Фридрих Незнанский - Формула смерти

Егора эта фамильярность и пошловатость шутки неприятно царапнули.

— Я что-то не пойму, какова конечная цель? — серьезно спросил он, нахмурив лоб.

— Коммунизм, естественно, — пошутил Соболевский и серьезно добавил: — Я хочу, как уже говорил публично, создать отечественную команду «Формулы-1». Говорю вам одному из первых: вопрос о возведении сооружений для «Формулы» практически решен. Стройка уже идет. Ну а пока мы будем строить здесь автодром, вы попрактикуетесь за рубежом, получитесь, если надо. Одним словом, на практике освоите все премудрости гонки. А когда вернетесь, будете создавать нашу, российскую, команду. И, безусловно, сами выступать за цвета российского флага. Если вам это интересно, разумеется.

Еще бы не интересно. Егору все это было очень даже интересно. Но что-то мешало петь и смеяться…

— Аркадий Яковлевич, а почему ваш выбор пал на меня? Есть гонщики более молодые…

— Ну-ну, не напрашивайтесь на комплименты. Это несерьезно. Вам двадцать восемь, это ли не возраст? Вы опытный гонщик. Более того, вы самый лучший отечественный гонщик. А я привык покупать все самое лучшее.

«Что ж, по крайней мере, откровенно», — внутренне усмехнулся Егор.

— Тогда еще два момента: на какой срок будет заключен контракт?

— На год, как это делается обычно.

— Обычно делается по-всякому, — перебил Калашников.

— С пролонгацией по мере необходимости, — торопливо добавил олигарх.

— Возможно, пролонгация потребуется. Нужно предусмотреть это в контракте.

«Сейчас выставит из кабинета… не привык небось, чтоб ему указывали…» — пронеслось в мозгу. Но олигарх весьма заинтересованно взглянул на него и живо отреагировал:

— Поясните.

— Потому что нужно ехать не только тест-пилотом, но и действующим, так сказать, пилотом команды. Основная задача тест-пилота — испытание новой техники. Участие в соревнованиях возможно лишь в том случае, если из гонки выбыл кто-то из пилотов. Что ж на это рассчитывать? Конечно, очень важно почувствовать, пощупать болиды ведущих западных производителей. Но для того чтобы суметь составить конкуренцию гонщикам «Формулы», необходимо принимать в ней участие. Сколько ни наматывай кругов в качестве тест-пилота, это не заменит даже одной гонки с живыми соперниками, с настоящей борьбой. А за один год пребывания никто меня на этап не выпустит. Где-то полгода понадобится на освоение техники. Потом подготовка к этапу гонок, потом участие… Думаю, все это займет года полтора, не меньше, — твердо закончил он.

Соболевский помолчал, разглядывая Егора с новым интересом, и промолвил:

— А вы мне нравитесь. Думаю, я не ошибся в выборе.

— Надеюсь. Но я еще не дал окончательного ответа.

— Так давайте. Я ваши условия принимаю. Сроку вам на размышления — два дня. Затем нужно будет оформлять документы и учить язык. Если вы согласитесь, разумеется, — с едва заметной издевкой закончил он и поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Поднялся и Егор. — Вот вам моя карточка с телефонами. Вот это номера моего секретаря и одного из замов. А последний — это мой. Через двое суток жду ответа. С проектом контракта ознакомитесь у секретаря. Ну-с, я вас больше не задерживаю, — хищно улыбнулся Соболевский.

…Через полчаса ошеломленный Калашников вышел из дверей небоскреба. В глаза ударило ослепительно яркое солнце. Он спускался по широким мраморным ступеням и думал, что все произошедшее в застекленном небоскребе — это сон, мираж, выигрыш в казино: условия, обозначенные в контракте, были полуфантастическими, так не бывает. Но было же! Вон и визитка Соболевского в кармане. Он завернул в переулок, где была припаркована машина, все обдумывая удивительное предложение олигарха.

Неожиданно рядом кто-то вскрикнул и буквально вцепился в его рукав. Егор инстинктивно поддержал падающее на него тело. Этим телом оказалась высокая, стройная блондинка. Прямые пряди волос скрывали лицо.

— О, простите! Господи, как больно!

Женщина все еще крепко держалась за Егора, подпрыгивая на одной ноге. Пострадавшая откинула прядь волос, и Егор оторопел: женщина была исключительно красива. Зеленоглазая, с правильными чертами лица, с белоснежным рядом зубов, обнаженных в гримаске боли… Она была, пожалуй, постарше Егора лет на пять, но это было абсолютно не важно. От нее исходил сумасшедше притягательный импульс. Егор чувствовал, как по его руке, которую сжимали ее пальцы, пробежала сладкая дрожь.

— Что с вами? — мгновенно охрипшим голосом спросил он.

— Вот, нога… Лодыжка… — жалобно произнесла женщина. — Наверно, подвернула.

Егор глянул на тонкую лодыжку и, конечно, поднял глаза выше. Узкая короткая юбка открывала неправдоподобно длинные, стройные ноги. В горле за-

першило. Он кашлянул и торопливо, боясь, что она откажется, предложил:

— Позвольте, я отвезу вас в поликлинику или в травму?

— Если вас не затруднит, — все так же морщась от боли, поблагодарила женщина.

— Разумеется, нет! — с жаром воскликнул Егор. — Обопритесь, моя машина в двух шагах.

Он бережно усадил даму на заднее сиденье подержанного «пассата», спросил, глядя на красавицу в зеркальце:

— Куда ехать?

— Знаете, в травмопунктах такие очереди… Я думаю, мне лучше домой. Нужно лед приложить. И «скорую» можно вызвать, если что. Здесь недалеко. Если вам не трудно, конечно.

— Конечно, нет!

Она назвала адрес. Действительно, недалеко. Что называется, тихий центр.

Буквально через несколько минут машина замерла у подъезда.

— К вам кто-нибудь спустится, чтобы помочь?

— Нет, я живу одна, — ответила женщина. — Не могли бы вы помочь мне добраться до квартиры? А я угощу вас хорошим кофе…

— Разумеется, помогу. И кофе не нужно. Нужно разобраться, что с вашей ногой, — ответил он, чувствуя, как гулко бухает сердце.

Она снова оперлась на его руку, вылезая из машины и поднимаясь на этаж, а он с тайным удовольствием поддерживал ее, вдыхая легкий аромат духов. Золотистые волосы то и дело касались его щеки, и горячая волна желания поднималась, заполняя все его существо.

Они вошли в просторный холл квартиры, женщина опустилась на кожаный диван.

— Присаживайтесь, — указала она на кресло, отделенное от дивана низким столиком со стеклянной столешницей. — Давайте наконец познакомимся. Меня зовут Олеся. Или Олеся Викторовна. Как вам удобнее.

— Егор Калашников, — склонил он голову.

Одновременно посмотрел на подвернутую лодыжку. Она была так же изящна, как и вторая, неподвернутая.

— Как ваша нога?

— Болит… Но уже поменьше. Если вас не затруднит, в ванной наберите, пожалуйста, таз холодной воды. И принесите сюда, ладно? Уж извините, что вас так… использую, что ли… Как известно, добрые дела наказуемы, — улыбнулась она.