Джоанна Элм - Одержимость

Она держала в руке пустой стакан, голова склонилась к груди, словно Глория уснула. Когда Кейт и Майк вошли в гостиную, миссис Росситер шевельнулась, Кейт взяла из ее рук стакан, а Майк опустился возле дивана на корточки.

— Миссис Росситер, нам необходимо задать вам несколько вопросов. Попробуйте вспомнить, что происходило десять дней назад. Что случилось в прошлый четверг? Приезжала ли Габриэлла в тот день к вам?

Глория Росситер непонимающе уставилась на Майка.

— Она была очень рассержена.

— Она была рассержена в четверг вечером?

— Нет, она была вне себя от злости, когда мы с Лестером вернулись домой в субботу. Габриэлла ждала нас… — Глория клюнула носом.

Кейт и Майк переглянулись.

— Миссис Росситер, мы говорим не о субботе, — подключилась к беседе Кейт, стараясь направить воспоминания Глории в нужное русло.

Глория не обратила на ее слова ни малейшего внимания.

— Габриэлла знала, что я сделала. Но она сама поставила меня в дурацкое положение. У меня и в мыслях не было навредить ей. — Глория резко подняла голову и посмотрела в глаза Кейт. — Хотите прослушать запись? Я не сказала ни слова неправды. Я вообще ничего не собиралась говорить, но он выудил из меня все.

Кейт многозначительно взглянула на Майка, словно показывая, что от старушки нельзя отставать ни в коем случае. Впрочем, Кейт действительно было очень любопытно узнать, что такого мог выудить Лестер.

— Запись там, в ящике. — Глория махнула рукой в сторону шкафа с посудой. — Под белой скатертью. Я намеревалась ее сжечь, но не успела до вашего прихода развести огонь в камине. — Она пожала плечами.

Кейт достала из ящика кассету.

— Где-то на кухонном столе должен быть магнитофон.

Кейт принесла магнитофон в гостиную, нашла розетку, включила его, вставила кассету и нажала кнопку воспроизведения…

Сначала раздался звук, похожий на стук ножей и вилок.

— Мы ходили обедать в «Касита-Соль», — пояснила Глория.

«Лестер, вряд ли это надо записывать на пленку». — Голос Глории звучал не очень четко, язык у нее немного заплетался.

Потом раздался уверенный голос Лестера Фрэнкса:

«Глория, я выключу эту штуку по первому вашему требованию, но без записи мне не оправдаться перед редактором. Просто повторите то, о чем вы говорили в машине, — что история, которую мы хотим услышать, не стоит таких денег».

«Да я вам только об этом и твержу».

«Вы сказали, что ни о каком романе с Беном Грантом речи не идет, что он просто пригласил вас вместе со всеми остальными на прощальный обед, а потом привез к себе домой, правильно? Вы сказали, что он вас поцеловал».

«Да, милый поцелуй в щечку… и…»

Раздался звон кусочка льда о стенку бокала.

Лестер рассмеялся — на взгляд Кейт, невероятно фальшиво.

«Это был мощный поцелуй, Глория!..»

Кейт заметила, что у Майка округлились глаза.

Глория пыталась защищаться:

«Я же говорила — тут не за что платить десять тысяч долларов».

«Что он сделал после того, как поцеловал вас?»

«Пожелал мне удачи».

«И что вы ответили?»

«Что удачи мне как раз и не хватает. Потом я заплакала».

«Ах! — чуть более искренне воскликнул Лестер. — Наверное, очень тяжело произнести такое, вроде бы обычное, но не оставляющее надежды слово “прощай”?»

«Я просто начала рассказывать ему обо всех своих бедах».

Кейт явственно представила себе, с каким радостным предвкушением воспринял это Лестер Фрэнкс.

«Я рассказала ему о Джоне Уэсте — парне, с которым мы в то время встречались. Он работал на складе универмага Уэста, говорил, что изучает дело и скоро сам станет хозяином магазина».

«Так вы встречались с сыном владельца универмага?»

Наступило молчание, прерываемое лишь приглушенным гомоном посетителей ресторана.

«О чем вы задумались, Глория?» — Голос Лестера теперь звучал резко, почти зло.

«Я призналась Бену Гранту, что мечтала совсем о другом, мечтала, чтобы моим первым любовником был он. Как бы мне хотелось дождаться его, но, увы, уже слишком поздно».

«На редкость честно с вашей стороны, Глория, — мягко, почти нежно произнес Лестер. — Могу понять, чего вам это стоило».

Глория Росситер хихикнула.

«Он был очень опасен. Бен Грант действительно был очень опасен. Он сказал, что, раз уж… ну, вы понимаете, то нечего терять время».

«Подождите… — Лестер немного повысил голос. — Вы…»

«Ну да, я была беременна Габриэллой. Беременна… — Глория икнула и снова хихикнула. — Теперь вы все знаете, Лестер. Думаю, редактор обрадуется, что вы не стали мне платить».

«Давайте сделаем заказ», — ласково проворковал Фрэнкс.

Наступила недолгая пауза — по-видимому, Лестер и Глория изучали меню.

Потом Лестер заговорил, но так тихо, что Кейт с трудом разбирала его слова. Смысл их сводился к следующему:

«Неудивительно, что вы не хотели об этом рассказывать. Столько лет Габриэлла считала отцом Бена Гранта, и вдруг выплывет правда… Для нее это будет настоящим потрясением».

Кейт уловила нотки волнения в его голосе. Лестер словно вслух размышлял… Да, жаль Глорию — как легко попала она в капкан Фрэнкса.

Но ответ миссис Росситер не оставил от сентиментальности ни следа.

«О нет, Лестер, Габриэлла знает правду. Со временем мне пришлось ей все рассказать. Я бы не вынесла, если бы моя дочь считала Бена Гранта своим отцом, вздыхая над старой афишкой и букетом засохших цветов. Я терпела, сколько могла, а потом набралась духу и призналась ей, какое ничтожество на самом деле ее отец. Правда, очень деликатно — она ведь тогда была совсем маленькой».

«Джон Уэст бросил вас?»

Глория пронзительно расхохоталась.

«Нет, меня бросил Берт Мэлли. Соблазнил и бросил. Джонни Уэст был на каникулах в Европе вместе с родителями, а этот негодяй болтался по городу, выдавая себя за Джона. В конце концов он попался, потому что пользовался банковским кредитом настоящего Джона Уэста. Его посадили в какую-то тюрьму для душевнобольных».

Раздался дикий кашель, потом извиняющийся голос Лестера:

«Простите, поперхнулся…»

Кейт покачала головой. Не мудрено! Можно представить, в каком шоке был Фрэнкс. Наконец он отдышался.

«Итак, вы все рассказали Габриэлле о ее настоящем отце. Когда это произошло?»

«Давно…»

«До или после интервью журналу “Пипл”?»

«Господи, да при чем тут интервью? Она еще в школе училась, когда я пыталась развеять ее заблуждения».

«Что значит пыталась? — обеспокоенно поинтересовался Лестер. — Вы же говорили, что все ей рассказали».

«Ну, — сконфуженно протянула Глория. — Я это делала не один раз, но она меня, кажется, никогда толком не слушала. Утверждала, что я всегда не в себе и все путаю, потому что много пью. Но на самом-то деле это была ее вина, это она всегда была не в себе. Точь-в-точь как ее отец. Я имею в виду ее настоящего отца. Она верит только в то, во что хочет верить».