Энн Грэнджер - Убийство в старом доме

Паровоз протяжно выдохнул — словно огромная пожилая леди, ослабившая шнурки на корсете, — и окутал всех и вся клубами едкого дыма и пара. Постепенно дым поднимался над платформой и скапливался под крышей вокзала. Запах напомнил мне детство, кухню и нашу экономку Мэри Ньюлинг, которая поручала мне чистить крутые яйца.

Время от времени дымовая завеса ненадолго развеивалась, и я видела очертания человеческих фигур; они сменяли друг друга, как в «волшебном фонаре». Вот женщина с большим дорожным саквояжем тянет за собой малыша в матросском костюмчике. Потом женщина и малыш исчезли так же внезапно, как появились, зато неподалеку возник мужчина в куртке, ярких клетчатых брюках и цилиндре, лихо заломленном на затылок. Незнакомец смерил меня хищным, оценивающим взглядом; прежде чем его снова скрыло облако черного дыма, я успела понять, что не заслужила его одобрения.

«Не огорчайся, Лиззи Мартин! — велела я себе. — Ты совсем не красотка и одета не модно, зато можешь не опасаться, что попадешь в беду».

И все же мое тщеславие оказалось задето — уж слишком быстро незнакомец меня отверг.

К моему огромному облегчению, дым быстро развеивался, и в следующий раз рядом со мной возникла фигура в форме носильщика. Низкорослый и жилистый человечек неопределенного возраста ухмыльнулся мне и коснулся пальцами своей фуражки. Несомненно, его жест призван был продемонстрировать уважение, однако я невольно подумала, что, незаметно дотрагиваясь пальцами до виска, обычно люди имеют в виду кого-то, кто не совсем нормален, попросту говоря, не в своем уме.

— Взять ваш багаж, мисс?

— У меня всего один саквояж, — как бы оправдываясь за скудость своего багажа, сказала я, — и шляпная картонка.

Не дослушав, носильщик схватил мои вещи и резво зашагал к разделительному барьеру. Я поспешила за ним. Величественный кондуктор забрал у меня билет, и мы с моим спутником вышли в главный вестибюль вокзала.

— Мисс, вас встречают? Может, наймем кеб? — предложил носильщик, испытующе глядя на меня.

— Да, пожалуй, только…

Поздно!

— Следуйте за мной, мисс. Я отведу вас на стоянку.

Миссис Парри прислала мне подробное письмо, в котором выразила сожаление, что встретить меня некому. Зато она дала весьма точные рекомендации, касающиеся того, что можно и чего нельзя делать по прибытии в столицу. Я должна поручить свои пожитки только носильщику, который (следующие слова были подчеркнуты жирной линией) должен быть служащим железнодорожной компании и никем иным. Если я доверю вещи постороннему, то, вероятнее всего, больше их не увижу. Я порадовалась, что выполнила хотя бы одно указание будущей хозяйки.

Второе ее указание — нанять кеб, выбрав лошадь в хорошем состоянии, и заранее договориться с извозчиком о цене. Кроме того, необходимо потребовать, чтобы он вез меня наикратчайшей дорогой. По словам миссис Парри, кебмены иногда ведут себя дерзко и нахально с одинокими дамами; мне ни под каким видом не следует поощрять вольности.

Откуда ни возьмись передо мной появилась стайка оборванных детишек; они стали клянчить милостыню.

— А ну, убирайтесь! — неожиданно свирепо прикрикнул на них мой носильщик. Когда маленькие оборванцы разбежались, свистя и ухмыляясь, мой провожатый обернулся ко мне и предупредил: — Вы с ними поосторожнее! Никогда не доставайте при них кошелек.

— Д-да… конечно, — еле слышно согласилась я. Пусть глядя на меня каждый поймет, что перед ним провинциалка, я себя дурочкой не считала. В моих родных краях тоже водились мелкие воришки.

Пахло дымом, угольной пылью, смазкой, немытым телом и лошадьми. Мы добрались до стоянки, где пассажиров ожидали наемные экипажи, в основном тяжелые, четырехколесные, очень вместительные. Проезжая по мостовой, они производили страшный грохот.

— Такие больше подходят для дамы, которая путешествует одна, — доверительно сообщил мне носильщик. — Двухколесный кабриолет лучше не берите… Куда вам, мисс? — И, не дожидаясь моего ответа, окликнул кого-то: — Иди сюда, Уолли, да побыстрее! Не видишь, что ли, даме нужен кеб!

Извозчик, к которому он обратился, стоял, прислонясь к заду своей лошади, и вдумчиво ел пирог. Закинув в рот последние крошки, он повернулся к нам, и я вздрогнула. Судя по всему, приземистый, мускулистый кебмен однажды столкнулся с чем-то очень тяжелым: нос и уши расплющены, на лице множество шрамов… Сама бы я ни за что не отважилась обратиться к такому субъекту.

Увидев страх в моих глазах, кебмен спросил у меня:

— Мисс, вас испугала моя помятая физиономия? — Он ткнул коротким пальцем в свой искривленный нос. — Это я на ринге заработал! Занимался боксом, а потом все бросил… из-за женщины. Она сказала: «Уолли Слейтер, выбирай! Либо бокс, либо я». Тогда я был еще молодой и глупый, — доверительно продолжал Уолли. — Выбрал ее, и с тех пор она моя любящая жена, а я зарабатываю на жизнь частным извозом! — Он сдавленно хохотнул и хлопнул себя руками по бокам. Его лошадь громко фыркнула.

— Не болтай, Уолли, — укорил его мой носильщик. Видимо, он, как и лошадь, уже много раз слышал историю жизни кебмена. — Мисс, так куда вам ехать?

Я ответила, что мне нужно на Дорсет-сквер, и добавила:

— Это в квартале Марилебон.

— Хорошее место, — заметил Уолли, забирая мой багаж у носильщика.

— Сколько? — быстро спросила я, помня о полученных инструкциях.

Извозчик прищурился, отчего вид у него стал еще более зловещим, и назвал цену. Я покосилась на носильщика; тот ободряюще кивнул. Возможно, это означало, что торговаться не следует, потому что кебмен не запросил лишнего, — не знаю. Может быть, носильщик был в сговоре с извозчиком; во всяком случае, они казались старыми знакомыми.

Мои подозрения укрепились еще больше, когда Уолли Слейтер вдруг сказал:

— Только учтите, мисс, если нам придется долго ждать или сворачивать, чтобы пропустить подводы, с вас еще шесть пенсов.

— Везите меня прямо на место, никуда не сворачивая! — сурово приказала я.

— Вижу, мисс, вы не понимаете! — заметил мистер Слейтер, сразу посерьезнев. — Там, куда мы едем, сейчас расчищают место под строительство нового вокзала. Сносят дома и вывозят мусор. Вокруг стройки все перегорожено. Вот почему приходится объезжать. Разве я не прав? — обратился он к носильщику.