Б Паркер - Багровое веселье

- Дзынь-дзынь, - позвал я.

- Позвоню попозже, - бросила она на ходу и скрылась за дверью.

Ровно в десять прибыл Хоук. Квирк и Белсон - следом.

- Это что, совпадение или вы, ребятки, за мной следите? - удивился Хоук.

Квирк отрицательно покачал головой, закрыл за собой дверь и сказал:

- Нам нужна помощь.

- Ну наконец-то, - Хоук расплылся в улыбке.

Белсон прошелся по кухне, порылся на полках и, наконец, отыскал блюдце, которое можно было использовать в качестве пепельницы. Квирк прошел следом за ним на кухню, старательно стряхнул с плаща дождевые капли и повесил его на вешалку у задней двери. Белсон вернулся в гостиную, неся в руке свою импровизированную пепельницу.

- Фрэнк, - нахмурился Квирк и указал на плащ.

- Понял, - кивнул Белсон, вернулся на кухню и повесил свой плащ рядом с плащом Квирка.

Хоук снял кожаную куртку и повесил на спинку стула. Из подмышки свирепо блеснула костяная рукоятка пистолета. Сзади, в кармашке на широком ремне, лежало несколько запасных обойм.

Белсон огляделся. Квартира утопала в антиквариате, кружеве, шелке, хрустале и бархате. На одной стене висел огромный багровый веер.

- Твоя работа? - спросил Белсон у меня.

- Ага, - улыбнулся я.

- Мы с Белсоном в отпуске, - сообщил Квирк.

Холодный весенний дождь назойливо колотил в окно.

- Ну что ж, погодка вполне подходящая, - заметил я.

- Комиссар настоял, - пояснил Квирк.

- В газетах писали, что ты "проявил некоторую сдержанность", припомнил я.

- Да, а вчера вечером, когда выступал по радио в передаче Джимми Уинстона, вообще высказал свое мнение, - вздохнул Квирк.

- Мобилизовал общественное мнение, - буркнул Хоук.

- Что-то в этом роде. Короче, сегодня утром меня отправили в отпуск. В продолжительный. И Фрэнка заодно. Похоже, специально позаботились.

- Я работал на совесть, шеф, ты же знаешь, - сказал Белсон.

Квирк молча кивнул.

- Значит, они остановились на Уошборне, - заключил я.

- Да, - ответил Квирк.

- И приняли его признание, - добавил Хоук.

- Он сам упорно стоит на своем, - сказал Квирк.

- Ну, во всяком случае, одно убийство на нем все же висит, - проворчал Белсон.

- Это точно, - согласился я и рассказал им версию Сюзан.

- Да, только так он и может воспринимать то, что сделал, - кивнул Хоук. - Так что, скорее всего, не изменит своих показаний.

- Какими бы не были причины, - сказал Квирк, - я согласен, что его признание - не пустой треп.

- Значит, - решил я, - если Красная Роза не дурак, то сейчас он на некоторое время прекратит убийства и уйдет в сторону.

Квирк согласно кивнул.

- Если сможет, - вставил Хоук.

- Да, если сможет, - повторил Квирк. - Если он и в самом деле полицейский, он вполне может быть из моего отдела, может разговаривать со мной каждый день и выяснять, что мне известно.

- А если он не сможет остановиться, то очень скоро убьет еще нескольких женщин, - сказал я.

Мы замолчали. Белсон стряхнул пепел в ярко-красное блюдце, гармонирующее с ярко-красным веером на стене, вобравшим в себя краски ковра, узор которого соответствовал узору на раме висящего в холле зеркала - такой же овальной, как и арка, ведущая в ванную. Пепел не гармонировал ни с чем.

- Нужно выяснить, что за тип принес Сюзан эту красную розу, - сказал Квирк.

- Я уже думал над этим, - кивнул я.

- Есть какой-нибудь план? - спросил Квирк.

- Да. Нам нельзя ошибиться. Но единственное, что нам можно сделать, это проследить за кабинетом Сюзан и установить личность каждого пациента, кто хоть немного похож на того парня, за которым я гонялся.

- Сюзан, конечно, отказалась сотрудничать? - спросил Белсон.

- Конечно, - ответил я.

- Даже ради того, чтобы спасти свою собственную задницу?

- Жизнь, - поправил я.

- Да, конечно. Прости, - смутился Белсон.

- Отказалась.

- Не вижу смысла, - пожал плечами Белсон.

- Ты - нет, а Сюзан видит, - возразил Хоук.

Белсон посмотрел на Хоука, на секунду задержал взгляд, затем кивнул.

- Сколько это займет? - спросил Квирк.

- Где-то дней десять. Большинство пациентов приходит раз или два в неделю, - ответил я. - Во всяком случае, это лучшее, что я могу предложить.

Квирк кивнул.

- Но нужно действовать осторожно, - сказал я. - Представьте, какой-нибудь больной выходит от психотерапевта и замечает, что за ним следит полицейский...

- Знаю, - оборвал меня Квирк. - Нельзя их пугать.

- И если Сюзан подловит нас, тоже беды не оберешься, - вставил Хоук.

- И это знаю, - кивнул Квирк.

- Ладно, - вздохнул я, - посмотрим. Первый пациент приходит в девять, последний уходит в шесть. Если кто-то будет на машине, перепишем номер. Если придет пешком, проследим и узнаем адрес.

- Но один из нас должен постоянно находиться с Сюзан, - напомнил Квирк.

- Да.

- Отсюда можно наблюдать? - спросил Квирк и подошел к окну.

- Не очень хорошо видно. Нужно следить снаружи.

Хоук выглянул в окно. На улице было мрачно и сыро. Дождь не прекращался.

- Да, неплохое местечко для отпуска, - мрачно улыбнулся Хоук.

...Они решили, что это кто-то другой. Черномазый. Какой-то придурок, который угрохал собственную жену, подделал его почерк и заявил, что это он убил всех остальных. Удачный случай. Оставалось лишь остановиться, они бы замели черномазого, и он был бы в полной безопасности. Но мог ли он остановиться? Боже правый, да как же он мог остановиться! Какая бы это была потеря. Какая пустота в жизни. Как он мог лишить себя этого? Планировать, тихо подкрадываться к жертве, ловить ее, а потом незаметно исчезать - ведь все это и составляло его жизнь. Что он без этого? Чем еще можно заполнить эту пустоту? Мог ли он поговорить с ней об этом? Но если бы она узнала, то непременно рассказала бы кому-нибудь. Ему больше нельзя была встречаться с ней. Но он хотел, чтобы она знала.

- Входите, - пригласила она.

Он прошел через приемную.

По оконному стеклу за большим аквариумом с тропической рыбкой барабанил дождь. Рыбка без устали совершала фантастические пируэты. Вода там и вода здесь. Он вошел в кабинет и сел на свое обычное место. Вновь ощутил огромную потребность рассказать ей все. Но она проболтается. Обязательно проболтается своему дружку.

- Когда я был маленьким, - начал он, - я был очень близок с матерью.

Она кивнула.

- Я мог рассказать ей обо всем. "Это нормально, - говорила она, - я же твоя мама".

Она слегка шевельнула пальцем, предлагая ему продолжать.

- Я делился с ней абсолютно всем.

Сегодня на ней был коричневый костюм и белая блузка.

- Помню, когда я был ребенком, ну, классе в третьем, я наделал в штаны.

Она молча кивнула. Никакой реакции - ни отвращения, ни умиления.

- Маме позвонили из школы, и она пришла забрать меня. Она не ругалась, даже наоборот, сказала, что ничего страшного, с каждым может случиться. Мы пошли домой, и я попросил, чтобы она никому не рассказывала. Она пообещала... У нее как раз сидела какая-то подруга, и, когда я помылся и спустился вниз, эта подруга начала подшучивать надо мной по этому поводу.