. К тому же у вас будет время поломать голову над версиями. Принимайте дело к производству и выезжайте в Загорьевск. На передовую линию огня. Оттуда виднее. А против твоих, Вихрев, пунктов в отношении заявительницы я могу выставить столько же, освобождающих ее от подозрения. У нее, на мой взгляд, есть и алиби. Женщиной могут руководить честные мотивы.

— Соглашусь с вами, Виктор Викторович. На меня и моего, надеюсь, коллегу Тарасова произвела неплохое впечатление. Но, как известно, даже самый безобидный человек не так прост уже по одному тому, что чужая душа — потемки. Уверен в одном: нас с капитаном ждет очередное дело…

— Ждет запутанное, непростое дело. Поторопитесь в дорогу.

На следующий день, рано утром, прежде чем идти на почту, Вихрев и Юдин заглянули к начальнику Загорьевского районного отдела милиции подполковнику Борисову. Он их словно ждал:

— Вот и они: Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

О пропаже страховой сумки на почте он все знал. Перед нашим приходом сам беседовал с Тарасовой, у которой в подозреваемые угодила Полина Яценко.

— Почему?

— Тарасова неожиданно заявилась вчера, к ночи, в Воскресенское отделение связи и на столе у начальницы отделения среди бумаг нашла настоящий реестр на этот злополучный мешок с почтой. В нем значилась сумка с деньгами. Но Яценко почему-то переписала его. В новом реестре в графе, где записывается сумма денег в страховой сумке, «забывает» написать «десять тысяч»? По забывчивости ли? В спешке ли? А может быть умышленно, тогда какую преследовала цель?