Лев Портной - 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

— Ваше величество, — промолвил я, — позвольте вернуться к первому вопросу. К вопросу о переговорах с кронпринцем Швеции.

— Что-то еще? Еще одна фантастическая идея? — государь улыбнулся.

— Ваше величество, я сказал, что мы перехватили письмо генерала Вилсона о французском агенте, но не передал всего содержания. Я опустил детали, казавшиеся мне несущественными.

— Так может быть, они и впрямь несущественны? — Глаза его светились добродушием.

— Теперь я так не считаю, — ответил я. — По сообщению генерала Вилсона, Наполеон утверждал, что когда деятельность агента увенчается успехом, Бернадот окончательно встанет на сторону Франции. Мы не знаем, кто этот агент и какими важными сведениями он обладает, но если Наполеон прав, то когда он войдет в Москву и воспользуется плодами деятельности своего шпиона, Бернадот может предать нас. И мы получим еще один театр военных действий — на северо-западе в Финляндии. А учитывая переброску наших войск из Великого княжества Финляндского…

Государь поднял руку, жестом прервав меня, и перешел на официальный тон:

— Значит, Андрей Васильевич, этого шпиона нужно найти. Найти непременно! И дать понять Бернадоту, что Наполеон попал в ловушку. Вот этим, Андрей Васильевич, вы и займетесь.

— Я?

— Вы. А в Або… в Або мы поедем без вас. Обещайте же, что изловите этого шпиона!

— Яприложу все силы, ваше величество, — ответил я, понимая, что просить о другом назначении сейчас бесполезно.

— Нет-нет, Андрей Васильевич! — порывисто произнес государь. — «Приложу все силы» — этого недостаточно. Обещайте, что поймаете шпиона!

— Слушаюсь, ваше величество! — Я поклонился. — Я поймаю этого шпиона!

Александр Павлович вздохнул с удовлетворением, хотя и без облегчения. А меня посетила новая страшная догадка.

— Позвольте спросить, ваше величество?

Государь молча поднял на меня глаза.

— Вы так ярко описали сожженный Смоленск… А Москва?

— Вы обладаете завидной проницательностью, — мрачно произнес государь и после небольшой паузы продолжил:

— В случае оставления она также будет сожжена.

— Но тут нужны огромные приготовления, — промолвил я, с ужасом понимая, что мы говорим не о какой-нибудь деревушке, а о Москве, древней столице, сердце России.

— Приготовления ведутся, — сухо промолвил государь.

— В Москве работает Франц Леппих, немецкий инженер, у него целая команда. Он готовит зажигательные снаряды. Но даже в секретной переписке об этом не говорится ни слова. Мы разработали версию, по которой Леппих строит воздушный шар, чтобы бомбить армию противника с воздуха. Если французским агентам и удастся что-то выведать о Леппихе, так только эту абсурдную идею.

— Позвольте еще один вопрос, ваше величество. Вы сказали, что три человека — четыре вместе со мною — знают о том, что существует вариант оставить Москву. Правильно ли я понимаю, что граф Ростопчин входит в это число?

— Нет, — резко прервал меня государь. — Граф Ростопчин как московский генерал-губернатор имеет план действий на случай оставления Москвы. Сожжение города и Франц Леппих являются частью этого плана. Но граф Ростопчин не знает того, что решение об оставлении Москвы обсуждается всерьез. Об этом знаем я, Барклай и Кутузов. И вы, Андрей Васильевич.

Я растерялся, не представляя себе причину, по которой судьбоносные планы строятся без участия московского главнокомандующего. Император заметил мое смятение и с готовностью ждал новых вопросов.

— Ваше величество, осмелюсь спросить, — решился я. — Но как же граф Ростопчин? Московский генерал-губернатор вправе знать. Иначе… как же он будет действовать?!

— Вы правы, — ответил государь, — московский главнокомандующий вправе и даже обязан быть поставлен в известность. Но только если бы это был кто-то другой, а не Ростопчин. Он… — Император сделал паузу, подбирая слова. — Он слишком неистов. Он ни за что не оставит Москвы без боя. Но бой у стен древней столицы может погубить армию, а для москвичей превратиться в бойню. Единственный способ этого не допустить — сохранять тайну до последней минуты. И потому этот план известен только четверым. Иначе — тайны не сберечь.

— Благодарю за доверие, ваше величество. Моя жизнь в вашем распоряжении.

— И вот что, Андрей Васильевич, подробности о Бернадоте также держите в тайне. Я не хочу, чтобы сведения о шпионе, способном повлиять на решение кронпринца, дошли до Швеции. Пусть ничто не смущает Бернадота, а то он уж больно чувствителен. Далее. После того как агент будет пойман, вы получите новое назначение. Какое пожелаете, — пообещал государь. — И кстати, это хорошо, что вы отказались перейти на службу к Вязмитинову. Министерство полиции не приспособлено для ловли шпионов. Здесь нужна хитрость, тонкая работа. Для этого мы учредили особую службу — Высшую воинскую полицию, причем свою в каждой из трех армий. Но к сожалению, хорошо работает только военная полиция Первой Западной армии. Но именно она нам теперь и нужна, штаб ее расположен в Москве. Директором назначен Яков Иванович де Санглен, он подотчетен лично мне, еще конечно же Барклаю-де-Толли… а теперь Кутузову. Андрей Васильевич, отправляйтесь в Москву. Я хочу, чтобы на время этого задания вы поступили под начало де Санглена. Он хорошо знаком с ситуацией в Москве, и там полно его агентов — они будут полезны вам. Я дам Якову Ивановичу необходимые распоряжения и напишу о вас Кутузову. Аракчеев подготовит необходимые письма.

Государь поднялся из-за стола и кивком дал понять, что аудиенция окончена. Он позвонил в колокольчик, и вошел адъютант.

В дверях я оглянулся: Александр Павлович провожал меня грустным взглядом все с тою же тоскливой улыбкой.

— Подождите! — неожиданно велел он и жестом приказал адъютанту покинуть кабинет первым.

Я прикрыл дверь и повернулся к его величеству.

— Андрей Васильевич, в вашем распоряжении три недели. Вы должны успеть!

На следующий день, десятого августа, государь император отправился в Або. Несмотря на только что перенесенную болезнь, в миссии принял участие государственный канцлер граф Николай Петрович Румянцев. Вместе с ними в столицу Финляндии отбыл и английский посол лорд Кэткарт.

Я приказал мосье Каню готовиться к путешествию в Москву. У меня было намерение до полудня покинуть Санкт-Петербург, однако отъезд пришлось отложить: прибыл фельдъегерь с приглашением на обед к императрице- матери Марии Федоровне.

Коротая время перед визитом к ее величеству, я задумался о предстоящем деле. В столь короткий срок без агентуры не справиться, помощь тайных осведомителей де Санглена без сомнения понадобится. Кроме того, в Москве я смогу открыться генерал-губернатору графу Федору Васильевичу Ростопчину. Уж кого-кого, а его решительно невозможно подозревать в симпатиях к французам или в продажности.