Георгий Ланской - Джайв с манекеном

– Какая ты резвая. Одна беда – меня на пути встретила. А я – умный.

Змей погладил себя по лысине, как послушного ребенка, и засмеялся. Я прищурилась, оценивая ситуацию. Нет, не сбежать, не позволит. Да и свидетелей нет. Никто не заступится. Почему Кристоф не привез Бакса прямо сейчас? Мне было бы достаточно одной команды, и этот умник остался бы без самого дорогого…

– Что тут у тебя еще? Цацки… А чего так бедненько? На хлебушек решила выменять? – издевался он.

– Чтоб ты сдох! – в сердцах пожелала я. Змей не обиделся и снова хохотнул.

– Все там будем. А я еще сомневался сперва, думал, девочка пришиблена новыми покойниками, наверняка забьется в свою норку и будет рыдать пару дней. Хорошо хоть догадался часок покараулить. А она вон чего, лыжи навострила. Да не просто так, а с ксивами. И далеко собралась?

– Не твое дело, – грубо сказала я. Запираться было бесполезно. Все равно не поверит. – За два года я научилась очень ловко прятаться.

– Ну да, ну да, это ты умеешь. Прямо как Кровавая графиня. Куда ни попадешь, везде покойники.

– Я к трупам в доме Левиных никакого отношения не имею…

Из дома вдруг вывалилась компания, которая радостно гогоча двинулась к нам. Я посмотрела на них с тоской, и Змей сразу сдавил мою руку.

– Я вот сейчас как заору, – предупредила я.

– Попробуй, – согласился он. – Я и тебе шею сверну, и им всем. Или ты сомневаешься?

Я почему-то совершенно не сомневалась. Змей отобрал у меня ключи от машины и нажал на кнопку. Автомобильчик хрюкнул и прощально мигнул фарами, блокируя двери. Змей поволок меня к дому.

В квартире он по-хозяйски устроился за столом, поискал пепельницу и, не найдя, приспособил вместо нее блюдце.

– У тебя пожрать есть? – буднично спросил он.

– Ты же не позволил за хлебушком сходить, – ехидно сказала я. – Сиди теперь голодным.

– Не выеживайся, а лучше накорми мужика. Со вчерашнего вечера не жрамши.

Я открыла холодильник, вытащила кастрюлю с Лилькиными голубцами и грохнула ею о стол.

– Жри. Не обляпайся.

Змей угрюмо посмотрел мне в глаза, и я подумала, что сейчас он меня ударит.

– Не хочешь что ли по-хорошему? – тихо спросил он. И в этом тоне было больше угрозы, чем в откровенном оре. Но меня уже несло. Злость захлестнула другие чувства, включая страх, и я почти не контролировала себя.

– Ну да, ты же мне до сих пор только хорошее делал…

– И чего ты сама себя заводишь? – вдруг сказал он. Я оторопело смотрела на него, настолько молниеносной была эта перемена. Только что передо мной сидел монстр, с колючими ледяными глазами, а сейчас я видела немолодого уже мужчину, усталого и вполне земного. – Понимаю, тебя переиграли, ты злишься.

– Ничего я не злюсь.

– Злишься. А ты не психуй. Побудь человеком хоть полчаса. Накорми гостя, сама поешь. Ты же сейчас свалишься.

– С чего такая трогательная забота? – ядовито поинтересовалась я. Змей приоткрыл крышку кастрюли и втянул носом густой мясной дух.

– Вкусно пахнет.

– Чего тебе надо? – разозлилась я.

– Пожрать. Ты бы разогрела, а? Ну, и поговорить я хочу. Только на голодный желудок язык не ворочается, к зубам прилипает. Давай, собирай на стол.

Я пожала плечами, взяла кастрюлю и поставила на плиту. Подумав, я пошарила в холодильнике, достала сыр, колбасу и порезала все ломтиками. Все это время Змей с деланным равнодушием следил за моими руками.

– Боишься, что глотку перережу? – поинтересовалась я. Он криво усмехнулся.

– Не особо. Привычка просто.

– Может, все-таки представишься? Раз уж у нас завязались такие доверительные отношения…

Он помялся, а потом неохотно произнес:

– Герман. Очень приятно.

– Отвратительное имя, – не удержалась я. – Асоциируется исключительно с Герингом. Это фашист такой был, шоб вы знали.

– Не всем же так везет с именами, – парировал Змей. – Еще космонавт был, Герман Титов. Может, меня в честь него назвали?

– Рада за вас.

– За кого это – за нас?

– За тебя, Титова и Геринга.

Голубцы уже приятно бурлили на плите, источая умопомрачительный аромат. Я наложила Змею полную тарелку, а потом, почувствовав голод, взяла тарелку и выудила из кастрюли еще парочку для себя. Змей ел с явным удовольствием.

– Вкусно, – сказал он. – Сама готовила?

– Нет, Лилька.

– А ты чего? Не умеешь?

– Что там произошло потом? – спросила я вместо ответа. – Ну, когда я вышла.

– Труп мои ребята вывезут, – ответил Змей.

– У тебя и здесь свои люди?

– А что тебя удивляет? Захаров и в Москве своими делами занимается, да и у меня масса полезных знакомств еще со старых времен.

– Не сомневаюсь. Что будет с Настей?

Змей неопределенно пожал плечами и отодвинул тарелку. Закурив, он выпустил в сторону сизое облачко дыма.

– Скорее всего, Андрюха сдаст ее в дурку. Это ж не дело, такого ребенка держать без привязи. Томка сперва сопротивлялась, а потом сказала, что так будет лучше. Ну, и Инга тоже. Даже горничная сказала, что в доме не останется, потому что боится. Только Андрюха был против.

– Настя проснулась?

– Да, мы пробовали с ней поговорить. Ты бы чайник поставила, а?

Я поставила на плиту чайник, вытащила конфеты и печенье и задумалась. А потом спросила, не пытаясь скрыть тревогу.

– Она что-нибудь вспомнила?

– Что она могла вспомнить? Как завалила Борисовича? Так она в припадке что угодно могла сотворить, и тут же забывала. Помнишь, как она во дворе истерила? Я ее еле удержал. Лева и пикнуть поди не успел. Правда, это не объясняет, кто в Андрея палил. Девчонка-то рядом крутилась. Да и не похоже это на нее. Доктора пырнуть ножом еще куда ни шло, а потом снегом засыпать – вполне себе детский поступок. Как кошка, нашкодила и закопала.

Я усмехнулась.

– Не удивительно, что она ничего не помнит.

Змей зорко посмотрел на меня и даже сигарету отложил в сторону.

– Это ты о чем? – подозрительно спросил он.

– Тебе что, ничего не кажется странным?

– То есть?

Я вздохнула.

– Нам предъявили окровавленное платье. Ты сам говорил, убийца должен был переодеться. Так?

– Так.

– И где, по-твоему, Настя набросилась на Льва?

– Рассуждая логически там же, за домом, – прищурился Змей. – Камеры туда не смотрят.

– Вот именно. А теперь суммируем. Предположим, что убийство произошло за домом, подальше от толпы. Девочка заманила туда Льва Борисовича, ударила ножом, труп закопала и пошла веселиться дальше. Припадок прошел, она обо всем позабыла. Так?

– Ну.

– Гну. А теперь подумай. Убийство происходит в уединенном месте, не просматриваемом с камер. Знала ли Настя об этом? Теоретически могла. Вообще, ее болезнь очень удобна. Любой проступок можно списать на припадок, а потом отговориться амнезией. Причем абсолютно любой член семьи мог списать на девочку свои грехи. А что? Она ничего не сможет опровергнуть. Все знают, на что она способна в минуты помешательства. Может быть, Лев Борисович ушел за дом не за Настей?