Лев Портной - 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

— Что происходит? — спросил я.

— Добрый день, граф, — поздоровался Ривофиннолли.

А полковник Парасейчук поперхнулся и буркнул:

— Да уж добрый!

— Нужно ехать, — сказал Винцент, — а графиня упрямится.

— Где драгуны? — спросил я.

— Их отпустили, — ответил полковник, кивнув на незнакомого офицера.

Я вошел в комнату. Алессандрина лежала в постели, под глазами темнели круги, лицо осунулось.

— Ты, — прошептала она по-французски. — Я думала, что уже не увижу тебя…

Офицер бросил на меня гневный взгляд, затем повернулся к дверям, возмущенный тем, что Парасейчук и Ривофиннолли пропустили меня. Но Винцент кивком показал сослуживцу, что я имею право присутствовать здесь.

— Ступайте, — сказал я незнакомому офицеру. — Я сам позабочусь о графине.

— Простите, сударь, не имею чести знать вас, — резким тоном ответил тот.

— Это граф Воленский, — сказал Ривофиннолли.

— Я майор Поваляев. Великолепно! — он вскинул руки, как бы поздравляя меня этим жестом. — Я наслышан о вас. Вы сумели изловить эту шпионку.

— Именно так, — кивнул я. — А теперь намерен доставить ее в Санкт-Петербург.

— Сожалею, ваше сиятельство, — с подчеркнутой вежливостью, но твердым голосом заявил майор. — Но я имею приказ моего начальства препроводить эту особу…

— А теперь я вам говорю, что займусь этим сам, — сказал я. — У меня поручение от государя.

— Сожалею, — повторил тот. — Про поручение его величества мне мало что известно, а я имею приказ от полковника Розена.

— Плевал я на вашего Розена! — взорвался я. — Катитесь к чертовой матери! Я сам доведу до конца это дело!

— Господи! Граф! Какая муха вас укусила?! — с этими словами в комнату вбежал Ривофиннолли.

Полковник Парасейчук вошел следом и остановился, с недоумением глядя то на меня, то на офицеров Высшей воинской полиции. У меня мелькнула мысль, что будет совсем худо, если Олег Николаевич решит, что я все-таки шпион.

— Бог ты мой, — раздался слабый голос графини. — Какие страсти…

Полковник Парасейчук поднял руки, показав открытые ладони, и с примирительной улыбкой произнес:

— Господа, господа! К чему это?! Мы можем все вместе сопровождать графиню.

— Этому не бывать! — отрезал майор Поваляев. — Я выполняю приказ полковника Розена и не намерен путешествовать в компании с подозрительными господами! А вы, ваше сиятельство, ведете себя крайне подозрительно! И все это странно! Я вижу, вы давно знакомы с этой дамой!

— Послушайте, граф, — едва ли не взмолился Ривофиннолли, — предоставьте нам…

— Нет! — Я был непоколебим.

— Господа, мы спорим, а время уходит, — сказал полковник Парасейчук. — Видите ли, никто не может поручиться, что сообщники графини сидят сложа руки. Что, если они сейчас встречают французский авангард и прямо сюда приведут Мюрата! Москву обещано сдать без боя. Никто не будет ему препятствовать. Его офицеры могут явиться в любую минуту.

— Довольно пустых споров! — воскликнул майор Поваляев.

С перекошенной от гнева физиономией он подошел к постели, схватил Алессандрину и столкнул ее на пол. Я подскочил к нему и двинул ладонью по лицу. Майор потянулся за шпагой, но я вытащил свою быстрее и выбил его оружие из рук.

— Это измена! — закричал Поваляев. — Вы все это разыграли! Вы с самого начала знали, кто шпион, тянули до последнего, сами же арестовали ее, а теперь хотите передать французам!

Ривофиннолли застыл. Его растерянный взгляд был прикован к Парасейчуку. Винцент пытался сообразить, на чьей стороне окажется полковник. Тот приблизился ко мне и еле слышно спросил:

— Что случилось?

— Они не повезут ее в Петербург, — ответил я. — Они попросту убьют ее. А я должен доставить ее живой…

Полковник Парасейчук всплеснул руками, хлопнул себя по бедрам и сказал, обращаясь к Поваляеву и Ривофиннолли:

— Господа, доверьтесь нам! Уверяю вас, мы доставим графиню в Петербург в целости…

Ривофиннолли покачал головой, показав майору, что им нас не одолеть. Поваляев топнул ногой и выкрикнул:

— Это предательство! Вас расстреляют! А если нет… если нет, я требую сатисфакции!

— К вашим услугам! — ответил я. — После войны!

— Идемте, — бросил Поваляев Ривофиннолли, подобрал с пола шпагу и вышел.

— Черт знает что, — обронил Винцент и поспешил за майором.

Когда их шаги стихли, я подал руку Алессандрине. Опершись на нее, она с трудом поднялась с пола.

— Ну а теперь нам и впрямь пора! — сказал я.

— Я никуда не поеду, — усталым голосом произнесла графиня.

— Алессандрина, не упрямься! — повысил я голос. — К чему эта комедия? Ты прекрасно понимаешь, что я не оставлю тебя здесь! Ты поедешь с нами!

В это мгновение послышались шаги — в комнату вошла… Жаклин. Пепельного цвета вуаль прикрывала ее глаза, но я и так представлял себе, каким гневом они сверкали.

— Андрей, что это значит?! Я все слышала! Ты! Ты оставил нас в такую минуту! Как… как ты мог?! Ради нее ты оставил меня дочерей!

Она развернулась и направилась прочь.

— Жаклин, подожди!

Я догнал ее, попытался остановить, но она отдернула руку и звериным, утробным голосом сказала:

— Не смей прикасаться ко мне!

— Жаклин, обожди! Я все тебе объясню…

И тут послышался частый топот женских ножек. Из своей комнаты выбежала Алессандрина. Парасейчук кинулся на нее, но в последнее мгновение она ловко увернулась, оказалась сбоку от полковника, дернула его за руку и подставила ножку. Олег Николаевич грохнулся головою в стену.

Не успел я опомниться, как графиня налетела на меня, толкнула так, что я навалился на Жаклин. С трудом удержавшись на ногах, я повернулся и увидел, как Алессандрина ринулась вниз по лестнице.

Я поймал за руки Жаклин и закричал:

— Милая, я все объясню! Это недоразумение! Бога ради, бегите из Москвы! Скорее бегите!

Послышалось кряхтенье — полковник Парасейчук поднимался на ноги.

— Олег Николаевич, Богом заклинаю! Позаботьтесь о моей семье! Положиться мне более не на кого! Ведите их прочь из Москвы!

Преодолев яростное сопротивление, на мгновение я прижался губами к губам Жаклин, а затем отпустил ее и бросился вниз по лестнице. И уже на ходу услышал брошенное в спину:

— Ты забрал единственную лошадь!

От этих слов резануло в груди так, что я застонал на ходу. И все же я не мог, не имел права останавливаться.

Алессандрина уже садилась на рыжего коня, которого подвел ей какой-то малый. Он отпустил уздцы и отскочил. Графиня дала шенкеля [60] Обращенная к лошади часть ноги наездника от колена до щиколотки, служащая для управления лошадью. , и конь рванул к открытым воротам, одновременно закладываясь в поворот. Мне показалось, что они налетят на столб, но Алессандрина наклонилась и, свесившись вправо, прижалась к огненной шее. Они выскочили со двора, лишь послышался удалявшийся цокот копыт.