Марина Серова - Хорошее время, чтобы умереть

Нет, не зря я раскопала всех этих древних бабулек, вот чует мое сердце, не зря. А Мельников меня еще за это ругал. Недальновидный он товарищ, ох недальновидный! А сколько раз проигрывал мне коньяк! Только жизнь таких ничему не учит: спорит со мной снова…

Но вернемся к нашим баранам. Сегодня был задержан – не без моей помощи – новый подозреваемый, Сергей Валерьевич. Соседка уверяет, что он похож на того человека, который приходил к Ахолии Ивановне. Честно говоря, это кажется мне странным, но факт остается фактом. Почему это странно? Как я уже говорила, архитектор показался мне человеком интеллигентным, который к женщинам относится трепетно: он боится расстроить жену, а любовницу скомпрометировать. И еще: у него какие-то добрые глаза, хорошие, я бы сказала, глаза. Очень я сомневаюсь, чтобы такой человек стал убивать женщину, тем более свою родственницу. И зачем бы ему ходить к ней, да еще в облике бомжа? Поклянчить денег? Чушь… Но ведь он бросился бежать, когда соседка опознала в нем «мексиканца»! Зачем человеку убегать, если он ни в чем не виноват?..

Стоп! Стоп.

А что, если он приходил к ней не для того, чтобы попросить денег, а как раз наоборот, чтобы дать ей денег? Ого! Вот это версия! А что? Ведь брала же она их откуда-то! Откуда? Кто-то давал ей деньги, это понятно, но вот за что? А за что можно давать деньги старой тетке?

Да мало ли за что!

Но ведь деньги у нее появились не вчера и не на прошлой неделе. Работники санэпидемстанции говорили, что богатеть Ягудина стала давно, еще в так называемый «переходный период» нашей страны к капитализму, то есть, по самой грубой прикидке, лет двадцать назад.

Если деньги ей давал ее племянник Сергей Валерьевич, то что получается? Ему тогда было лет двадцать пять – двадцать шесть, может, даже чуть меньше, то есть он был очень молодым человеком. Откуда у него самого могли быть такие деньги? Сам он не был миллионером, его родители – тем более, к тому же он недавно окончил институт… Что-то здесь не то… Нет, нет, деньги давал не он…

Но ведь зачем-то он к ней ходил! А кто сказал, что ходил именно он? Соседка подтвердила, что Сергей Валерьевич лишь похож на того человека, не более того. И тут выход у нас один – показать господина архитектора бомжу Хнырю. Он его видел воочию, значит, сможет его опознать. И вот если и Хнырь вслед за соседкой скажет, что Сергей Валерьевич похож на мужчину, вышедшего утром в день убийства из подъезда Ягудиной, вот тогда и будем трясти нашего нового подозреваемого, как грушу. Значит, утром надо будет позвонить Мельникову и предложить провести еще одно опознание – с участием Хныря…

Продумав почти до двенадцати ночи и набросав план деятельности на завтра, я отправилась спать.

Утром Мельников сам позвонил мне на домашний, едва я вышла из ванной:

– Ну, что, мать, танцуй: добыл я тебе адресок нашей Ягудиной, как ты просила.

– Танцуют, Андрюшечка, когда письмо вручают.

– Да какая разница, все равно танцуй.

– А! Ну, что ж! Танцую…

– Точно?

– Поверь мне: я уже тут лихо выкидываю коленца и нарезаю по комнате круги в горячей «лезгинке». Итак, я – вся внимание.

Мельников продиктовал мне номер дома и квартиры на Рабочей улице.

– Там они проживали ровно пятьдесят лет назад, – заключил он.

– Спасибо тебе, Андрюшечка, спасибо, родной! Страна тебя не забудет.

– Ты что, мать, решила издать биографию погибшей? Все копаешь, все выясняешь, где она жила, когда, где училась, с кем дружилась и так далее…

– Да как тебе сказать?..

– Может, еще биографию ее бабушки раздобудешь?

– Если для дела будет нужно, раздобуду биографию и бабушки, и прабабушки, и всех остальных родственников, ты же меня знаешь.

– Ой, Тань, зря ты на все это время теряешь, вот помяни мое слово…

– Вот оно и покажет, это время.

– Кстати, еще хотел тебе сказать: только что звонил тот участковый, с которым вы с Никитой по подвалам шарились, бомжей прессовали.

– Мы их не прессовали, мы их опрашивали.

– Рассказывай! Так вот, этот участковый просил передать тебе, что какого-то Хныря убили.

– Что? – ахнула я. – Хныря? Вот черт!

– Ты что, знаешь его?

– Еще бы не знать! Это тот бомж, который поведал нам, что видел, как из подъезда Ягудиной в день убийства выходил гражданин в «сомбреро». А Никита тебе что, не рассказывал?

– Да может, и рассказывал, только я на этом внимание заострять не стал. Что это нам дает? Ну, выходил один камарад в сомбреро, мы это и без твоего бомжа знали…

– А я еще хотела пригласить его на опознание архитектора… А как его убили, Андрюша? Подробности знаешь?

– Участковый сказал, что его нашли возле мусорных баков сегодня рано утром. В шее у него торчало шило, в сонной артерии. Кровью истек, бедолага.

– Шило? Значит, наш убийца вошел во вкус. Отпечатков, разумеется, нет?

– Эксперт работает…

– Я тебе и без эксперта скажу, что шило «чистое».

– Посмотрим.

– Андрюша, а архитектора-то придется выпустить, тебе не кажется?

– С чего это?

– Как с чего? С того, что и Ягудину, и Хныря убил один и тот же человек, а Сергей Валерьевич со вчерашнего дня парится у вас в «предвариловке».

– И что?

– Как что, Мельников? Алиби у него! Или вы своих подозреваемых на ночь домой отпускаете? Может, у вас, так сказать, дневной ИВС? Как стационар: днем задержанные в изоляторе сидят, а ночью…

– Не смешно.

– А никто и не смеется, Андрюша.

– А с чего ты, мать, взяла, что Хныря убил тот же самый «мексиканец», который и нашу бабулю кокнул?

– А зачем еще бомжа убивать, скажи на милость? У него что, ценности при себе имелись? Деньги там, дорогой мобильник, часы «Ролекс»?.. Не мне тебе объяснять, что таких людей убивают только в том случае, если хотят похоронить вместе с ними какую-то тайну.

– Согласен, но…

– Но архитектора пока не отпустишь, так?

– Догадливая… Мать, ты же сама вызвала нас вчера, когда он от тебя по лестнице рванул.

– Ну, вызвала, может, мне одной скучно было с ним наперегонки по подъезду бегать. А ты бы как поступил?.. Кстати, тебе теперь придется принять меры по охране соседки Веры Потаповны: преступник скорее всего захочет избавиться и от нее, как-никак, она его видела в лицо.

– Согласен.

Мы с Мельниковым еще какое-то время поболтали, потом я соврала, что мне на мобильник звонят, и положила трубку.

Я пошла на кухню налить себе кофейку, без него мой мыслительный процесс протекал как-то вяло. Через пять минут я, как и накануне вечером, сидела на диване и потягивала мой любимый напиток. Теперь мне предстояло обдумать еще и смерть бомжа. Хотя чего тут, в самом деле, обдумывать! Его убил, как я уже сказала Мельникову, тот человек в «сомбреро», боясь, что Хнырь опознает его. Это и к гадалке не ходить! Так-так, бабушку закололи шампуром, а бомжа, значит, шилом… Наш «мексиканец» любит остренькое? Я бы даже сказала, наш «мексиканец» – остряк ! Ну, ничего, я с тобой тоже поострю, когда встречусь. Только вот где мне с тобой встретиться и кто ты, загадочный товарищ в «сомбреро»?