Владислав Куликов - Совсем другая жизнь

— Хорошо. — В трубке что-то щелкнуло и зажужжало.

— Слушаю, — ответил хриплый голос.

— Это вас беспокоят пограничники. Могу я поговорить с подполковником Игнатьевым?

— Я вас слушаю.

— Это говорит капитан Филин из разведки погранвойск. Я бы хотел с вами поговорить. Не по телефону.

Молчание. Глухие щелчки.

И все-таки это случилось.

Дровосек, как зашитый алкоголик, долго держался на дистанции от Антонины. Но она манила. Преследовала его во снах. Она…

Без нее Игнатьева разбило половое бессилие. Жена уже ворчала. А он… что он мог сделать? Он хотел! Очень хотел. Только не жену… И никакую другую женщину. Лишь одну на целом свете. Антонину.

Опьяненный чувствами, он поехал вечером к ней на работу. Что-то говорил, она что-то отвечала. Но это было все не то. Вернее, это уже не имело никакого значения.

В ее квартире он набросился на Тоню, как голодный зверь. Всю ночь он терзал ее тело. А она кричала, как радостная птица.

Он же пил ее тело без остатка. Как дорвавшийся алкоголик приканчивает одну рюмку за другой. И не может утолить иссушившую его жажду…

Утром все было решено: он уходит из семьи. И будь что будет.

А на работе его вызвал к себе Толочко.

— Вот. — Генерал протянул Дровосеку конверт. — Изучи на предмет принятия мер.

Это означало одно: устранение. Ликвидацию. Убийство. (Кому как больше нравится.)

В конверте лежала фотография капитана погранвойск. Подпись под снимком: Константин Филин, начальник информационно-аналитического отделения разведотдела Группы пограничных войск РФ в РТ…

А на следующий день ему позвонил сам Филин. Дровосек даже оторопел. И, может быть, впервые в своей карьере, растерялся.

— Хорошо, подъезжайте в штаб, — ответил он Филипу.

— Я буду вместе с Сергеем Опариным из военной контрразведки.

— Подъезжайте. Я выпишу пропуск.

— Ты что, сдурел? — спросил Опарин, когда Филин положил трубку.

— А что? Ты не хочешь идти?

— Что мы ему скажем?

— Возьмем баклажку пива. Поговорим. Не убьет же он нас там, в самом деле…

Генералу Толочко хотелось плакать. Как в детстве. На душе было погано…

Накануне его вызвали на сутки в Москву. Куратор из Генерального штаба встретил неприветливо и сразу же повез к заместителю главы администрации президента. Тот швырнул на стол перед стоявшими навытяжку генералами стопку иностранных газет.

— Полюбуйтесь, господа генералы, — произнес он, — Россию обвиняют в наркоторговле. Вы, товарищ Толочко, главный наркоторговец после Эскобары.

— Мы исправим положение, — произнес генерал из Москвы.

— Как? — строго спросил чиновник.

— Задействуем возможности ГРУ…

— Хватит, — прикрикнул чиновник, — вы уже один раз задействовали возможности ГРУ. Больше не хочу об этом слышать. Теперь ситуацией занимается МИД. А вам, товарищ Толочко, сколько до пенсии осталось?

После взбучки в администрации президента генералы поехали в Главную военную прокуратуру. Там Толочко написал подробное объяснение. Из него выходило, что во всем виноваты Летун и Гранит.

Когда они вернулись в Генштаб, куратор несколько успокоил Толочко.

— Пока сиди там, — сказал он, — приедет большая проверка из военной прокуратуры, ты ее прими, как положено…

Как положено — это застолья, сауны, девочки.

— И исправляй то, что наворотил. Рапорт на увольнение подавать не спеши, — продолжил куратор, — но дальнейшее продвижение, сам понимаешь… Мы планировали тебе отправить в Брюссель представителем при НАТО. Теперь придется отставить…

«Продажные писаки, — рассерженно думал про журналистов Толочко, — ничего не понимают, лезут со своим рылом куда не следует!» Не для себя же он старался, для России! Геополитика! Что в ней смыслят раскудахтавшиеся журналюги? Генерал считал, что стал мучеником во имя России.

В ГРУ вычислили, от кого и через кого ушла информация за границу. От Ветрова через Кушера. «А Ветров был использован разведкой погранвойск как источник санкционированного слива информации, — сказал эксперт ГРУ. — Скорее всего, Ветров состоит на постоянной связи с разведкой погранвойск. Или даже является законспирированным агентом. Можно предположить, что он был специально направлен на Ванч, чтобы забрать у местного оперативника видеокассету. На службе он имеет множество возможностей для контакта с разведкой под вполне официальным прикрытием. При этом он не афиширует свою дружбу с разведчиками, что косвенно подтверждает пашу версию. Лишь один раз была засвечена их неформальная встреча с Филиным, которую санкционировал лично начальник разведывательного отдела генерал Мазуров…»

Толочко все было ясно. Случившееся — это большая интрига, которую затеяли против него пограничники. Почему? Бог весь. Может, завидовали. А может — того хуже, — сами хотели подзаработать на торговле наркотиков. «Все прогнило в этом государстве, — расстроенно думал Толочко. — Пограничники, некогда элитные войска, пытаются стать крышей для наркоторговцев! Куда катится Россия?!»

В ГРУ каким-то образом узнали, что оперативную разработку КМС вел подполковник Захарчонок. Все указывало на то, что после его убийства эту работу продолжил Филин. Поэтому Толочко решил, что этот человек опасен. Его надо было убрать, и желательно — перед тем как приедет проверка из прокуратуры.

По большому счету, генерал отделался малой кровью. Можно было не сомневаться, что МИД замнет международный скандал. А прокуратура не станет его обвинять. Но карьера была сломана. И от этого хотелось выть и лезть на стену.

Человек с короткой седой бородой сел напротив Неизвестного. Полез во внутренний карман пиджака салатового цвета, достал оттуда пузатые часы на цепочке. На крышке часов был выгравирован парусник, преодолевающий волны. «Призрачный бриг», — про себя усмехнулся Неизвестный и спросил:

— Почему вы сели рядом?.

— Потому что здесь свободно, — спокойно ответил старик.

— Я сумасшедший, — счел нужным предупредить Неизвестный, а то вдруг тот не знает?

— Но вас ведь не высадили, — парировал новый сосед.

«Значит, он в курсе», — отметил Неизвестный. Его действительно не высадили. Правда, ему пришлось умолять наряд милиции, а затем и начальника поезда (умолять проводника было бесполезно). Это было унизительно. Но зато его не высадили. А пассажиры купе как-то сами собой рассосались. Лишь проходившие мимо люди бросали любопытные взгляды на странного пассажира.

— Я еду из одной психушки в другую.

— Это еще ни о чем не говорит, — сосед пожал плечами.

«Странный он какой-то, — подумал Неизвестный, — наверное, тоже сумасшедший». От глаз соседа отходили морщины. На вид ему было лет сорок — пятьдесят. Или — бодрые шестьдесят. Под пиджаком — водолазка в тон. Ни намека на живот. «А может, он… убийца», — испуганно предположил Неизвестный…