Владислав Куликов - Совсем другая жизнь

— Я тут подумал: пожалуй, кусок про Бен Ладена можно и оставить. Вы не будете возражать?

Толочко высадил журналиста возле метро. Андрей, выйдя из «Чайки», нырнул в подземку. Каждому в метро отмерен свой отрезок жизни. Эта жизнь (как и вся жизнь) проходит в тупом движении. Вперед, и только вперед. Даже если точно знаешь: ничего хорошего там не ждет.

Поначалу карта метро была для Ветрова картой столицы. Выходя наверх, он робко жался к станциям, боясь потерять из виду заветную букву «М». Город не был для него единым целым. Скорее — группой станций метро. Вокруг каждой — свой мир. Но эти миры были так же далеки друг от друга, как планеты. Переход из одного в другой для Ветрова был только через мрачный тоннель метро…

Однако со временем черная труба, засасывающая людей, стала давить ему на нервы. Он начал искать другие маршруты передвижения: автобусом, трамваем. И открыл совсем другую Москву, которая была одним единым городом. С Красной площади можно было спокойно дойти до Арбата. А с Китай-города запросто доехать троллейбусом по узким улочкам до Рязанского проспекта. И не надо хоронить себя заживо, пусть даже на несколько минут.

Но в этот раз Ветрову быстрее было на метро. Его подхватил людской поток и понес вниз по эскалатору, по трубам и переходам. Андрея буквально забросило в вагон метро. Но сумка осталась снаружи зажатой в толпе. Ветров дернул за лямки, вырвал и повалился на других пассажиров. Те зашипели.

— Осторожно, молодой человек, — с неприязнью бросила невысокая женщина с пережженными химией волосами.

— Извините, — небрежно ответил Ветров…

Женщина повернулась к нему боком. В руках она держала литературный журнал. «Тот самый, номер!» — Андрея словно обожгло. Он осторожно заглянул ей через плечо. Женщина читала «Причал шахидов»! Это был момент, когда отчаянный военный журналист избил трех громил, завалившихся к нему в квартиру. Те просили пощады, потому что видели: парень крут. В одном из незваных гостей герой узнал однокурсника…

Читательница перевернула страницу. Она преобразилась в глазах Ветрова. Он заметил, что у нее милые кудряшки и удивительно правильный носик. «Знала бы она, кто стоит рядом», — не без гордости подумал Андрей и вдруг представил себя со стороны. Суетливый молодой мужчина с взлохмаченными волосами и бегающим взглядом. Он часто дышал, еще не успокоившись после давки. («Наверняка от меня еще и потом разит, — со стеснением подумал Андрей, — а эту куртку давно пора выкидывать».) Он решил: женщине лучше не знать, кто стоит рядом. Зачем разрушать тот образ мудрого и степенного писателя, который она наверняка уже создала в своей прекрасной головке?

Ветров лишь расставил руки пошире, ограждая женщину от толчков других пассажиров. Три станции он охранял покой единственной своей читательницы, которую видел в лицо. И был абсолютно счастлив.

На следующий день Андрею потребовался справочный материал про фонд «Опора». Без этого статья получилась куцей. Он созвонился с секретаршей Толочко. Та сказала: сейчас вышлю. Но потом оказалось, что электронная почта барахлит. «Скорее всего, эта курица не умеет ею пользоваться», — со злостью думал Ветров, которому пришлось тащиться на Кутузовский проспект в офис фонда. Потому что факс у секретарши тоже не работал. «Как в каменном веке, честное слово!» — мысленно ругался журналист. Он мог бы написать материал за полчаса. А так — с поездками — у него уходил день. Ему было жаль убивать столько времени на проходную рекламную статью, под которой и фамилию-то свою ставить стыдно.

Секретарша оказалась молоденькой девчонкой, у которой вечно все падало. «Тогда все понятно, — про себя ворчал Ветров, которого угощали кофе без сахара. — Хотя нет, непонятно: она же из поколения пепси. Должна быть с компьютером на «ты». Эй, девочка, хватит там возиться, давай мне дискету, и я пошел. Все-таки вежливый я человек, другой бы вслух тебя обматерил. А я только мысленно. Ничего не попишешь — джентльмен».

На диске, который секретарша отдала журналисту, оказалась масса файлов. «Дура, полная дура, — ругался он, мысленно обращаясь к секретарше, — намешала черт знает что. Ну вот, что за фигня: проект договора фирмы «ОАО Трейд лтд» с какой-то такой же. Зачем он мне нужен? Я тебя просил это копировать, дура? Ничего, Толочко тебя быстро научит уму-разуму. У него методы жесткие, я знаю. О, нашел. «Цели и задачи фонда «Опора». Ну и белиберда. Да ладно, чего я буду голову ломать. Скопирую вот так, опа. И вставлю. Как тут и было. Пойти, что ли, пива выпить?»

«Интересно, каково это: начать жизнь с чистого листа? — думал Опарин. — Хотел бы я попробовать?» Он попытался представить, что бы стер в своей жизни, выпади ему такая возможность. Не нашел ничего. Хмыкнул. «Мне что стирай память, что не стирай, все равно в итоге стану полковником ФСБ. Это судьба», — мысленно пошутил он, набирая номер телефона.

Опарин созвонился с заместителем директора Института Сербского Гурамом Джанашвили.

— ФСБ? Это серьезно. — Чувствовалось, что человек на другом конце провода улыбнулся. — Чем могу служить?

Они договорились о встрече. Опарин приехал в институт.

— Мы сами только недавно узнали о таких расстройствах психики, — сказал психиатр. — Но наука еще нуждается в доказательствах. Однако если амнезия наступает в молодом возрасте — это необычно.

То есть это аномалия?

— Абсолютная. Но это полбеды. Дело в том, что структура человеческой памяти послойна. Как пирог. События жизни в память записываются по годам. Мы считали, что человек запоминает все вместе — и себя, и окружающих. Можно забыть кусок жизни, ничего страшного. Но здесь же совсем другое: стирается весь автобиографический стержень! Я умею писать, читать и рисовать, я помню, какие были фильмы и песни!. А кто я такой — в упор не помню!

Джанашвили возбужденно подался вперед:

— То есть, оказывается, личностный стержень существует отдельно от памяти. А вот это уже настоящая беда! Значит, можно придумать нечто такое, что воздействует только на этот стержень. Это хуже, чем атомная бомба!

— А как можно воздействовать?

— Есть психотропные средства и психотронные (технические). Кстати, этими разработками очень активно занимаются спецслужбы.

— Я открою тайну: ФСБ этим давно не занимается.

— У вас может не быть необходимого допуска секретности, — парировал психиатр. — Вы слышали про пятый НИИ «Медприбор»?

— Что-то слышал, — произнес Опарин, хотя название ему ни о чем не говорило.

— Это институт в Сокольниках. Кому он принадлежит, не знаю, то ли ФСБ, то ли Минобороны. Я слышал, что там велись секретные разработки на эту тему. Это только слухи. — Психиатр пожал плечами, показывая, что сам не склонен верить слухам. — Но говорят о некоей вакцине девипам, которая стирает личностный стержень. Может быть, кто-то украл этот препарат и воспользовался им в своих целях? Только пятый НИИ — очень серьезная организация, никакие утечки оттуда невозможны…