Кирилл Шелестов - Побег

Про себя я отметил, что, излагая требования Лихачева, Пономарь больше склонялся на его сторону, то есть действовал, скорее, как его, а не наш союзник.

Виктор закурил.

— Не по душе мне условный срок, — пробормотал он, крутя в пальцах сигарету. — Я бы в этом пункте с Лихачевым еще поторговался. Предложи ему кого-нибудь из наших директоров. Даже двух, если нужно. Скажи, что мы все понимаем, кто-то должен отвечать. Есть кандидатуры. Мы готовы пожертвовать двумя нашими лучшими сотрудниками. Пахомычем, например, и Валерой Корки-ным. От сердца их оторвем, — Виктор повернулся ко мне, ища одобрения. — Нормальная идея?

— Главное, чтобы она им самим понравилась, — ответил я.

— Брось, — отмахнулся Виктор. — Эти не согласятся — мы других найдем. Мало ли нуждающихся? Вгрузим людям денег, и пусть они все берут на себя, а Лихачев на них условные срока вешает. На работе они у нас останутся, героями заделаются, еще и разбогатеют.

— Попробовать, конечно, можно, — неуверенно проговорил Пономарь. — Но вряд ли мы этим Храповицкого отмажем. Все понимают, что главный человек — это он. Скандал-то на всю страну вышел. Лихачев говорит, даже Ельцину докладывали. Если Лихачев замнет, ему только на пенсию уходить.

— Ну, и пусть уходит, — кивнул Виктор. — А чего за должность держаться? С пятью миллионами-то ему и на пенсии будет неплохо. Во всяком случае о бесплатном проезде на транспорте хлопотать не придется.

— Сделаю заход, — пообещал Пономарь. — Вреда от этого не будет. Может, даже он и поведется. Виноватить кого-то все равно надо.

— Ты его и по цене подвигай, — наставлял Виктор. — А то он больно круто заряжает. Ему пятерку отдай, потом налоги со штрафами на пятерку накапают. Итого уже десятка. Что-нибудь еще по дороге обязательно выплывет. Я имею в виду, в прокуратуру придется занести, в суды, губернатору, Поливайкину. И вот уже минимум пятнашка. Мы так быстро разоримся.

— Чего ты жмешься? — упрекнул его Пономарь. — Если вы в таком деле пятнашкой откупитесь, то в церковь сходите да свечки поставьте.

— Подождите, — вмешался я. — Давайте подытожим предложения Лихачева. Получается, что мы отдаем ему два с половиной миллиона долларов и прекращаем всякую активность. То есть мы должны замереть и безропотно ожидать, пока он выполнит свои обязательства. Я правильно излагаю? — я посмотрел на Пономаря.

— Ну в целом да, — признал он. — А чего ты так в штыки это воспринимаешь?

— Это западня, — проговорил я убежденно. — Он втягивает нас в бесплодные торги и связывает нам руки. Если мы на это согласимся, то окажемся в его власти целиком и полностью, причем тогда, когда нам дорога каждая минута. Через пару недель он соберет против нас такие улики, что Москва уже не поможет. Тогда один Лихачев будет решать, к каким срокам нас приговаривать.

— С него тоже можно гарантии взять, — запротестовал Пономарь, довольно, впрочем, вяло.

— Какие ты с него гарантии потребуешь? — наседал я. — Расписку кровью?

— Пока он дело не закроет, ни копейки не получит! — пригрозил Виктор. — Это наша главная страховка.

— То, что не дадим ему мы, он получит с Гоздан-кера, — сказал я. — Хотя не думаю, что в этом деле для него деньги — главное.

— А что же еще? — не согласился Пономарь. — Бабки срубить и Храповицкого по носу нащелкать. Ради этого все и затевалось.

Я молча, гримасой выразил свое несогласие.

— Ты думаешь, он обманет? — пытливо посмотрел на меня Виктор.

— Уверен, что обманет, — кивнул я. — Спорить могу.

— А ты сам-то что предлагаешь? — теряя терпение, огрызнулся Пономарь. — Послать его подальше?

— Я считаю, что если он не изменит условий, то нет смысла продолжать переговоры. По сути, он требует от нас капитуляции.

— А кто нам мешает согласиться для вида, а самим втихаря делать, что хотим?— хитро прищурился Виктор.

— Я, например, буду здесь встречаться с Лихачевым, а Андрей в это время рванет в Москву? Андрей сейчас у нас не работает. Кто ему прикажет? Какой с него спрос?

— Так не пойдет, — категорически отрезал Пономарь. — Если Андрей начнет в Москве дергать больших людей, Лихачев сразу узнает. И крайним окажусь я. Нет, это плохой вариант. Если я ему за вас ручаюсь, значит, уже я отвечаю, вы не должны меня подставлять.

В комнате повисло молчание. Каждый искал выход из положения сообразно своим представлениям. Виктор допил виски и налил еще.

— Как-то боязно под его предложениями подписываться, — с тяжелым вздохом признал он. — Все равно что в прорубь нырнуть. С другой стороны, сейчас все так плохо, что хуже вроде бы и не бывает...

— Если мы сдадимся, будет хуже, — заверил я.

— Мое мнение, что решать надо здесь, в Уральске, — продолжал рассуждать Виктор. — Договориться с Лихачевым важнее, чем с Москвой. А то вдруг он начнет тут массовые аресты? Люди потекут. Мы будем в столицу мешками возить капусту, а он вагонами слать новые материалы. Да еще подстроит что-нибудь! Вот и гадай, чья возьмет? Между прочим, когда он обещает Храповицкого отпустить?

— Он сказал, что тянуть не будет, — с готовностью ответил Пономарь. Он явно был заинтересован в сделке с Лихачевым. — Как только вы даете слово и платите ему аванс, Володя будет на свободе.

— Вот как? — заметил Виктор. — Что ж, это уже лучше.

— А Храповицкий тоже становится участником этой сделки? — поинтересовался я. — Я имею в виду, он тоже обязан выполнять лихачевские инструкции?

— Само собой, — подтвердил Пономарь. — Вы за него гарантируете.

— Если он выпускает Храповицкого, то нам уже становится легче, — повторил Виктор.

— Но ведь дело против нас он не закроет, — попробовал остудить его я. — Значит, он по-прежнему сохраняет за собой возможность нас кинуть. У него на руках все козыри. Для него эта война — глубоко личная. Он слишком ненавидит Храповицкого, да и нас всех.

— Хватит привередничать, — остановил меня Виктор. Похоже, он принял решение: — Я тоже от этого варианта не в восторге, но жрать будем, что дают, а не что желаем, иначе вообще на бобах окажемся. Надо же трезво смотреть на вещи.

Призыв смотреть на вещи трезво в устах Виктора прозвучал несколько вызывающе. Не утерпев, я встал.

— Я не стану сложа руки наблюдать, как Лихачев точит нож, которым он будет нас резать, — объявил я. — Если вы соглашаетесь на его требования, значит, я отделяюсь и действую по своему усмотрению.

— Вот это номер! — вскинулся Пономарь. — А зачем же я тогда вообще в эту возню с Лихачевым втравился, если у вас каждый за себя решает?

Лицо у Виктора сделалось недобрым.

— Пока еще я здесь командую! — с нажимом произнес он.

— Не мной, — напомнил я.

Он полоснул меня косым взглядом, сделал несколько коротких злых затяжек и раздавил сигарету в пепельнице. Он не мог меня заставить подчиняться, он понимал это и бесился. Ему нужно было на ком-то сорваться.