Неизвестен Автор - Томские трущобы

- Ага, Ивану Семеновичу, дорогому гостю, наше почтение! Какими это ветрами вас сюда занесло. - Приветствовал их хозяин трактира, выходя из-за угла стойки. - Да куда же это вы спешите, - продолжал он, видя, что неожиданные посетители направляются к дверям.

- Иван Семенович, дорогой, куда ты так скоро собрался! Посидели бы, шашлычку поели!

- Спасибо, Александр Иванович, некогда, домой надо. Жена ждет!

Кочеров и Егорин вышли на улицу. Теплый влажный воздух мартовской ночи, говорящий о близости весны, охватил их, лишь только они спустились с грязного трактирного крыльца.

- Скоро, гляди, река пойдет! - вздохнул полной грудью Кочеров.

Егорин ничего не ответил на это.

- Помни же... послезавтра! - многозначительно подчеркнул он Кочерову, прощаясь с ним.

31. РОКОВОЕ УТРО

Утром, в тот достопамятный день, когда разыгралась кровавая драма на вокзальном шоссе, Егорин проснулся раньше обыкновенного. Накануне вечером он получил дополнительную инструкцию от человека в маске, вносящую некоторые изменения в первоначально выработанный план. Поэтому Кондратию Петровичу необходимо было увидеть Кочерова раньше, чем он выйдет из дома.

- Куда это ты собрался в такую рань? - спросила его жена, видя, что Егорин, наскоро одевшись, собирается уходить.

- Дело есть, с человеком одним нужно увидаться.

- Ты бы хотя стакан чая выпил. Самовар уже подан.

- Некогда! В гостях напьюсь...

Кондратий Егорович поспешил к Кочерову, которого застал сидящим за чайным столом в обществе своей супруги. Старики Кочерова помещались в другой половине дома, предоставляя сыну жить совершенно самостоятельно...

- Ну, Иван, запрягай скорее лошадь, да поедем! - заговорил Кондратий Петрович, еще из прихожей, где он задержался несколько, снимая пальто.

- Куда это вы ехать собрались? - полюбопытствовала молодая женщина, здороваясь с Егориным.

Тот ответил, не моргнув глазом.

- Иноходца я у одного прасола торгую, так вот надо съездить посмотреть. Муженек-то ваш в лошадях толк знает, поэтому я и беру его с собой.

- Если бы молодая женщина была более наблюдательнее, то она наверное обратила бы внимание на взволнованный вид мужа. Иван Семенович, оставив недопитый чай, начал одеваться. Руки его заметно дрожали.

- В телегу вели запрячь-то! - крикнул Кочерову Кондратий Петрович. Да рогожу надо бросить - ноги закрыть, а то больно грязи на улице много.

- Ладно! - отозвался Кочеров, выходя, чтобы сделать работнику нужные распоряжения.

Полчаса спустя, друзья направились к центру города. Грязь за ночь подстыла и образовала кочки. Телега немилосердно тряслась и потряхивала наших спутников. Несмотря на такое неудобство езды. Они подгоняли лошадь, обмениваясь краткими замечаниями.

- Больно вчера только, вечером, известно стало, что артельщики раньше на вокзал поедут, - объяснил Егорин.

- А точно ли известно, что они без конвоя поедут.

- Они поедут двое, как всегда.

- Риску-то все-таки много!

- Без риска-то какой фарт найдешь! На печи сидя, денег не наживешь.

- Главное то, что среди бела дня...

- Эх, Ванька, что после время скулишь! Было б тебе раньше соглашаться.

- Ладно уж... Чего там...

Кочеров сердито передернул вожжи.

- Стой! Тут я слезу, а ты поезжай к Махаладзе. Торопи его, чтоб сейчас же собрался!

Они остановились на углу Никитской и монастырской улиц. Егорин слез с телеги.

- Поезжай... Дальше все делайте, как и раньше было говорено. А встречу тебя около магазина Щепкина и Сковородина.

Иван Семенович молча кивнул головой и стеганул лошадей.

- Ну, приведет ли бог завтрашний день увидеть, - думал он, рисуя себе опасность близкого дела.

- Дернула меня нелегкая впутаться в эту чащу! Куш-то положили можно взять... Хорошие деньги... Только и влопаться хорошо можно!

Терзаясь такими сомнениями, Кочеров подъехал к трактиру Чебукидзе. По случаю праздничного дня трактир был закрыт. Кочеров привязал лошадь около калитки и зашел на двор.

- А, Иван Семенович! С праздником! - окликнул его Чебукидзе, попавший ему навстречу.

Кочеров сухо кивнул головой и, не отвечая на слова, стал подниматься по лестнице. Он застал Махаладзе занятым чем-то около стола.

- Готов ты? - спросил Кочеров.

Не бросая своего дела и не повертывая головы, Махаладзе весело ответил:

- Сейчас буду готов; револьвер вот только заряжу! Садись пока покури.

- Поскорее шевелись! - угрюмо пробормотал Кочеров. - Как бы не опоздать!

- Зачем опаздывать! Поспеем на тот свет, там кабаков нет! - небрежно заметил Махаладзе, пряча револьвер в карман.

Слова эти не понравились Кочерову. Он неодобрительно покосился на Махаладзе.

- Каркаешь на свою голову!

- Ну, ну, чего ты, как старая баба, ворчишь себе под нос... Чему быть, того не миновать!

Махаладзе сдвинул тонко очерченные брови. На его красивом лице отразилась слепая вера в судьбу - выражение чисто восточного фатализма. Серьезно, сохраняя полное спокойствие, он подтянул ремень черкески, сунул за пазуху револьвер и надел белую папаху.

- Идем!

Они быстро спустились вниз и вышли за ворота. Пока Кочеров отвязывал лошадь, Махаладзе посмотрел на грязную, еще пустынную улицу, на серое облачное небо и повел плечами от тянувшего холодного ветра.

- Ну и сторона, Сибирь проклятая! - обратился он к Кочерову, садясь рядом с ним в телегу. - Апрель месяц на дворе, а еще снег лежит и холодно чертовски! А у нас уже цветут цветы... айва... тепло... солнце...

Кочеров ничего не ответил на эти слова. Он подстегнул вожжами лошадь и мельком сердито взглянул на красивый смуглый профиль своего спутника. А тот, точно угадывая мысли Кочерова, продолжал:

- Ты скажешь, зачем дескать, в Сибирь приехал, если на родине так хорошо... Деньги нажить, вот зачем, друг любезный! Если удастся нам сегодня хорошо заработать только вы меня и видели: сейчас же домой уеду... Женюсь на родине... Торговлю открою, ресторан сниму...

Ишь ты, какой прыткий, - подумал Кочеров. - Смотри, брат, как бы вместо родины в могиле не очутиться или в тюрьму не попасть! Эх, рискованное дело!

Он не высказал Махаладзе своих опасений и только вздохнул.

- Ну, поезжай теперь один, а я пойду к Егорину навстречу, - остановил лошадь Иван Семенович, когда они доехали до обруба. Он передал вожжи и соскочил с телеги.

Махаладзе повернул лошадь направо по взвозу на воскресенскую гору, а Иван Семенович быстро зашагал по большой улице, торопясь встретить Егорина. Неопределенные, быстро сменяющиеся ощущения страха и беспечности, опасений и надежд, охватили его душу, как в ту памятную июньскую ночь, перед его дебютом на опасном поприще легкой наживы. Иван Семенович торопливо шагал по скользким обледенелым тротуарам, рассеянно пробегал глазами по вывескам запертых магазинов и думал: