Фридрих Незнанский - Игра на опережение

Агеев встал и вышел навстречу из-за стола, загородив своей массивной фигурой небольшой бюст Железного Феликса. Они обменялись рукопожатиями, пристально глядя друг другу в глаза.

— Чаю? — предложил хозяин кабинета. — Или цвет лица побережем?

Это была его обычная шутка, повторяемая уже лет пять, с тех пор как он обосновался в отдельном кабинете.

— Спасибо, но не надо. Только недавно пил… — ответил гость, усаживаясь.

— Небось у вас там и чаи особые, экзотические, — продолжал Агеев. — Наших, поди, не пьете… Ну так что, слушаю тебя, Федя, внимательно…

И придвинул к себе небольшую открытую папку с бумагами.

— Я об известном тебе Бородине, — сказал Колобов. — Что-то такое он заподозрил, как мне доложил Долотин.

— Это точно? — насторожился Агеев. — Похоже на утечку?

— Он просил Долотина осмотреть его рабочее место на предмет закладки. Тот с ребятами смотрел, естественно, они ничего не обнаружили.

Агеев нахмурился, поднял трубку:

— Рощина ко мне.

Капитан Рощин — молодой, поджарый, спортивный — вошел через минуту, остановился в дверях.

— Садись, Миша… — Хозяин кабинета кивнул ему на стул. — Это капитан Рощин, один из самых способных и перспективных офицеров, а это… — Он сделал широкий жест в сторону гостя. — А это, Миша, ты сам знаешь… Сам Колобов, легенда нашей «конторы».

— Кажется, я вас уже видел, товарищ капитан, — перебил Колобов, обращаясь к офицеру. — Только в тот раз вы были в черной маске, когда приезжали к нам с обыском и занимались выемкой документов…

— Видишь, что значит профессионал! — сказал Агеев Рощину, кивнув в сторону гостя. — Но ты, Федя, не сердись, ты уже наше славное прошлое. А Миша — наше не менее славное будущее. Здесь, Федя, до сих пор тебя помнят и все жалеют, что ушел, что погнался за длинным баксом. А теперь ты всем известный человек у Забельского… Наш человек… — Он полувопросительно взглянул на Колобова. Тот промолчал. — Так вот к делу, Миша, Колобов утверждает, будто этот самый Бородин что-то там заподозрил насчет твоей закладки. Доложи теперь нам, что тебе стало известно по Бородину?

— Докладываю: ничего компрометирующего прослушка нам до сих пор не дала, — сказал капитан Рощин, прямо, без малейшего трепета, глядя в глаза гостю. — Но есть одно «но»…

— Какое еще «но»… — недовольно спросил Колобов.

— Это я тебе сам объясню… — Агеев предостерегающе выставил руку в сторону капитана Рощина, — подожди, Миша, сначала я выскажусь… — Он вышел из-за стола и прошелся по кабинету, потом остановился напротив гостя. — Федя, пойми одно: помогая твоему хозяину, мы ходим по лезвию бритвы. Делаем все на свой страх и риск. Малейшая ошибка, и они — он показал на потолок, — сдадут нас с потрохами. И сделают вид, будто ничего не знают, не понимают и понимать не хотят! Ты же знаешь: им всем подавай информацию. А как она добывается теми, кто гнобится и рискует за нищенские оклады, без разницы…

— Ах вон оно что… — хмыкнул гость. — С этого бы и начинал. Хорошо, я переговорю с Григорием

Ивановичем. Объясню ситуацию. Думаю, не откажет. Только скажи — сколько?

— Ты сначала дослушай… — поморщился Андрей Семенович. — А то забыл уже наше неписаное правило:. не все решается количеством зеленых бумажек… Для таких профессионалов, как мы, есть вещи поважнее.

— Например?

— Не изумляй меня, Федя… Ты, я погляжу, далеко оторвался от суровой действительности. Забыл, что информация важнее любых денег.

— Любая информация всегда в конечном счете о деньгах, — заметил Колобов.

— Она — результат длительной и изнурительной работы, — раздраженно продолжал Агеев. — И если его удается добиться, это вызывает чувство глубокого удовлетворения. Как у всякого советского человека. Даже бывшего.

— Чем ты выше поднимаешься по служебной лестнице, тем больше в тебе пафоса… — заметил Федор Андреевич. — Еще скажи: есть такая профессия — Родину защищать. Более конкретно можешь?

— Теперь конкретно, — уязвленно ответил Агеев, бросив короткий взгляд на капитана Рощина, чье выражение лица оставалось каменным. — И без излишнего пафоса. Так вот после длительной работы по заказу одного бизнесмена, которого ты очень хорошо знаешь…

— Не интригуй. О ком речь?

— О наиболее опасном конкуренте твоего босса в известном тебе деле предстоящей приватизации «Телекоминвеста»…

— О Корецком? — напрягся Колобов.

— Хорошо несешь службу, — кивнул Агеев. — Сразу принял стойку. Да, о нем, об Илье Михайловиче Корецком, некогда ближайшем друге Григория Ивановича, перебежавшем ему дорогу. Но дело здесь не только в нем. Мы добывали для него материал об одном высокопоставленном государственном деятеле. Его фамилию даже не спрашивай. Вслух такие фамилии в этих стенах произносят не в каждом кабинете.

— Да ладно тебе… — усмехнулся Колобов.

— Хорошо. Это вице-премьер Петр Анисимов, — понизил голос Агеев. — Сменивший на этом посту твоего босса, использовавшего свой высокий пост в качестве лоббиста. Доволен? И мы до сих пор не знали, что с этим материалом делать. Мы искали на него компромат в свете предстоящих торгов акций «Телекоминвеста», которые будет проводить Анисимов, и нашли нечто неожиданное. Оказывается, он, Анисимов, тайно встречается с любимой племянницей Корецкого Ольгой Замятиной, работающей ведущей тележурналисткой на его канале!

— И сейчас, когда ты мне это рассказываешь, вы не знаете, что с ним делать?

— А ты не спеши… — сощурился Агеев. — Конечно, мы еще не просчитали все последствия. Иначе бы не было базара. Ты прекрасно знаешь: госструктура, каковой мы являемся, не имеет права копать под высокопоставленного государственного деятеля без соответствующей санкции. Но и гражданский долг не позволяет такую информацию скрывать от общественности.

— Сочувствую. От меня-то что требуется?

— Опять же не спеши. Сейчас все поймешь. Мы тоже решили войти в игру. Для этого мы скопируем файлы и видеокассеты этого материала, ты возьмешь себе копии, занесешь в ваш компьютер… И потом, разве твоему шефу не интересно про это узнать?

— Да, но тебе-то зачем, — удивился Колобов, — чтобы он узнал, если ты работаешь на Корецкого?

— Дослушай… — поморщился Андрей Семенович. — Миша, когда я был подчиненным Колобова, — обратился он к капитану Рощину, — Федор Андреевич очень не любил, если его прерывали. Терпеть не мог. И правильно делал, между прочим… Но как только подал в отставку, почему-то перестал следовать своему правилу… — Ладно, забудем. Так вот, Миша передаст тебе эти файлы и кассеты, а через пару дней он же заявится к тебе в черной маске с санкцией на обыск и выемку документов. И будто бы случайно, ах, кто бы мог подумать, у тебя их обнаружит, после чего изымет. И тогда у нас появится возможность в любой момент показать это широкой общественности, когда сочтем это нужным.