Фридрих Незнанский - Меморандум киллеров

Юрий Петрович, еще знакомясь с делом Юркина, которое так неохотно и лишь под нажимом из Генеральной прокуратуры ему было предоставлено в Московской областной прокуратуре, естественно, выписал для себя все фамилии и адреса — экспертов, оперативников, понятых, прочих свидетелей, чьи имена упоминались в процессе расследования. Как и следователя, и обвинителя, и защитника, назначенного судом, и самого судьи. Большой получился список. В любом случае было от какой печки танцевать. Чем, собственно, Филипп Агеев и занялся. А выбрал он себе для начала, как он сказал, самых нестойких, так сказать, колеблющихся фигурантов, каковыми обычно бывают приглашенные во время задержания подозреваемого либо при проведении обысков, совершенно, надо полагать, «случайные» понятые.

В данной же истории ни о какой «случайности» не могло идти и речи. Вконец обнаглевшие оперативники из МУРа, а конкретно, подполковник милиции Александр Александрович Савостин, начальник отделения пятого отдела Тимофей Иванович Слонов и старший оперуполномоченный Анатолий Евгеньевич Волошин, проводившие операцию с Юркиным, воспользовались — надо понимать, в прямом смысле — услугами своих понятых. Рифат Акаевич Мурадов и Софья Игнатьевна Лозовая в браке не состояли, до этого еще не додумались «работодатели», но оказались соседями по этажу в доме на Красносельской улице. Мурадов числился в бригаде носильщиков на Ярославском вокзале, а Лозовая торговала там же, в мини-маркете, продуктами для отъезжающих. Понятное дело. А по выходным дням соседи вместе выезжали в лес. Вот и в этот раз. Филипп, помнится, удивился, о каких грибах могла идти речь — в конце апреля — начале мая? Оказалось, он не в курсе, а в сырых лиственных лесах собирают в это время сморчки и строчки, очень, говорят, вкусные грибы, хотя и требующие особого внимания на кухне.

Но это все — преамбула. Суть же была в другом.

Филипп навестил Лозовую вечерком под видом сотрудника МУРа. Жила она на шестом этаже, дом старой постройки, лестничные пролеты длинные, потолки высокие. Позвонил в дверь, его не спросили кто, но в дверной глазок явно рассматривали — мелькал там свет. Так же, без вопроса, и открыли. Похоже, что он не вызвал у хозяйки негативной реакции.

Широкое, круглое лицо ее было красным и потным, редкие кудельки бесцветных волос — просто мокрыми, то ли от чрезмерного физического напряжения, то ли по той причине, что мадам, кажется, успела прилично принять на грудь — большую и бесформенную, как мятая пуховая перина. А вот крутые и мощные бедра, нагло выпиравшие из-под коротенького застиранного халатика, не могли бы не вызвать восторга у ценителя грандиозных объемов. Филя, естественно, тоже понимал в них толк, но не до такой степени, чтобы рисковать здоровьем и деловой репутацией.

Он представился, она лишь взглянула в удостоверение и жестом пригласила в комнату, где Филя сразу отметил, что мужской дух в квартире этой далеко не старой женщины если и присутствует, то в качестве такого же гостя, как и он сам. Окурки, например, в пепельнице, хотя хозяйка не курила. Потому что, когда Филя демонстративно достал пачку сигарет, она поморщилась, однако возражать не стала, но подошла к окну, выходящему на шумную Красносельскую улицу, и, улегшись животом на широкий подоконник, вытянула руки и толкнула обе створки наружу. Якобы ненароком оголив при этом наиболее драгоценную часть своего тела. Потом, не дождавшись наглого нападения, неохотно сползла, забрала со стола пепельницу и, раскачиваясь, словно сытая утка, унесла на кухню, где вытряхнула в ведро под раковиной. Филя курить не стал, но на окурки посмотреть успел — тот, кто был тут до него, курил «Яву».

Софья Игнатьевна по поводу личного участия в качестве понятой, как ни старалась, вернее, как ни изображала свое старание, ничего толком вспомнить не могла. Ну да, ездили они с соседом по Новорижскому шоссе, куда-то в район Истры, но неудачно. Как ездили? На чем? А это Рифат сообразил с транспортом. У него приятелей разных много. Он же на вокзале работает. Пообещали подбросить, вот они и согласились. Но так до грибов и не дошли. А вот на неприятность, это да, напоролись. Сперва их заставили смотреть, как из машины какого-то крутого мужика оружие и наркотик изымали. И только под вечер отпустили, а время ушло, поздно уже было о грибах думать…

— И все? — спросил Филипп, подавляя желание спросить — а о чем им думать было еще не поздно?

— Все, — охотно подтвердила Лозовая, глядя на Филю наивными и прозрачными глазами и словно уверяя его, что больше там и в самом деле ничего стоящего внимания не было.

— А разве домой к этому крутому вас не возили? — небрежно спросил Филипп.

И она, наморщив красный свой лобик, вспомнила, что, кажется, да, действительно, и туда тоже возили. И давали подписывать протокол. Сама-то она, по правде говоря, не читала. Рифат прочитал и сказал, что все написано правильно. Ну а уж если Рифату не верить, так кому же тогда вообще доверять?

Отлично! Филя все рассказанное, естественно, записывал на магнитофон. А также — исключительно для острастки — заполнил показаниями Софьи Игнатьевны официальный протокол допроса свидетеля. Предупредив, что это очень важно, поскольку оперативный работник, который производил в их присутствии обыск в машине и в доме, подозревается начальством в подтасовке фактов. А ее показания, значит, должны помочь тому оперу оправдаться перед начальством. Она-то, кстати, помнит, как его зовут?

Вот тут «мадам замешкались». Явно знала, но… Будучи в курсе того, кто проводил операцию с Юрки-ным, Филипп наугад назвал троих — Александра Александровича, Бориса Петровича и Анатолия Евгеньевича.

— Он, — созналась наконец красная неизвестно теперь уже отчего Софья Игнатьевна. — А мы с ним и приехали туда, с Анатолием-то Евгеньичем. Его Рифат знает. Но он сам не обыскивал, он только привез, а потом в стороне стоял. С начальником своим разговаривал, я видела.

— А когда Рифат Акаевич вообще домой приходит?

— Так небось уж дома, — посмотрев на часы, заметила Лозовая.

— А если я его к вам приглашу, возражать не будете?

— Так, можно подумать, он сюда дороги не знает!.. — кокетливо засмеялась она. — А может, начальник, не будешь торопиться? Чайку поставлю или могу чего покрепче? Успеешь с ним-то… Ох, по глазам вижу, что торопиться тебе нынче некуда!

— Сперва — дело, — строго заметил Филя и почти наяву услыхал, как ерзают от нетерпения тугие и мощные бедра хозяйки. Да и халатик этот дурацкий выглядел мятым носовым платком, которым при всем желании невозможно было прикрыть обильные телеса, готовые по первому же свистку выполнить команду «ложись!». Но Филя оставался серьезным.