Милдред Дэвис - Комната наверху

Пациентка повернулась к корзине и замерла, как громом пораженная. Глаза уставились на Свендсена. Бинты упали на пол, из горла женщины вырвался негромкий животный крик.

Руки Свендсена инстинктивно сжались, лицо окаменело. Отойдя от шкафа, он приблизился к туалетному столику.

Пациентка отступила, натолкнувшись на столик. Рука коснулась его поверхности, ища опоры, что-то упало и покатилось по ковру. Вдруг послышались нежные, печальные звуки песни «Это случилось в ясную полночь».

На миг Свендсен застыл. Эфемерная мелодия музыкальной шкатулки гармонировала и со странной фигурой, и с тихой, мертвой комнатой. Казалось, обезображенный затылок женщины тает в темном зеркале.

Медленно наклонившись, Свендсен поднял маленькую коричневую шкатулку. Если бы не вырезанные на крышке ангелы, играющие на арфах, она выглядела бы совсем как миниатюрный пиратский сундук. Не закрывая шкатулку, шофер опять посмотрел на пациентку.

Большие вытаращенные глаза не мигая смотрели на него из какой-то пустоты. Они не выражали ничего, даже страха, и казались такими же призрачными, как и весь этот злосчастный дом с его гнетущим, исполненным ожиданием безмолвием.

Под впечатлением сказочной музыки шкатулки и странной фигуры перед ним Свендсен вдруг сказал:

— Интересно, когда сюда войдет призрак Марло?

Слова прозвучали грубо: пока Свендсен сидел в шкафу, у него пересохло горло.

Неподвижное существо не ответило. В блестящих в полумраке глазах не отражалось никаких мыслей. Свендсен смотрел на бинты, стараясь различить контуры носа и подбородка, но лицо было почти идеально овальным и он не мог разглядеть черт.

В сгущающихся сумерках белые бинты сливались с белой стеной, и казалось, что у фигуры вовсе нет головы. Неподвижность усиливала это впечатление. Грудь совсем не колыхалась, глаза сделались похожими на черные углубления в снегу — узкие холодные щелки. А музыкальная шкатулка знай себе играла все ту же мелодию. Снова и снова.

— Не хотите позвать на помощь? — спросил Свендсен.

Неподвижные глаза по-прежнему были устремлены на него. Шли секунды. Две фигуры в тихой комнате смотрели друг на друга.

Наконец Свендсен решительно закрыл музыкальную шкатулку и поставил ее на стол. Медленно, будто деревянная кукла, странная фигура повернула голову и наблюдала за ним. Потом она отвернулась и уставилась в пространство. Фигура имела жутковатое сходство с мумией.

Вдруг под бинтами что-то шевельнулось. Полоски марли вокруг рта задвигались, послышался странный голос, младенческий, но хриплый, как будто голосовые связки долго пребывали в бездействии или были повреждены.

— Кто вы? — Приглушенный бинтами странный шепелявый бесцветный голос был лишен интонации. Так ребенок читает непонятные ему стихи. По спине Свендсена поползли мурашки.

— Я шофер, Киттен. Разве вы не знаете?

Он приблизился к этой не похожей на человеческую фигуре и посмотрел в ее глаза. Они по-прежнему были устремлены на него. Ничего не изменилось. Жаркая, удушающая тишина окутывала их, будто сеть. Взгляд фигуры гипнотизировал Свендсена, и у него двоилось в глазах.

Пациентка пошевелилась. Повернувшись всем телом, как мумия, она отступала от него. Подняв руки, женщина закрепила болтающийся конец бинта. Пальцы осторожно ощупали лицо, проверяя, нет ли прорех в коконе из бинтов.

Свендсен опомнился. Схватившись за голубой рукав, он развернул женщину.

Ее глаза не мигая смотрели на него. Тонкая белая рука сбросила руку Свендсена.

— Мы позаботимся о том, чтобы вы больше никогда не смогли получить место шофера, — произнес странный детский голосок.

— А я и не собираюсь работать шофером. — Его потная кожа отливала желтизной в неярком свете, дыхание срывалось.

Глаза пациентки ожили. Она медленно посмотрела на ножницы на столе, потом опять на шофера. Голубой шелк на груди натянулся.

— Как долго вы просидели в этом шкафу?

— Порядочно, — мягко ответил он, глядя на размытое отражение ее спины в зеркале. Капелька пота скатилась с его лба на напряженную щеку. — Вы собирались снять бинты, — сказал Свендсен.

Немигающие глаза, будто зачарованные, смотрели на него.

— Я часто меняю их, — прошептал голос.

— Так действуйте.

— Не смешите меня. — Пальцы опять дотронулись до бинтов, расправляя их, потом руки повисли вдоль тела и прижались к бокам. — Я не позволю вам это увидеть.

Налитые кровью глаза Свендсена оглядели дрожащее горло, грудь, белые руки, сжатые в кулаки.

— Снимите их.

Пациентка медленно отступала. Закутанное в голубой халат тело заслонило от Свендсена ножницы, и женщина исподтишка потянулась за ними. Темные глаза гипнотизировали шофера.

Он невозмутимо наклонился, взял тяжелые ножницы и, не глядя, бросил их на пол.

— Сейчас же! — стальным голосом проговорил он.

Фигура метнулась к двери, руки вцепились в ключ, лихорадочно повернули его. Свендсен не пытался остановить ее. Не сознавая этого, пациентка выскочила за порог и остановилась как вкопанная. Снизу доносились приглушенные голоса. Кто-то снова заиграл на пианино.

Свендсен неподвижно наблюдал за ней. В его глазах отразилось омерзение.

— Вот именно, — мягко сказал он. — Куда вам идти?

Напряжение покидало женщину, будто воздух из проколотого мяча. Плечи ее поникли; она безмолвно повернулась и посмотрела на Свендсена сквозь черные щелочки в бинтах.

— Мой врач… Они вам не позволят.

Он подошел к ней, как деревянный. Казалось, у него свело все мышцы. Взяв женщину за белое запястье, Свендсен потянул ее назад в комнату. Пациентка не противилась. Он закрыл за ней дверь.

Странная фигура прислонилась к стене. Битва была окончена.

— Снимайте бинты!

Женщина стояла, как затравленное животное. Ее глаза следили за каждым движением Свендсена.

Он притянул ее голову к себе и освободил конец бинта. Пациентка издала тихий стон, но не пыталась помешать шоферу. Он начал разматывать бинт, который стелился по полу. Он обнажил сначала лоб женщины, потом глаза, и, наконец, все лицо. Белая марля упала.

Свендсен на мгновение зажмурился, как будто у него устали глаза. Потная кожа на скулах натянулась.

Разомкнув веки, он посмотрел в гладкое бледное лицо Хильды.

Она стояла в полумраке, прислонившись к стене, и была похожа на изношенную куклу. Страх ушел, осталась только усталость. Ее глаза смотрели на Свендсена, но не видели его.

— Так, значит, все это время здесь были вы, — бесцветным голосом произнес он.

Влажный локон прилип к ее лбу. Свендсен отвел от него взгляд и ослабил узел галстука. Внезапно спокойствие изменило ему.

— За что вы ее убили? — гневно спросил шофер.