Куинн Фосетт - Братство Майкрофта Холмса

— Чего ради он станет отвечать на такие вопросы, даже если и знает что-нибудь о международных делах? — Вопрос был задан очень быстро, слова прозвучали отрывисто, как стаккато. Но я уловил в нём и интерес; впервые за всё время нашего общения Дортмундер соизволил выслушать меня.

— Ну, тогда я стану отвечать на вопросы, а уж задать их я его заставлю. Если я завернусь в Юнион Джек, ваш шотландец, скорее всего, решит, что, несмотря на моё появление в подобном месте… и какие-нибудь ещё соображения, я окажусь хорошей заменой его сбежавшему лакею. А в противном случае такой самодур может взять здесь, в Баварии, первого попавшегося лакея с улицы. — Упоминание о пропавшем лакее оживило воспоминания об ужасной прошлой ночи, и мне пришлось собраться с силами, чтобы отогнать их.

— Мистер Джеффрис, — сказал Дортмундер, — похоже, что я недооценивал вас. Может быть, вы и продаётесь, но и продажность нужно умело использовать. — Он улыбнулся своей мрачной улыбкой, наводившей меня на мысль, что тем, кто вызвал его неудовольствие, он с охотой откусил бы руки или головы.

— Вы наняли меня, чтобы я сделал для вас работу, — ответил я, стараясь не выказывать оскорбления, — вот я и пытаюсь сделать её.

— Ну и мы заняты тем же. — Он перевёл взгляд на мадам Изольду, у которой был вид человека, стремящегося убежать из наглухо запертой комнаты. — Что вы хотели сказать, моя дорогая?

— Если вы сочтёте нужным, я прикажу одному из слуг разбудить турка. — Она неуверенно засмеялась и взмахнула рукой, чтобы скрыть свои колебания. — В любом случае он должен был уже подняться для молитвы. Вы знаете, они все так поступают.

— Именно так они и поступают, — подтвердил Дортмундер, словно считал молитву отвратительнейшей из привычек, да ещё и по нескольку раз на дню.

— Да, — вмешался я, вспомнив, что Джеффрис, согласно выдуманной биографии, жил некоторое время в Египте и должен кое-что знать об этом. — У них есть такие башни с площадками, и оттуда громко кричат, когда приходит время молиться. Они бросают все свои дела и кланяются в сторону Мекки. Все, кроме евреев. Да ещё женщин. Ну и христиан, конечно.

— Именно так, — согласился Дортмундер. Улыбка продолжала пребывать на его лице, но гнев, внезапно охвативший его, был так силён, что ощущался физически, словно ледяной ветер просвистел по комнате.

«Что в обрядах последователей Мухаммеда могло привести его в такую ярость? — спросил я себя. — Питал ли он к ним личную ненависть или таковы были обычаи Братства?» Я не знал, как задать этот вопрос, и решил пока не думать об этом. Лучше поразмыслить о том, стоит ли рассказывать Элизабет об этой части моей миссии, если, конечно, мне доведётся вообще увидеться с ней.

— Итак, вы вверяете себя заботам… — Внезапный сильный стук в парадную дверь заставил его умолкнуть. — Вы ожидаете кого-нибудь? — резко спросил он у мадам Изольды.

Та мотнула головой.

— Мясник приходит с чёрного хода. Я…

Дортмундер знаком приказал ей замолчать. Мы услышали, как дверь открылась и кто-то снаружи сказал несколько слов мажордому. Мы трое в это время затаились в безмолвии и неподвижности, словно дичь, учуявшая охотника.

— Мадам Изольда, — сказал вошедший мажордом, тот самый малый в мавританском кафтане, который встретил нас, — у дверей стоит человек. Он приехал в казённом экипаже, судя по гербу на дверце, и утверждает, что должен немедленно поговорить с герром Макмилланом.

— Герр Макмиллан находится в постели, — ответила мадам Изольда с явным облегчением.

— Не думаю, что его удовлетворит этот ответ, — возразил мажордом, — он очень настойчив.

— Скажи ему, чтобы оставил записку, — велела мадам Изольда. — И вообще, почему он явился в это время? С утра сюда никто не должен приходить, кроме торговцев. — Она сразу же заметила свою ошибку и поторопилась исправить её: — Это, конечно, не относится к вам, mein Herr. Для вас нет ограничений. Вы желанный гость в любое время. В любое. — Но тут она вновь разволновалась и, беспокойно глядя на Дортмундера, спросила: — Но что мне делать, если он не захочет уйти?

— Тогда его всё-таки придётся впустить, — с выражением покорности судьбе ответил Дортмундер, — вознаградить за ожидание.

Мадам Изольда кивнула так резко, что несколько перьев из кольеретки упали на пеньюар. Она раздражённо взмахнула рукой на мажордома, словно отгоняла назойливого комара:

— Скажи ему, что я не люблю беспокоить моих гостей. Если у него есть сообщение для шотландца или какие-нибудь бумаги, пусть оставит мне, а я передам герру Макмиллану, когда тот встанет. В любом случае он не поднимется раньше, чем придёт в себя.

— Я передам ваш ответ, — сказал тот голосом человека, совершенно не уверенного в успехе.

— Скажи ему, пускай приходит в полдень. Тогда он, если пожелает, сможет встретиться с герром Макмилланом за завтраком. — От последнего предложения меня, неизвестно почему, охватил страх.

Герр Дортмундер поднял руку, призывая к тишине, и, прислушиваясь к разговору в передней, сообщил нам:

— Этот человек приехал из канцелярии фон Бисмарка. Он утверждает, что ничего не знает ни о каких бумагах. Думаю, что на самом деле его прислал Крупп. По крайней мере, я слышал, что он спрашивал Камерона Макмиллана из семьи корабельных инженеров Макмилланов. Он должен передать ему предложение от людей, желающих приобрести партию судовых машин, и готов гарантировать большую выгоду в случае успеха сделки. — Тут до нас донёсся скрип открываемой двери. — Нет, это неостроумная выдумка. Пытаться без всякой подготовки всучить дураку взятку, не придумав даже никакого благовидного предлога… — Он снисходительно покачал головой. — Нет, он заслужил того, чтобы его прогнали.

— Но… — У мадам Изольды был очень обеспокоенный вид.

— Тише, — вполголоса приказал Дортмундер, и она сразу повиновалась.

Как только парадная дверь захлопнулась, мажордом издал негромкий возглас удивления. Мгновением позже он вошёл в гостиную.

Турок уже вышел из комнаты.

Мадам Изольда вздохнула.

— Он захочет есть. Вчера он сказал, что любит, чтобы ему подавали быстро. Пусть повар приготовит ему бараньи отбивные, которые он заказывал прошлой ночью, и проверит, чтобы булочки были горячими. — Её недоуменный взгляд сменился сердитым. — Будет лучше, если я сама присмотрю за этим.

— А вы, мистер Джеффрис, не хотите ли разглядеть вашего… оппонента поближе, прежде чем начнёте разыгрывать свой небольшой спектакль? — Дортмундер слегка подтолкнул меня.

— Вы совершенно правы, — согласился я и вышел в обширный вестибюль, к прихотливо украшенной лестнице. Там, на верхней ступеньке, замерла на мгновение фигура турка, только что приступившего к величественному сошествию вниз.