Оса Ларссон - Черная тропа

— Вероятно, эти люди не привыкли мыть за собой посуду, — проговорил Свен-Эрик Стольнакке. — Думаю, здесь есть специальный человек, который приходит и убирает за ними после их отъезда.

— В таком случае мы должны разыскать этого человека, — быстро сказала Анна-Мария. Она открыла двери всех четырех спален. Огромные двуспальные кровати с лоскутными покрывалами. На стене в изголовье — шкура северного оленя, серебристо-серая шерсть на фоне серебристо-серых бревен. — Красиво, — вздохнула женщина. — Почему у меня дома в спальне не так?

В комнатах не было шкафов, вместо них на полу стояли огромные чемоданы в американском стиле и старинные сундуки. На красивых складных индийских ширмах и кованых крюках или рогах на стенах висели вешалки для одежды. В доме имелись также сауна, прачечная и большой сушильный шкаф. Рядом с сауной — большая раздевалка, где легко разместились бы спортивные костюмы и лыжные ботинки.

В одной из спален лежал раскрытый чемодан. В нем и возле него валялись как попало вещи. Кровать была не застелена.

Анна-Мария пересмотрела одежду.

— Легкий беспорядок, однако, никаких признаков борьбы или взлома, — сказал Ульссон. — Нигде не видно крови, ничего необычного. Пойду проверю туалеты.

— Да нет, похоже, все произошло не здесь, — проговорил Свен-Эрик Стольнакке.

Анна-Мария мысленно выругалась: «Хорошо бы иметь место убийства!»

— Интересно, чем она тут занималась, — усмехнулась Анна-Мария, разглядывая дорогую юбку и шелковые чулки. — Не самая подходящая одежда для катания на лыжах.

Женщина кивнула Свену-Эрику и скорчила гримасу, показывая свое разочарование.

За спиной у них появился Фред Ульссон. Он держал в руках черную сумочку — кожаную, с золотыми цепочками.

— Это лежало в туалете. «Прада». Десять-пятнадцать тысяч.

— В ней? — спросил Свен-Эрик.

— Нет, это сколько она стоит.

Фред Ульссон вывалил содержимое сумочки на незаправленную кровать. Открыл бумажник и показал Анне-Марии водительские права Инны Ваттранг.

Анна-Мария кивнула. Да, это была убитая. Сомнений не оставалось.

Женщина осмотрела остальные вещи, выпавшие из сумки. Тампоны, пилочка, помада, очки от солнца, масса желтых квиточков, туба с таблетками от головной боли.

— Мобильного телефона нет, — констатировала Анна-Мария.

Фред и Свен-Эрик кивнули. Телефона обнаружить не удалось. Это могло означать, что убийца — ее знакомый, и его имя занесено в телефонную книгу.

— Ее вещи мы заберем с собой, — сказала Анна-Мария. — И ограждение все равно поставим. — Ее взгляд снова упал на сумку. — Да она же мокрая! — воскликнула она.

— Я как раз собирался об этом сказать, — кивнул Фред. — Она стояла в раковине. Наверное, на нее накапало из крана.

Они обменялись удивленными взглядами.

— Подозрительно, — сказала Анна-Мария.

Усы Свена-Эрика зашевелились, задвигались из стороны в сторону.

— Давайте, вы обойдете дом снаружи, — предложила Анна-Мария, — а я осмотрю внутри.

Фред и Свен-Эрик вышли на улицу. Анна-Мария стала медленно обходить дом.

«Если даже ее убили не здесь, — подумала она, — то убийца, во всяком случае, тут побывал. Если, конечно, телефон забрал он. Да нет, все куда проще — она взяла телефон с собой, когда отправилась на пробежку или что она там еще делала. Положила его в карман».

Анна-Мария оглядела раковину, в которой лежала сумочка. Как она тут оказалась? Открыла туалетный шкафчик. Он был абсолютно пуст. Типичная база отдыха, куда приезжают на несколько дней гости или сотрудники фирмы. Никаких личных вещей не остается.

«Значит, можно исходить из того, что все личные вещи принадлежат ей», — подумала Анна-Мария.

В морозилке лежало несколько готовых обедов для разогрева в микроволновке. Три из четырех спален казались совершенно нетронутыми.

«Здесь больше нечего смотреть», — подумала Анна-Мария и снова вышла в холл.

На белом комоде в холле стояла старинная лампа. В другом месте она смотрелась бы как полный кич, но здесь, как показалось Анне-Марии, очень хорошо вписывалась в интерьер. Ножка была сделана из фарфора. На ней был изображен пейзаж, напоминающий о немецких Альпах, — грациозный олень на фоне гор. Абажур был из ткани коньячного цвета с бахромой. Кнопка включения находилась чуть ниже патрона.

Анна-Мария попыталась включить лампу. Когда это не получилось, она обнаружила, что причина заключалась не в перегоревшей лампочке. В лампе вообще не было шнура. В основании от него осталось лишь круглое отверстие.

«Что же они сделали со шнуром? — подумала Анна-Мария. — Возможно, они приобрели лампу на блошином рынке или в антикварном магазине. Поставили на комод, собираясь в ближайшее время починить, и так она там и осталась».

У самой Анны-Марии в доме водилась масса подобных вещей, которые ждали, пока к ним приложат руку. Но обычно все кончалось тем, что все привыкали к дефектам. Например, фасад на дверце посудомоечной машины. Когда-то он был выполнен в том же стиле, что и прочие дверцы кухни, но уже сто лет назад отвалился, и поэтому дверца машины стала слишком легкой для державшей ее петли. Все семейство Мелла приучилось складывать и вынимать посуду, придерживая дверцу ногой, дабы она самопроизвольно не закрылась. Бывая в других домах, Анна-Мария автоматически делала так же. Сестра Роберта всегда смеялась над ней, когда она помогала закладывать в посудомоечную машину грязную посуду.

Возможно, лампу перемещали с места на место, а шнур застрял между стеной и мебелью и вырвался из гнезда. Однако это очень опасно — если шнур вставлен в розетку и свисает из нее просто так.

Она подумала о пожарной безопасности, а затем о Густаве, своем трехлетнем сыне, и всех тех заглушках, которые им пришлось поставить дома в электрические розетки. В голове промелькнул образ восьмимесячного Густава, ползающего по всему дому. И вырванный шнур, подсоединенный к розетке, валяющийся на полу, — какой ужас! Медные проводки, виднеющиеся через пластиковую оплетку. И Густав, для которого главным средством познания мира был тогда его рот. Она поспешно отогнала эту картину.

И вдруг ее осенило. Электрошок! В ее профессиональной деятельности ей встречалось несколько таких случаев. Господи, да вот, к примеру, тот парень, который погиб лет пять назад. Она выезжала тогда на место, чтобы констатировать несчастный случай. Он стоял босиком на металлической мойке, пытаясь починить люстру. На ступнях у него остались тяжелые ожоги.

У Инны Ваттранг был ожог, опоясывающий лодыжку.

«Можно представить себе, что достаточно вырвать шнур из самой обычной лампы, — продолжала размышлять Анна-Мария. — Например, из лампы с оленем. Затем снять пластиковую оплетку на конце и обкрутить медный проводок вокруг чьей-нибудь лодыжки».