Фрэнк Грубер - Говорящие часы

Лицо Бониты Квизенберри пошло красными пятнами. Ноздри раздувались, глаза сверкали.

— Черт тебя дери, старый хрыч! — выпалила она.

Саймон засмеялся. Смех напоминал прерывистое кудахтанье.

— Бонита, ты — прелесть! Если бы ты сдержалась, я бы в тебе разочаровался.

Бонита Квизенберри первой вышла из дому. Какое-то время она стояла на просторной веранде и размышляла. С самого первого дня, как она четыре года тому назад появилась в поместье «Двенадцать часов», оно ей действовало на нервы.

Сам по себе дом ничего себе, но Саймон Квизенберри свихнулся на часах. Мало того, что завалил ими все вокруг, он еще и окрестности посвятил этой теме.

Особняк стоял на вершине крутого холма — от него к подножию вели двенадцать симметричных — точь-в-точь как на циферблате — дорожек. Та, что символизировала шесть часов, служила подъездной аллеей и вела к дому прямо от главных ворот.

Бонита Квизенберри спустилась вниз. За воротами виднелась каменная сторожка. При ее приближении оттуда вышел мужчина, загорелый и крепкого телосложения. Бросив беглый взгляд на дом, он спросил:

— В чем дело, Бонита? Выглядишь словно кошка, у которой отняли мышь.

Метнув в его сторону равнодушный взор, Бонита вошла в сторожку. Мужчина последовал за ней и закрыл за собой дверь.

— Ну что, не решилась? — спросил он. — Совсем недавно я впустил Эрика.

— Знаю, и мне наплевать! Мне на все начихать… Пора рвать… Пора рвать когти! Старик подложил мне свинью, то есть кинул подлянку.

Джо Корниш, управляющий поместьем, посмотрел на Бониту вопросительно:

— Ему осталось считанные дни, а потом тебя ждет награда.

— В этом-то и подлость! Никакой награды не будет… Он нас только что обрадовал. Все заложено и перезаложено. Шериф только и ждет, когда старик отправится к праотцам. — Лицо Бониты скривилось от злости. — Нет, ты подумай! Я выхожу замуж за этого слюнтяя Эрика только потому, что его папаша-миллионер одной ногой в могиле. И что же? Оказывается, когда он сыграет в ящик, мы станем просто нищими — без цента в кармане! Получается, четыре лучших года моей жизни — пустая трата времени…

Темно-карие глаза Джо Корниша заблестели.

— Ну, не совсем уж пустая! Правда, Бонита? — Его мускулистая рука обвила ее талию. Притянув Бониту к себе, он поцеловал ее в алые губы и добавил: — И потом, уж немножко-то деньжат тебе удастся прикарманить.

— Джо, — Бонита мрачно глянула на управляющего, — иногда мне хочется тебя убить.

Он рассмеялся:

— Не сомневаюсь ни минуты, готов биться об заклад, что хочется…

Бонита рванулась к выходу. Открыв дверь, она заметила спускающегося по дорожке мужа.

Эрик ее видел, прятаться не было смысла. Приблизившись, он спросил:

— Я не помешал?

— Нет! — отрезала Бонита. Видя, что он не останавливается, она добавила: — Хочешь, я пойду с тобой и сообщу твоей Эллен новость? Или, по-твоему, я полная идиотка и ничего не знаю о твоем ангелочке?

Эрик не ответил. Дошел до ворот и вышел не оглянувшись. Он спустился вниз, миновал поселок Хиллкрест и направился к скромному многоквартирному дому, где жила Эллен Раск. Она встретила его, как обычно, спокойно и сдержанно:

— Здравствуй, Эрик.

Эллен Раск было сорок пять, но кожа у нее осталась такой, какой была двадцать лет назад — без единой морщины, без единого изъяна. Эрик посмотрел на нее и с горечью произнес:

— Мне конец. Отец заложил и перезаложил все, что только можно. Даже компанию. Я всегда надеялся, что хотя бы ее он мне оставит. Через полгода стану нищим. И уже поздно начинать все сначала.

Эллен Раск задумалась.

— Эрик, не горюй! Как-нибудь все образуется, — негромко сказала она после непродолжительной паузы.

— Как-нибудь… — повторил он. — Дело в том, что мне никогда не везло. Отец обращался со мной как с недоумком, а теперь меня же в этом и обвиняет. — Он хохотнул. — Однако нет худа без добра! По крайней мере, с одной проблемой будет покончено. С Бонитой я расстанусь.

Эллен быстро возразила:

— Нет, Эрик, тебе не следует…

— Мне-то как раз не следует. Это она уйдет. Вышла за меня из-за денег, а тут обнаружилось, что у меня ничего нет. Да она и дня не задержится… Эллен, мне надо было жениться на тебе!

Эллен Раск вскинула голову и улыбнулась, но улыбка вышла грустной.

— Милый Эрик, поезд, как говорится, уже ушел…

— Знаю. — Он тяжело вздохнул. — Надо было порвать с отцом лет двадцать пять назад. Может, все пошло бы по-другому. Эллен, ты и правда считаешь, что наш поезд ушел?

— Да, — прошептала она. — Вспомни о Дайане… и Томе…

При упоминании имени сына Эрик поморщился:

— Отец любит Тома больше всех. А Том… украл у него «Говорящие часы», над которыми старик просто трясется, будто это сокровище британской короны.

Эллен перевела дыхание:

— Эрик, ты не знаешь наверняка, кто это сделал. Разве вина Тома доказана?

— Да нет, знаю. Когда сбежал Том, тут и часы пропали. До сегодняшнего дня отец не заикался об этом. А сегодня обмолвился, мол, Том их стибрил… Может статься, парень продал их за ничтожную сумму, а деньги промотал…

— Том не давал о себе знать?

Эрик покачал головой:

— Даже открытки не прислал. Я… я все время думаю о нем. А что Дайана?.. Возможно, он ей написал?..

— Нет. Она тоже волнуется. По-моему, он и она… Ш-ш-ш! Дайана идет!

И в самом деле в комнату, с ключом в руке, вошла Дайана. Высокая стройная леди лет двадцати. Следом за ней появился худощавый смуглый мужчина лет тридцати с небольшим. При виде Эрика Квизенберри он сделал большие глаза. Однако спустя секунду удивление сменилось удовлетворением.

— Здрасьте, здрасьте, мистер Квизенберри! А я вас везде ищу. Думал, может…

Эрик смотрел на него с нескрываемой неприязнью:

— Я ушел из конторы всего пару часов назад…

— Дело касается Тома! — вмешалась Дайана Раск. — Он в беде!

— Позвольте объяснить, — сказал Уилбур Теймерек. — Позвонили сразу после вашего ухода, вот я и подумал — чем передавать по телефону, схожу-ка в Хиллкрест. Понимаете, звонок был междугородный. Шериф звонил откуда-то из Миннесоты. Тома арестовали.

— О Господи! — воскликнул Эрик. — За что?

Теймерек поморщился:

— Боюсь, за…

— За кражу со взломом! — не удержалась Дайана. — Но это же абсурд! Том совершенно не способен на такое. Уж я-то знаю… Наш долг помочь ему.

Эрик Квизенберри перевел взгляд с Дайаны на ее мать:

— Каким образом можно ему помочь, если он в Миннесоте? Прежде всего, хотелось бы знать, как он там оказался?

— Какая разница! — воскликнула Дайана. — Мы должны помочь ему, где бы он ни был, и все тут. Мы… то есть я… еду к нему.

Эрик Квизенберри прищурился;

— Ты? С какой стати? По-моему, дорогая Дайана, это обязан сделать я.