Алексей Макеев - Она слишком любила красное

На следующие сутки Людмила Геннадьевна связалась со мной по телефону.

– Роман Александрович! – взволнованно сообщила она. – У вас могут возникнуть крупные неприятности!

– Мы опять терпим колоссальные убытки? – невозмутимо уточнил я, отлично понимая истинную причину ее беспокойства.

– И это тоже…

Она выдержала продолжительную паузу.

– Я слушаю вас, Людмилочка! – сказал я поддельно встревоженным голосом.

– На вашей пригородной даче… Вернее, возле вашего коттеджа, в гараже, обнаружен Данила Луговой…

– Господи, Людмила! Зачем же так пугать? – строго произнес я. – Мы заранее договорились с ним о встрече. Он пообещал найти клиента. Я ведь, кажется, предупреждал, что намерен продать свой лимузин и машину Виктории. Данила нашел покупателя на ее автомобиль, который навеивает горькие воспоминания о моей любимой женщине. Я сам выдал ему ключи от гаража. Так что все ваши опасения напрасны. Неужели его заподозрили в угоне автомобиля? Кому пришла в голову эта бредовая идея? Где Степаныч? Он ведь в курсе…

На том конце радиосвязи вновь наступила продолжительная пауза.

– Роман Александрович, все дело в том, что Данила Луговой погиб! – наконец-то уточнила она.

Эта информация была для меня самой долгожданной. Она согревала мне душу, но я постарался скрыть нахлынувшие на меня чувства неудержимого восторга.

– Что?! – почти выкрикнул я. – Данила умер?

– Да, – подтвердила Людмила. – Его обнаружил Степаныч, когда вернулся из аэропорта. Я узнала о случившемся несчастье только сейчас и сразу решила вас предупредить.

– Вы правильно сделали, Людочка, благодарю вас… – наигранно поникшим голосом ответил я. – Данила был толковым малым. Мне его искренне жаль…

– Вероятно, вы незамедлительно вернетесь в Мурманск?

– При всем желании я не могу сейчас этого сделать. Вам не хуже меня известно, какие убытки терпит мой бизнес. У меня море нерешенных проблем…

Мне незачем было возвращаться домой. Я торжествовал победу и отдыхал по полной программе. В окружении незнакомых мне людей я мог как следует расслабиться и вдоволь наслаждаться жизнью.

Людмила не сообщила мне ничего нового. Она лишь подтвердила факт гибели моего злейшего врага. Я знал, что у меня железное алиби. То обстоятельство, что я не видел Лугового, скорчившегося от удушья угарным газом, было единственным моим сожалением. Я ничуть не сомневался, что после того как обнаружат его труп, будет начато доскональное расследование. Разумеется, представителями соответствующего департамента мне будет задан ряд каверзных вопросов, на которые придется ответить. Ни для кого не секрет, что все эти вопросы будут заданы лишь для проформы. В отчете должны присутствовать данные о работе со свидетелями. В определенном смысле таким свидетелем должен стать я. Как бы там ни было, но я последний, кто видел Данилу Лугового живым. Разумеется, эти недоумки попытаются застать меня врасплох, но у них ровным счетом ничего не выйдет. Разве я виновен в том, что Данила не удержался от соблазна и, переоценив собственные возможности, слишком много выпил? Заснув в салоне автомобиля при заведенном двигателе, он проявил элементарную беспечность, которая и стала причиной несчастного случая. Теперь мне нечего было опасаться. Я был твердо уверен, что в моей карточной колоде восемь козырных тузов!

Вернувшись через несколько дней в Мурманск, я не задал Степанычу ни единого вопроса. Он было попытался рассказать, как обнаружил труп Лугового, но я резко его остановил.

– Мне искренне жаль этого вологодского паренька! – прорычал я. – Но меня не интересуют подробности его смерти. Он погиб из-за своей безалаберности. Искренне сожалею, что так сильно в нем ошибся!

Я посмотрел на Степаныча негодующим взглядом и сурово добавил:

– Что касается лично тебя, то первый и последний раз хочу предупредить: мне не нравится твое отношение к работе! Ты уже полгода тянешь с оформлением документов на продажу лимузина. По твоей вине я не могу приобрести новый автомобиль!

Степаныч побледнел и виновато опустил глаза.

– Найти в Мурманске покупателя на подержанный «Кадиллак» не так просто, – попытался объяснить он.

– Ты напрасно думаешь, что я ничего не знаю о твоих левых рейсах. Ты подрабатываешь на свадьбах. Возишь молодоженов по городу. Ты начинаешь наглеть! Боюсь, что мне придется с тобой расстаться…

– Я уже подал заявление об увольнении, – холодно произнес Степаныч. – Оно лежит в приемной у Людмилы Геннадьевны… Вам осталось только подписать…

– Ну и прекрасно! – вспылил я. – Ты освободил меня от лишней проблемы. А теперь, будь добр, отвези меня на дачу и, пожалуйста, помолчи немного, я слишком устал…

Естественно, я предполагал, что после моего возвращения в Мурманск меня будет ожидать какой-нибудь неприятный сюрприз. Представители прокуратуры не позволят мне как следует отдохнуть. Их не будет интересовать состояние моего здоровья после перенесенного перелета из Калифорнии на Кольский полуостров. Мои предположения оказались пророческими. Уже через четверть часа возле моего коттеджа прозвучал скрип тормозов.

Я налил себе рюмку коньяку. В любом случае я должен был выглядеть абсолютно спокойным.

Четыре омоновца и один в штатском поспешно поднялись на веранду. Я слышал отвратительный визгливый голос одного из них. Я ничуть не сомневался, что этот голос принадлежал человеку в штатском.

«Вы не заставили себя долго ждать, – подумал я. – Входите, господа! Сыграем партию в покер. Только учтите, я не признаю никаких правил!»

Вся четверка омоновцев была собрана из здоровенных бугаев, предназначенных одним ударом резиновой дубинки напрочь отбить всякое желание к бессмысленному сопротивлению. Наверное, каждый из них смог бы без посторонних предметов завалить любого буйвола. Даже такой бык, как Джек Потрошитель, вряд ли выдержал бы удар кулака, похожего на громоздкую кувалду.

Как я и предполагал, ими руководил человек в штатском. Плюгавенький сморчок, лет двадцати трех – двадцати четырех. Он окинул меня недобрым взглядом, но я проигнорировал его точно так же, как не обращаю внимания на тявканье безродных щенков. Я сразу оценил ситуацию и тут же пришел к выводу, что омоновцы совершенно беспомощны перед могуществом моего аналитического ума. Хлюпик вообще не представлял для меня существенной угрозы. Я отвечал на его нелепые вопросы подобающим образом, не позволяя повысить на меня до неприличия визгливый голос. Лишь однажды я попал в замешательство, когда этот еще не оперившийся желторотик вызывающе бросил мне в лицо:

– Я понимаю, Роман Александрович, у вас были веские основания для того, чтобы вы могли доверить покойному ключи от машины. Ведь Данила Иванович Луговой в некотором роде ваш родственник…