Ричард Фримен - Алюминиевый кинжал

— Что за человек, — спросил он наконец, — этот Леонард Вольф? Понятно, что он подлец и негодяй, но каков он в других отношениях? Например, можно ли утверждать, что он дурак?

— Должен признать, совсем наоборот, — сказал мистер Кертис. — Он раньше был инженером и, полагаю, очень способным механиком. Ещё недавно он жил на некоторое состояние, доставшееся ему от кого-то, и растратил время и деньги на азартные игры и разврат. Следовательно, как я полагаю, сейчас он сильно нуждается в деньгах.

— А внешность?

— Я видел его только однажды, — ответил мистер Кертис, — и всё, что могу вспомнить, — это то, что он низкорослый блондин, худой и чисто выбритый… да и ещё у него отсутствует средний палец на левой руке.

— А живёт он где?

— Элтем, в Кенте. Мортон Грэндж, Элтем, — сказал мистер Марчмонт. — А теперь, если вы получили всю информацию, которую хотели, я действительно должен бежать, и мистер Кертис тоже.

Эти двое пожали нам руки и поспешно ушли, оставив Торндайка пристально разглядывать тёмные клумбы.

— Странное и интересное дело, Джервис, — сказал он, наклоняясь, чтобы рассмотреть землю под кустами лавра. — Инспектор идёт по горячим следам — по самому очевидному отвлекающему пути, но это его дело. Ага, к нам идёт швейцар, намереваясь, без сомнения, нас отсюда выпроводить, тогда как… — Он радушно улыбнулся приближающемуся служителю, и спросил: «Куда, вы говорите, выходят те здания?»

— Котмен-стрит, сэр, — ответил швейцар. — Почти все они — офисы.

— А номера? То открытое окно третьего этажа, например?

— Это номер шесть, но дом напротив квартиры мистера Хартриджа — это номер восемь.

— Спасибо.

Торндайк пошёл было прочь, но внезапно вновь повернулся к швейцару.

— Между прочим, сказал он, — я тут кое-что обронил из окна — маленькая плоская металлическая пластинка, вроде такой, — он нарисовал на обороте визитной карточки диск с шестиугольным отверстием и вручил карту швейцару. — Не знаю, куда она могла упасть, — продолжал он, — эти плоские штуковины так разлетаются. Вы могли бы попросить садовника поискать? Я дам ему соверен, если он доставит эту вещь ко мне, поскольку, хотя она и не представляет ценности для кого-то ещё, мне она исключительно дорога.

Швейцар бодро коснулся своей шляпы, и, когда мы оказались в воротах, я, оглянувшись, увидел его уже пробирающимся среди кустов.

Объект поисков швейцара заставил меня серьёзно призадуматься. Я не видел, чтобы Торндайк что-либо ронял, и не в его характере было небрежно вертеть в пальцах любую вещь, представляющую ценность. Я уже собрался расспросить его, когда, резко завернув на Котмен-стрит, он остановился у дверей номера шесть, и начал внимательно читать имена жильцов.

— Четвёртый этаж, — прочитал он вслух, — мистер Томас Барлоу, комиссионер. Гм, полагаю, нам следует заглянуть к мистеру Барлоу.

Он стал быстро подниматься по каменной лестнице, я шёл следом, пока, несколько запыхавшись, мы не оказались на четвёртом этаже. Около двери комиссионера он на мгновение остановился, и мы услышали любопытный неравномерный звук шагов изнутри. Тогда Торндайк плавно приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Он оставался в этом положении приблизительно в течение минуты, затем с широкой улыбкой оглянулся и бесшумно распахнул дверь. Внутри комнаты долговязый юноша лет четырнадцати неумело возился с игрушкой, известной как «диаболо». [4] «Диаболо» — игрушка для жонглирования в форме двух подобий конусов, соединённых между собой вершинами, которая вращается, бросается и ловится посредством верёвки, которой стянуто место соединения вершин и которая, в свою очередь, привязана к двум палкам, которые играющий держит в обеих руках. Он был так поглощён своим занятием, что мы успели войти и закрыть дверь, а он нас всё не замечал. Наконец игрушка выскользнула из верёвки и шлёпнулась в большую мусорную корзину, мальчик повернулся, увидел нас и тотчас засмущался.

— Позвольте мне, — сказал Торндайк, наклоняясь к корзине для бумаг, что я посчитал совершенно излишним, и вручая игрушку её владельцу. — Наверное, нет нужды спрашивать, здесь ли мистер Барлоу, — добавил он, — и возвратится ли он в ближайшее время.

— Сегодня он не вернётся, — сказал мальчик, потея от волнения, — он уехал до того, как я пришёл. Вообще-то, я опоздал.

— Понимаю, — сказал Торндайк. — Ранняя пташка ловит первого червячка, а припозднившаяся пташка ловит диаболо. А откуда вы знаете, что он не вернётся?

— Он оставил записку. Вот она.

Он показал бумагу, аккуратно исписанную красными чернилами. Торндайк внимательно её исследовал, а затем спросил:

— Вы вчера сломали чернильницу?

Мальчик уставился на него в изумлении.

— Да, сломал, — ответил он. — Как вы узнали?

— Я не знал, иначе не спрашивал бы. Но вижу, чтобы написать эту записку, он воспользовался своей авторучкой.

Мальчик подозрительно уставился на Торндайка, в то время как тот продолжал:

— На самом деле я зашёл, чтобы проверить, является ли ваш мистер Барлоу тем джентльменом, которого я когда-то знал, но думаю, что и вы можете мне помочь. Мой друг — высокий и худой, темноволосый и чисто выбрит.

— Тогда это не он, — сказал мальчик. — Он действительно худой, но ни высокий, ни темноволосый. У него бородка песочного цвета, и он носит очки и парик. Я сразу узнаю парик, — добавил он хитро, — потому что у моего отца был такой. Он надевал его на вешалку для шляп, когда расчёсывал, и ругался, если я его трогал.

— У моего друга повреждена левая рука, — продолжил Торндайк.

— Ничего не знаю, — ответил юноша. — Мистер Барлоу почти всегда носит перчатки, во всяком случае, на левой руке — всегда.

— Ага, хорошо! На всякий случай, напишу-ка я ему записку, если вы дадите мне немного почтовой бумаги. У вас тут есть чернила?

— В бутылке немного есть. Я принесу вам ручку.

Он достал из шкафа начатый пакет дешёвой почтовой бумаги и пакет аналогичных конвертов и, положив ручку на подставку около чернильницы, вручил их Торндайку, который сел и торопливо набросал короткую записку. Он сложил бумагу и уже собирался написать на конверте адрес, когда, казалось, внезапно передумал.

— Нет, не буду я ничего оставлять, — сказал он, убирая сложенную бумагу в карман. — Нет. Просто скажите ему, что я заходил — мистер Гораций Бадж — и передайте, что я снова загляну через день-другой.

Юноша наблюдал наш уход с некоторым недоумением и даже вышел на площадку лестницы и следил за нами, перегнувшись через перила, пока, неожиданно встретившись взглядом с Торндайком, не исчез с замечательной поспешностью.

По правде говоря, я был озадачен действиями Торндайка почти так же, как конторский мальчишка, поскольку не мог обнаружить связи с расследованием, которым мы занимались, и последней каплей, переполнившей чашу моего любопытства, был момент, когда он остановился у окна лестницы, вынул из кармана свою записку, тщательно исследовал ее с помощью лупы, просмотрел на свет, а затем громко хихикнул.