Михаил Петров - Гончаров и погоня за бриллиантом

- Беги, - приказал мне Михаил. Увязая в снегу, я кинулся прочь, наверняка зная, что живым не уйти.

- Стой! Убивец! - крикнул старик, заметив меня.

Я невольно обернулся и последнее, что увидел, - огромную дырку ружейного дула. Ничком бросился в снег, закрыв руками голову и ожидая, когда она разлетится.

- Не надоело в снегу лежать! Вставай, Самвелыч...

- Ты... ты, Мишка... А дед?

- На первом рандеву у твоего любимого Господа. С Ягоркой вместе. Так что отныне я Ягор, а официально Егор Иванович Унжаков".

* * *

Я отшвырнул тетрадь и, дрожа от злости, уставился на Вартана.

- Ну и сволочь же ты, Вартан сын Саркиса и рода Оганянов!

- Как вы разговариваете?

- С тобой и не так бы надо! Если бы ты, золотарь вонючий, рассказал мне все сразу и показал эту тетрадь, то, возможно, Ирина, бомж, Арик и твоя мать были бы живы!

- Мама жива!

- Уповай! Сиди здесь и не дергайся.

- Как же мама?

- Они ведь должны звонить.

- Они не знают этого телефона.

- Однако записку прислали, найдут и телефон. Только дверь никому не открывайте. Тетрадь я пока заберу. Может, понадобится.

- Нет, нет, нет! Я не отдам.

- Это уже не твоя компетенция. Четыре трупа есть, могут появиться еще.

- Не отдам! - Он бросился на стол, закрывая животом тетрадь.

- Да иди ты на... Больше я не ударю палец о палец. А ты сиди и жди, когда тебя и твою мамашу начнет потрошить Унжаков. Можешь сразу писать заявление в похоронное бюро.

- Унжаков мертв, вы не дочитали записи.

- Унжаков жив и проживает над магазином "Сапфир" в пятой квартире. Именно через его кладовку проникли в ваше хранилище.

- Боже мой! Нет, этого не может быть, - залопотал Оганян, пытаясь скрыть заколотивший его озноб. - Нет, это ошибка... Путаница... Нет... Не верю... - Озноб перешел в икоту, тряпичным паяцем Вартан рухнул в кресло.

- Прощайте, господин Оганян.

- Не-е-ет, бе-ери-ите те-е-традь. Мми-и-ли-и-ция ззни-а-ать не-е до-о-лжна...

- Посмотрим. А почему это вы вдруг стали так бояться милиции? Раньше вроде такого не прослеживалось...

Судорожно икнув, Оганян затих, а в мои проспиртованные мозги острой иголкой ткнулась догадка.

- Где алмаз?

- Нет у меня алмаза!

Крученым чертом он вылетел из кресла, сбил торшер и неожиданно с силой вцепился мне в глотку. Фактор внезапности сыграл свою роль, да и Гончаров, видимо, стал уже не тот. Руки мои захрустели, пытаясь оторвать от горла конечности гориллы, с виду казавшиеся такими музыкальными.

Красноватый туман стал застилать мне глаза, медленной каруселью поплыла люстра. Нехорошо калечить заказчика, но мои ноги начали разъезжаться, и другого выхода у меня не было. Резко упав, с кувырком через спину, я отправил Оганяна по большой траектории, финишем которой была бетонная стена.

Затем несколько минут просто сидел на полу, отдыхал, безразличный ко всему на свете. Хозяин лежал рядом, тоже в полной тишине и равнодушии. С трудом я повернул шею, успокаивая себя, что через полчаса будет еще хуже.

Вартан скорчился на боку, доверчиво положив щеку на паркет. Левый глаз был прикрыт, из прорези правого светился зрачок.

"Конец котенку, - устало подумал я, поднимаясь. - Свернул шею заказчику. Мило".

Прикончив коньяк покойника, я уже хотел взяться за телефон, когда он вдруг сам заулюлюкал. Пришлось поднять трубку.

- Высоко сижу, далеко гляжу. Кто это у тебя? Что за гость? - спросили на другом конце провода паскудным голосом.

- Я.

- Сам гостенок, значит? И кто ты такой?

- А какое твое собачье дело?

- Невежливый ты. Грубишь старшим, нехорошо. Шел бы ты домой, Гончаров, да и забыл бы всю эту историю. Дай-ка Вартана.

- Он не может.

- Ты скажи, что мамка привет ему передает. Очень хочет, чтобы мы с ним поговорили.

- Не может он, нет его.

- А где же он?

- Здесь лежит.

- Отчего ж не может, или ты разговор тянешь, засечь хочешь? Не надо, с автомата я. Так что пусть он трубочку возьмет.

- Да не может он, мертвый.

- Ха! Ха! И давно?

- Минут десять как...

- Ну и юморист ты, Гончаров, и кто же это предложил ему прогулку к праотцам?

- Я, собственными руками.

- Поздравляю!

Раздался щелчок, затем короткие гудки. Я набрал номер Ефимова. Пискляво-высокомерный голос секретарши строго спросил, кто беспокоит и не может ли она сама разрешить мою проблему.

- Давай шефа, овца. Скажи, Гончаров звонит.

- Ах тот самый!

Послышались щелчки переключений, наконец жирный полковничий голос:

- Ты чего это девочке хамишь?

- Товарищ полковник, я человека убил.

- Звони в психушку или в наркодиспансер, там помогут, а мне некогда.

- Я действительно убил.

- Ну, и кого ты там?

- Оганяна, вон рядом лежит. - Я бросил взгляд на бездыханное тело. Но оно дышало и чуть постанывало...

- Извините, Алексей Николаевич, я пошутил.

- Мудак!

Шлепнулась трубка, коротко замяукал зуммер. Я повторил набор. Радостно ответила та же девка:

- Гончаров? Очень приятно. Алексей Николаевич рекомендует вам поплотней закусывать и больше сюда не звонить.

Я остался один, если не считать полудохлого Оганяна, который уже кряхтел, пытаясь подняться. Помогать ему у меня не было никакого желания. Что делать? Прежде всего обезопасить Ленку. Слишком свежа еще была в моей памяти та история, когда ташкентская наркобанда взяла ее в залог. Повтора не хотелось. Она ответила сразу.

- Лена, только без паники.

- Господи, что опять?

- Никуда не высовывай носа. Сиди тихо и никого, никого, даже подруг, не впускай. Понятно?

- Понятней некуда. Ты когда придешь?

- Постараюсь поскорее. Пока!

С минуты на минуту сюда явятся мальчики Унжакова, и тогда выбраться из этого дома согласно собственному желанию будет весьма сложновато. И сейчас-то опасно. Возможно, они уже поджидают. В окно, что выходило на сторону подъезда, я с сожалением разглядел белую "Волгу" и двоих скучающих парней. Они мне показались неприятными. Остается балкон. А куда девать этого миллиардера, уже сидящего на полу и тихонько гукающего? Тащить с собой? Риск и обуза.

Мне нужно было срочно попасть в отдел. Обрисовать Ефимову всю ситуацию. Полный идиотизм! Я знаю, кто преступник, знаю, где его логово, знаю, как его захомутать, и вот сижу в полном бездействии. Более того, сижу как мышь в мышеловке, ожидая, когда Унжаков запустит в меня когти. А если верить рассказу оганяновского папаши, то человек он страшный. Права Ленка, открутят мне скоро шею. Может быть, уже сейчас.

- Вартан, - поймал я вполне осмысленный взгляд ювелира. - Отдай алмаз. Пусть Унжаков заткнется. В конце концов, он не твой.

- Нет. - Мутные глаза Оганяна сверкнули яростной сталью.

- Пойми, он же зверь! Охотится за тобой давно. Ненавидит тебя люто.

- Знаю, я это чувствовал с той самой минуты, когда мне передали алмаз от умершего отца.