Сергей Черняев - Брат Солнца

- Ну, тогда понятно. Посмотреть можно?

Артем открыл сбоку стол и вытащил пачку листов, скрепленных степлером. Анатолий Михайлович быстро пробежался глазами по тексту, усмехнулся в конце и спросил:

- А почему ни единой помарки?

- Это чистовик, – сказал Артем, снова открыл стол и показал другую стопку листков, исписанных абзацами текста, полными вставок и исправлений.

- Да… большая работа… - сказал Бусыгин, – я бы столько за два дня не написал. У следователя бумаг, конечно, много, но все стандартное, сочинять особо не приходится. А так, чтобы творить – я бы столько не потянул…

- Ну… Я же редактор… Пишу все время, правда, больше на компьютере.

- А вот… В час - час тридцать ночи ничего не видел, не слышал?

- Ничего. Я, когда пишу – как глухарь на току… И еще громыхало кругом. Я, чтобы грома не слышать, отключился маленько…

- Как это – отключился?

- Это у меня привычка такая. На работе народу много ходит, мы там локоть к локтю сидим за компьютерами. Кто съемки отсматривает, кто текст пишет, кто по телефону звонит… Вот. Если не отключаться от всего, - работать не получится. Это привычка… От шума…

- То есть это состояние такое?

- Ну да… Само получается… Иначе невозможно. Я только про рассказ думал, ничего не видел, не слышал…

- И криков не слышал?

- Нет.

- А ведь Брезгунов, говорят, на полрайона гаркнул.

Артем только пожал плечами.

- А во сколько все-таки спать лег?

- Думаю, в четыре - в пять.

- Ладно. А как узнал про выстрел?

- Утром включил телевизор, - смотрю, - нашу деревню показывают… Говорят, покушение на депутата. Ведущая знакомая новости читала…

- А дальше?

- Я подумал… Кто-нибудь из наших на съемки приедет. Пошел посмотреть. Это… Если подробнее… - Баба Маша мне козьего молока принесла попробовать. Я попробовал и побежал смотреть.

- Были знакомые?

- Да, оператор один…

- Ты с ним разговаривал?

- Ну, так, перекинулись парой фраз…

- Про Брезгунова?

- И про него тоже. Сказал, что тот пьет коньяк и ни одного плана нормального снять нельзя…

- Понятно…

Бусыгин в задумчивости стал поглаживать пальцами брови, как бы расправляя их от переносицы в стороны. Те, кто знал его по прошлой следовательской жизни, могли бы догадаться по этому жесту, что «Толик» начал соображать». Он и сам поймал себя на этом движении. Что же прояснилось? – Ничего. Впереди еще был непочатый край работы, картина еще даже не начала прорисовываться, но ему стало примерно понятно, какие сейчас можно сделать шаги.

- Анатолий Михайлович, это все? – не выдержал паузы Артем.

- Да. Только погоди… Подумать надо… - сказал Бусыгин и посмотрел в окно. – Есть над чем подумать…

- Я что-то важное сказал?

- Да много чего…

- А что конкретно?

- А вот это, брат, извини – тайна следствия… Помолчи минуту, есть одна мысль…

Он посидел еще немного и, наконец, сказал:

- Слушай, а ты мне можешь помочь?

- Ну… Смотря как…

- Вот понимаешь, Артем, по всему – дело это не политическое и даже не экономическое. Если бы это было так, никакого Брезгунова уже не было бы. Там все жестко. Бывают, конечно, осечки… Но даже по осечке было бы видно, что все серьезно. Все-таки по ночам по туалетам никто из этой среды стрелять не будет. Скорее, бомбу бы подложили. Но на всякий случай надо все проверить по максимуму. Сам я сделаю что смогу, но и ты мог бы помочь… - Бусыгин говорил и разглядывал Артема, как бы оценивая, насколько он может быть полезен.

-Да что нужно-то?

- Во-первых, надо держать язык за зубами. Особенно в деревне. Если узнают, что я этим делом занимаюсь – замолчат. А так, может, и расспрашивать никого не придется – сами все расскажут, при своих-то.

- Вот Куканов, например, много мог бы рассказать… - улыбнулся Артем.

- Да, Куканов мог бы, – оценил юмор Бусыгин, – но на этот случай есть способы, как отделить одно от другого. Например, сопоставление источников информации. Так вот. Во-вторых. Было бы неплохо, если бы ты съездил в город и разузнал через знакомых, друзей на телевидении, как это дело смотрится из области, сверху. Может, про самого Брезгунова что найдешь.

- Сомневаюсь, что это возможно… Даже не знаю, куда сунуться. Я же простой телевизионщик, не генеральный директор и даже не главный редактор.

- Но выпуски новостные, предвыборные ролики, - все же через вас идет? Съемки какие-то хранятся?

- Ну, это телеканал «Наш край». Я там не работал…

- Может, знакомые есть?

- Есть. Оператор этот, ведущая,- но с ней контакта никакого, - она по жизни звезда… Ну и монтажеров пара.

- Ну вот и разузнай. Где-то что-то может вылезти. А я дорогу тебе оплачу и еще командировочные выдам.

- Так сильно нужно?

- Не хочу ошибиться, Артем…

- Ну, если так надо, - съезжу.

- Съезди, если можно… - сказал Бусыгин. – Ну и, наверное, до встречи…

- Анатолий Михайлович, а можно вас спросить? – Неожиданно прервал процедуру прощания Вереницын.

- Ну, спроси, - разрешил Бусыгин, засовывая записную книжку в карман своего рабочего камуфляжного костюма.

- А почему вы все-таки ушли из следователей?

- Понимаешь, Артем… - начал Анатолий Михайлович и хотел отшутиться, но вдруг увидел в глазах у парня какой-то особый, непраздный интерес. И потому ответил серьезно. – На это было много причин. Во-первых, я по сути своей не следователь.

- Как это?

- Ну, вот ты – следователь? Представь себе, что ты ходишь, копаешься в людях, думаешь – кто что мог сделать, а чего не мог, сводишь все воедино, находишь виноватого, доказываешь вину и так далее. Тебе это надо?

- Вообще-то… - ответил Артем. - Писатель, например, только этим и занимается. Ну, может быть, кроме вины… Да и то… Некоторые тоже виноватых ищут…

- То есть?

- Ну, он ходит, копается в людях, думает – кто и что мог сделать, а чего не мог, потом сводит все воедино, нанизывает все на сюжет, пишет. И виноватых обличает, бывает.

Теперь непраздный интерес появился в глазах у самого Бусыгина.

- Черт… Как-то в голову не приходило… В общем, правда… Но все равно… Вот тут на днях бывший мой коллега назвал меня философом. Это верно. Ты вот - писатель…

- Да какой я писатель…

- Ну, рассказ-то написал. И неплохой рассказ. Так вот – ты – писатель, а я – философ. Я все время какую-то истину во всем искал или хоть какое-то движение к истине… А она, брат Артем, все время шире уголовного дела, которое ведешь. Вроде бы ты нашел виноватого, и посадить его можно. Но вот я тебе что скажу, например. Был у меня такой случай. Приняли у матери роды плохо в роддоме, - ну, чуть-чуть схалтурили. Врача вызвали попозже, потом роды стимулировали… Это мне мать сама рассказывала, плакала… Может и в других случаях – все то же самое. Так вот. Заработал человек на всю жизнь при родах какую-то недостаточность. Какой-то недостаток в мозгу. Из-за этого отношений между людьми адекватно не воспринимает. Психопатия у него. Вырос детина, потом пришиб кое-кого в силу своего состояния, а отклонение у него небольшое было, сразу не видать, - и мы его – в тюрьму. А с персоналом роддома что делать? Они ни в чем не виноваты? Никому жизнь не сломали? И так куда не ткни – семья, друзья, школа, армия – что, всех за каждым преступником тащить в тюрьму? А ведь каждый этому убогому свой камешек на душу повесил, - и привел его к преступлению потихонечку. Нет, тут по-другому надо. Преступность – системное явление. Гораздо более системное, чем в наших учебниках пишут. Сажать, конечно, тоже надо, но по настоящему – систему надо перестраивать, культуру прививать, изучать это дело. Хотя бы роды нормально научиться принимать. Не говоря уже о многом другом. А то я полжизни преступников ловил-ловил, а их год от года только больше становится и все наглее и наглее… Теперь, такое впечатление, что и думать уже никто по-другому и не умеет, само мышление по сути у людей стало преступно…