Михаил Петров - Гончаров и стервятники

Я ничего не ответил, дергая задвижку-засов открытой двери. Она была кое-как выправлена и ходила с трудом.

- Раньше тоже туго работала?

- Да нет, легко. Ригель был сильно погнут, а запорная планка вообще отлетела. Это я сам кое-как распрямил.

- Отвертку, - бросил я, злясь на Бориса и бывших коллег.

Аккуратно вывинтив шурупы, я передал задвижку хозяину.

- Иди, дорогой, к своему сантехнику, пусть отобьет ее по линейке на совесть, пообещай ему пузырь.

Кротов ушел, а я с интересом оглядел дверь и отправился гулять по квартире. Надо сказать, что Борин папа имел вкус и понимал толк в жизни. Квартира была трехкомнатная, из просторного то ли коридора, то ли вестибюля первая дверь налево вела в комнату Бориса. Это я понял по фотографиям голых баб и электронным японским цацкам. А прямо напротив нее находилась стеклянная дверь в общую комнату, или, как принято выражаться, в зал. Да, старичок был сибаритом. По моей прикидке, зал был квадратов тридцати. И его целиком устилал диковинный длинноворсый ковер, на котором выкрутасами гнутых ног ампирилась белая с золотом антикварная мебель.

Дальше, в глубине необъятной прихожей, двери вели налево - в кухню, ванную и уборную, отделанную лучше, чем моя квартирка. Своих клиентов я вполне мог принимать здесь, и они бы не обиделись. Кухня тоже представляла собой выставку товаров народного потребления: самые разные бытовые электроприборы, чинно высясь на отведенных им местах, царили здесь. Они презрительно сверкали на меня яркими праздничными расцветками блестящих эмалей. А запах! Это был запах кухни, но не той кухни моих знакомых, где не поймешь, то ли лук перебивает запах рыбы, то ли наоборот. Здесь сливались два аромата - кофе и лимона. Направо находилась опочивальня хозяина. Я думал, что эти самые балдахины над кроватью уже отменили, ан нет. В алькове стояла этаким фрегатом на возвышении огромная двуспальная кровать, ныне, увы, потерявшая своего капитана. А в конце прихожей, между спальней и кухней, расположилось пресловутое трюмо, очевидно, последняя мебель, которой воспользовался хозяин, и то не по назначению. Как и кровать, оно было выполнено в стиле барокко, являясь несокрушимым монументом памяти изготовившего его краснодеревщика, издалека протянувшего руку к жизни простого советского трудящегося.

Что же получается? Если счесть рассказ Иконникова истиной, а у меня нет основания ему не верить, то тело партайгеноссе лежало параллельно прихожей и перпендикулярно входу в санузлы. Значит, старик явно не помышлял туда заходить.

Входные двери оставались приоткрытыми. Наконец они распахнулись, впустив Бориса и классически похмельную физиономию здешнего домашнего слесаря, при знакомстве назвавшего себя Эдуардом - "можно просто Эдик", разрешил он. Бугаю было лет тридцать или около того. В руках он бережно сжимал выправленную задвижку, словно чек на получение похмелки.

- Счас я ее, Андреич, в момент прихреначу.

- Не надо, - прервал я благие намерения столярно-слесарного бога. - Я сам.

И, выдрав из трясущихся рук щеколду, осторожно вставил шурупы в старые отверстия и кое-как закрепил ее под презрительную усмешку спеца.

- Андреич, он лажу гонит, - авторитетно сообщил слесарь. - Ее раз пни - вылетит на хрен.

- Эдинька, иди займись с хозяином утренней поправкой организма, потом ты мне понадобишься.

Когда он радостно удалился, подталкивая Бориса на кухню, я открыл его сантехнический портфель и нашел то, что нужно, - моток крепких ниток. Привязав конец к кольцу задвижки, я вышел на площадку, захлопнул дверь и осторожно потянул за нитку. Задвижка с той стороны мягко вошла в запорную планку, а я оказался перед закрытой дверью.

Тренькнул тихонько звонок, открылась дверь, и возбужденный Борис схватил меня за плечо.

- Вот видите, можно закрыть снаружи? Я так и думал.

- Можно, - согласился я, - только как отцепить и вытащить нитку потом, при закрытой двери? Ладно, у тебя альпинистов знакомых нет?

- Вроде нет, геологи есть. Константин Иванович, чтобы завязать такой узел, не обязательно быть альпинистом. - Он тут же довольно сноровисто завязал его и, отдернув ленивый конец, мигом развязал. - Вы думаете, узел был именно такой?

- Ничего я не думаю, - недовольно проворчал я, - единственное, что могу сказать: задвижку таким образом закрыть можно. Где старые замки?

- У Эдика. Эдуард, иди сюда.

Послышалось недовольное ворчание котяры, у которого отбирают мясо.

- Чего?

Ей-богу, сантехник-стервец закусывал балыком! Я пальцем поманил его.

- Эдик, тебе не обязательно жрать севрюгу, все равно ведь не ощущаешь вкуса. Где старые замки?

- Да они сломанные, я их выбросил. Хлам-то собирать. Ригели погнутые. Дрянь ржавая.

По тому, как живописно Эдик говорил, я понял: темнит. Я потрепал его за ухо до треска, а когда он притворно запищал, ласково спросил:

- Эдинька, где замки, которые ты снял с дверей квартиры дяди Бори?

Стоя в позе наказанной цирковой болонки, он наконец правдиво, по-пионерски, ответил:

- В соседнем доме, в третьей квартире один, а второй у мента. Да их же милиция смотрела, сказали, что отмычки не применялись.

- Двоечник ты, Эдя, а еще балык жрешь. Какие замки были? - спросил я, отпуская его разбухшее ухо.

- Да такие же точно, как эти. Я специально выбирал, чтоб лишний раз дверь не долбить. Точь-в-точь накладные, цилиндровые. А врезной - тот вообще не трогал, на него не было закрыто, он и остался целым.

- Как были закрыты двери? Кто вскрывал?

- Да я вскрывал. Сначала наружную, я ее фомкой отдавил сколько мог, потом монтажку вставил, потом еще одну, приналег, она затрещала, ну я ее и вывернул. Она только на защелку замка была закрыта, цепочка так просто висела, она и целая, глядите.

Сварная на стыках, добротная вороненая цепочка действительно была не тронута.

- Дальше.

- Ну, то же самое и с другой дверью, только тут я не выворачивал, а саданул плечом, погнул ригель замка, а задвижку вообще изуродовал, планка в конец коридора прямо к упокойному отлетела. Ну и этот замок только защелкнут был, без проворотов...

Наблюдательности сантехника я позавидовал.

- Хорошо, Эдик, а ты-то вошел в квартиру?

- Да, вот досюда. - Он показал расстояние метра два от входа. - Дальше меня менты не пустили.

- Ты видел, как лежал труп?

- Ну да.

- Как?

- Ну как... как? Лежал на спине.

- Покажи, ложись так же.

- Да ты что? Ладно... сейчас.

Он покорно лег, чуть согнув вывернутую левую ногу в колене, а головой устроившись на бордюрчике основания трюмо.

- Вот так он лежал, а лицо у него было - жуть, вот такое!

Эдик вытаращил правый глаз, прикрыл левый, скривил рот и прикусил кончик языка.

На секунду замер, давая мне время зафиксировать. Бориса передернуло.