Фридрих Незнанский - Меморандум киллеров

— За моими засранцами сортир подчищаешь? — сообщив тем самым, что он уже в курсе того дела, которое с подачи Дениса взвалил на себя Гордеев. — Как зовут этого твоего полковника?

— Валерий Алексеевич Замятин, — прямо-таки вспотев от напряжения, вспомнил Юрий.

— Номер его телефона, конечно, не знаешь… Ладно, езжай и сиди у него в приемной. Тебя позовут, — почему-то сердито сказал Грязнов и отключился.

Но пока Юрий Петрович прошел триста метров от почтамта до управления — он принципиально позвонил по «межгороду», чтобы не сажать свой мобильник, который мог понадобиться там, где никакой другой связи вообще нет, — в приемной начальника пожилая и строгая секретарша спросила у него с некоторым даже укором, где он так долго ходил? Валерий Алексеевич, оказывается, уже два раза справлялся, куда девался этот московский адвокат?

Теперь настроение у Замятина было другим. И от насупленной физиономии следов не осталось. Строгость — это да, строгость большого начальника оставалась. Иначе как же это понимать, если главный городской милицейский начальник вдруг даст слабину?..

Прежде всего он предложил Юрию Петровичу присесть. Гордеев усмехнулся, вспомнив, что в подобных местах предлагать садиться не принято, ибо тут же напрашивался ответ: вот, мол, когда посадите, тогда и насижусь. А присесть — это как бы совсем другой компот. И Гордеев присел. А полковник тем временем стал крутить телефонный диск. И когда затем начинал разговор с очередным абонентом, то больше расспрашивал о делах, о каких-то непонятных Юрию местных проблемах, вполне логично переходя потом и к транспортным. Прощался, отключался и снова крутил диск. Ищет для меня попутку, запоздало сообразил наконец Юрий. И тут же преисполнился благодарности к суровому полковнику.

Полчаса бессмысленных, казалось бы, разговоров принесли наконец удачу. Полковник выяснил, что транспорт в село Ключевое, где располагалась колония, в которой обретался Юркин, будет завтра с утра. Замятин тут же уставился на Гордеева, а Юрий, естественно, с чувством развел руками, как бы говоря, что о лучшем варианте он и не мечтал.

Когда телефонный разговор у полковника закончился и тот удовлетворенно положил трубку, продемонстрировав полную свою лояльность, Гордеев, избегая обсуждения причин, по которым начальник управления вдруг оказался таким сговорчивым, посмотрел на часы и бесхитростно спросил:

— Валерий Алексеевич, ну, в гостинице-то я наверняка найду себе койку до утра. Это, полагаю, без проблем, а вот без обеда — скверно. Последний раз я вообще ел вчера, перед отъездом из Москвы. Не сделаете уж заодно и другую милость? Где у вас тут пообедать можно? И если не сочтете меня за нахала, не составите ли компанию? Посидели бы немного, поговорили. Мне интересно, что у вас тут делается. Вам наверняка любопытны последние столичные новости. Поди, не каждый день вам тут московские адвокаты голову морочат. Это я к тому, что, гляжу, и время-то уже, можно сказать, нерабочее? Без всяких задних мыслей, честное слово. Как?

— Да поесть-то у нас, вообще говоря, можно… — задумчиво произнес Валерий Алексеевич, и Юрий понял, что тот просто ищет повод согласиться, не потеряв при этом своего лица. Как выражаются в подобных ситуациях проницательные японцы.

Так уж получилось, что, к сожалению, встреча Гордеева с Юркиным добавила мало положительных черт к образу осужденного и вообще к той информации, которую адвокат, еще будучи в Москве, получил из двух источников — от Кристины Борисовны Ляховой и от Дениса Андреевича Грязнова, точнее, от «Глории». А если говорить еще конкретнее, то и от Филиппа Кузьмича Агеева, осуществлявшего в течение нескольких дней наблюдение за объектом и затем вступившего в куда более тесный контакт с законной супругой данного объекта. Из первоначальных источников характер подзащитного выглядел не самым привлекательным образом. Правда, Кристина старалась как-то смягчить впечатление от тупого упрямства своего любимого человека, приведшего его к непредсказуемым последствиям. Впрочем, о какой непредсказуемости вообще теперь могла идти речь? Наоборот, все было предельно ясно. Но уже сама встреча, буквально с первых ее минут, когда осужденного привели в комнату для свиданий и оставили наедине с адвокатом, прямо надо сказать, смутила Юрия Петровича.

Он был почему-то уверен, что его появление в колонии будет встречено Анатолием Сергеевичем как вспыхнувший для того наконец огонек надежды. Увы, ничего подобного. Похоже, если Юркину и не была сильно в тягость беседа с адвокатом, но равнодушным она его оставила, это точно. Ну, блин, и характер! Можно подумать, что сюда, за сотни верст, приехали, видите ли, сделать ему одолжение, о котором он никого не просил.

Или же он с определенного момента, может со дня ареста, продолжал пребывать в мире, ведомом ему одному, впускать куда он никого больше не желал. Что ж, такое тоже бывает с людьми, в глазах которых однажды рушится окружающее их пространство — со всеми делами, заботами, людьми, а вот как все восстановить, вернуть к первоначальному состоянию, они просто не знают — не умеют или уже не хотят.

Таковой была его реакция практически на любые вопросы, которые задавал ему Юрий Петрович. Ну и как после этого помочь человеку, не желающему, по сути, этой помощи? Разозленный неудачей и старательно сдерживающий свое крайнее раздражение, Гордеев прервал бессмысленное противостояние, сообщив, что продолжит беседу завтра, а сегодня он настоятельно просит — от имени Кристины Борисовны, которая уполномочила его в этом, — подумать и приготовить четкие ответы на поставленные вопросы. Если что забудется, не страшно, можно и повторить.

Он злился на то, что взвалил на себя совершенно идиотское дело. Да и предложенный гонорар никоим образом не смог бы оправдать тех нервных затрат, на которые был просто вынужден идти адвокат. А ему это надо?

Однако новый день, по известной присказке, при-нес-таки пищу. Юркин заговорил нормальным языком. Предварительно извинившись, что появление здесь адвоката, после всего, что произошло в Москве, ему показалось чьим-то весьма изощренным издевательством над ним, осужденным по откровенному наговору. Ну слава богу! Сообразил наконец…

Анатолий Сергеевич внимательно выслушал все, что рассказал ему Гордеев относительно событий, случившихся на фирме с момента отсутствия ее генерального директора. Юркин от искреннего изумления не мог подобрать слов. Как это, его жена стала хозяйкой торгового дома?! Она же ни черта не умеет! Не знает, не хочет знать! А все, что она умеет!.. Тут Юркина едва не занесло. Но Гордеев вежливо напомнил ему, что крайние эмоции в данный момент только вредят делу, заставляя тратить попусту дорогое время.