Фридрих Незнанский - Меморандум киллеров

Вот и в последней операции Лыков также решил не тянуть с зачисткой. Неизвестно ведь, чего мог наговорить этот Юркин неуправляемому московскому адвокату. И чтобы не шибко церемониться с нежелательным фигурантом, Вадим Михайлович нашел возможность встретиться с Леонидом Ивановичем Старостиным, то есть с Благушей, в известном сокольническом ресторанчике «Фиалка» и передать ему данные на некоего Юркина Анатолия Сергеевича, припухающего в настоящий момент… И Лыков небрежно черкнул на бумажной салфетке номер колонии. Благуша сказал, что у него есть паренек, знакомый с обычаями тех северных мест. Бывал уже. Вот он и поедет посмотреть, что там нынче да как. А стоить это будет… Но Вадим Михайлович, не дожидаясь, пока Благуша назовет свою цену, достал из кармана конверт и протянул ему. «Здесь, — сказал он, — пятнадцать кусков. С оплатой дороги в оба конца». Леня подумал и согласился. Свои пять штук он в любом случае имел. А заделать фраера на зоне больше куска и не стоит. Ну еще то-се, начальству там отстегнуть. Об одном только предупредил Лыков: сделать надо немедленно, не тянуть. А если что и с адвокатом вдруг случится, который там уже находится, тоже неплохо. Но это — за отдельную цену…

На том и остановились.

В колонии все вроде прошло чисто, а вот с адвокатом не повезло, не смог опередить его благушинский паренек. Опоздал, улетел тот. И в Москве у Лыкова тоже ничего не вышло. А два прокола подряд — нехорошая тенденция получается. Поневоле задумаешься, чья тут вина. Конечно, хотелось бы списать на случайность, но что-то подсказывало Вадиму Михайловичу, что много случайностей подряд тянут уже на определенную закономерность.

Возможно, поэтому все чаще стали навещать его мысли о том, что в жизни, как и на сцене, уходить надо всегда вовремя. Не тянуть, желая получить еще и еще, не ждать, когда тебя силком выпрут, и уж тем более не дожидаясь, пока жареный петух клюнет. Был недавно такой момент — ну все, амба, сказал себе. И остановился, оказалось, правильно сделал, еще не вечер. Еще не стал его собственностью и не продан дом на Истре. Ну с «Земфирой», можно считать, покончено. Дело двух-трех недель, и на ней будет поставлена точка. В том же Лимассоле, коим попрёкал полковник Михо Старого, у самого Лыкова лежали на банковском счете уже накопленные десять миллионов баксов. Три находились в сейфе их милицейского общака, как договаривались между собой сотрудники лыковской «бригады». И на столько же всякого золотишка и прочих побрякушек, камешков теперь хранилось в загородном сейфе у Сережки Межинова. Это был их НЗ — неприкосновенный запас на случай крайних обстоятельств. Недавно он как раз хорошо пополнился за счет бриллиантов известного Мустафы, выкупившего свою поганую жизнь, но все равно так и сгинувшего в безвестности — не отпускать же козла, когда с него шкуру-то спустили. А что он — гражданин другой страны, так это теперь пусть дипломатов волнует.

Ну и здесь, на Среднем Каретном, тоже имелось кое-что на текущие расходы — так, порядка трехсот — четырехсот тысяч «зеленых». Не хило. Но и не так много, чтобы, зажмурившись, враз бросить все и отойти в сторону. Туда, где тебя уж точно не найдут. Интуиция, в определенной степени, следствие опыта, которого, как полагал Лыков, ему хватало за полтора десятка лет милицейской работы, и когда она подсказывает, что тучи, кажется, начинают сгущаться, надо бы прислушаться к собственному внутреннему голосу, но принимать кардинальные решения все-таки рановато, нет слов, пока рано. Да и явной опасности ведь тоже пока не наблюдается. А что срывы случаются, так без них и в лучшие времена не обходилось…

Но серьезно предупредить ребят, чтоб оставили свою беспечность, чтоб работали четче и осторожней, — это надо. Сделать им по приличному такому втыку и… выдать по очередной премии. И кнут, и пряник — а значит, и у них сомнений не должно возникать. Даже если и выкинет вдруг судьба тебе на стол самый крайний и непредвиденный вариант. А вот ты сам всегда должен быть к нему готов…

Он знал, что надо делать, чтобы не оказаться в дураках. Это означало в первую очередь, что никогда нельзя считать таковыми других, особенно тех, с кем работаешь. Ну если говорить о собственной «бригаде», то все ее члены «замазаны» настолько, что будут вынуждены стоять до конца. Однако некоторые из них все же вызывают отдельные сомнения. «Буреют» от неправедных доходов, считают, что так будет всегда, и они, да хоть и те же Валера Коныгин или Пашка Вострецов, уже одним своим присутствием как бы облагораживают «офицерское собрание» и достойны более весомой отдачи. Уже от пары тысяч баксов носы воротят, будто это не халява, а оскорбительная подачка. Но с ними вопрос понятен, можно и добавить по штуке на нос, не обеднеем…

Другое несколько беспокоило сейчас полковника. Слишком легко все-таки удалось «закадрить», говоря прежним дворовым языком, генерала с его приятелем. Оно вроде бы и нормально прошло, наживку-то заглотнули и не поперхнулись, но что-то беспокоило. Значит, надо, не мешкая, кинуть за ними обоими по толковому «хвостику», но именно толковому, чтоб не засыпались с ходу. Те-то ведь тоже не пальцем деланные. А в случае чего, списать можно на любых братанов, у которых всегда найдется свой интерес. И это, пожалуй, самое важное на данный момент…

Что там ни говори, а смерть заключенного, пусть она и случилась по его собственной вине — нерасторопности, грубой ошибке, случайности, как это было представлено в информации Главного управления исполнения наказаний Минюста, — все равно считается происшествием чрезвычайным, которому должны в обязательном порядке сопутствовать соответствующие служебные выводы. Неважно какие, может, и не очень строгие, больше формальные. Но о «случайности» в данном случае, по твердому убеждению адвоката Гордеева, тут не шло вообще никакой речи. Это было хорошо спланированное убийство. Вот только доказательств у него не имелось. А эмоции, интуицию и прочие эфемерные «адвокатские штучки» к делу не подошьешь.

Зато можно «подшить» другое. И об этом Юрий уже на следующий день после несостоявшегося покушения на его «свободу и независимость» затеял разговор в агентстве «Глория», куда прибыл иод охраной Филиппа и в его же машине. А слишком заметный гордеевский «форд», как и еще одну довольно приметную, крутую машину, о которой он пока никому, кроме Николая Щербака, не распространялся, от греха подальше, да и от соблазнов, Агеев поставил на закрытую стоянку своего агентства, расположенную в одном из элитных подземных гаражных кооперативов в том же Северном Бутове.

Что конкретно предлагал Гордеев?

Собравшиеся на. совещание сыщики внимательно его слушали, ибо предложение адвоката, еще нечетко, правда, даже им самим сформулированное, уже выглядело и забавно, и заманчиво.