Милдред Дэвис - Комната наверху

— Как считает ваш сын, Луиза, скоро ли Киттен поправится? — прозвучал хриплый голос. Его обладательницу явно не интересовало сказанное ранее. — Мне кажется, он не очень-то усердствует.

Мягкий голос, который, как теперь знал Свендсен, принадлежал миссис Шонеман, закрались нотки недоумения.

— Ну, я… Вообще-то я мало понимаю в медицине. — Она поколебалась и неубедительно закончила: — Но я уверена, Фрэнсис знает, что делает.

— А если нет, пусть пригласит того, кто знает.

Молчание. Затем — слабый шорох, как будто кто-то встал и поправил атласное покрывало.

— У нас сейчас напряженная пора, — тихо сказала миссис Корвит. — Такое хозяйство непросто подготовить к переезду. А эта девица Патрисия — теперь, когда она знает, что мы уже не будем ее хозяевами, — стала просто невыносимо грубой!

— Я никогда не была высокого мнения о ней, — сказала миссис Шонеман, с готовностью хватаясь за нейтральную тему. — Она всегда казалась какой-то ненадежной. Вы знаете, что я имею в виду. И я чувствовала, что при виде молодого человека она… — Миссис Шонеман осеклась, и в комнате повисла мертвая тишина. Потом старушку будто прорвало. — Ну, вы понимаете, я хочу сказать, что она слишком интересовалась мужчинами, то есть… — В общем, в этом нет ничего плохого, но… но она была…

— Ты хочешь увидеть Уинифрид, прежде чем мы уедем, дорогая? — тихо спросила миссис Корвит. — Когда я позвонила, она сказала, что придет попрощаться…

Послышался тихий ответ. Шофер не мог разобрать слов и даже толком не понял, что означал этот тон.

После нового короткого молчания голос, принадлежащий тетушке Мод, произнес:

— Уинифрид — это та симпатичная рыжеволосая девушка?

Когда женщина на кровати ничего не ответила, миссис Шонеман сказала:

— Возможно, у нее действительно красивые рыжие волосы, но я считаю, что девочки Корвит — самые хорошенькие в нашем… — На этот раз она умолкла надолго и начала кашлять в платок.

— Эта Хелен Льюисон довольно красива, — сказала Мод уверенным тоном человека, не воспринимающего тонкостей. — И она явно положила глаз на твоего сыночка, Луиза. Доре надо быть начеку.

Миссис Шонеман, похоже, смутилась.

— Ну, я сомневаюсь, что… просто… она же замужем, вы знаете. Конечно, она не кажется особо…

Ее речь оборвал стук в дверь. Послышался скрежет отодвигаемого кресла, и мягкий голос миссис Корвит спросил:

— Кто там?

Тихий ответ. Затем дверь открылась, и миссис Корвит сказала:

— Здравствуйте, миссис Гледхилл.

Женские голоса слились в приветственный гомон.

— Здравствуйте, дорогая. Ну, как ты, Киттен?

Шаги, шорох передвигаемого по ковру кресла.

— Боже мой, — вздохнула пришедшая, — я задыхаюсь.

Тяжелое дыхание, скрип кресла.

— А вы не пробовали делать те упражнения, о которых я вам говорила?

— Ох, дорогая, нет. Если бы у меня была ваша сила воли! Это ж надо, вы никогда не притрагиваетесь…

Свендсен перестал прислушиваться. Снизу опять донесся звонок и чей-то смех. В музыкальном салоне неумелые руки барабанили «Эротику» Грига. Шофер нетерпеливо потянулся, стараясь размять онемевшие мускулы. Его часы показывали три сорок. Скоро надо будет ехать за мистером Корвитом.

Через некоторое время происходящее в комнате опять привлекло его внимание.

— …И ниже талии, — говорила одна из женщин. — Но это было всего пару месяцев, поэтому я не волновалась.

— Они не особенно помогают. Я тоже их принимала, но как только перестала, то сразу же набрала еще больше, чем раньше.

— Молодые люди очень хотят попрощаться с тобой, Киттен. Почему бы тебе не позволить им зайти на минутку?

— Я слышала, что эта Элизабет Арден прекрасно делает массаж, — смущенно произнесла миссис Шонеман. — Правда, я сама не была у нее.

— Ну, что, позвать их, Киттен?

Шуршание атласа, стон пружин.

— Крис тоже здесь, — настойчиво произнесла миссис Гледхилл. Наступила тишина.

Разговор возобновился благодаря миссис Шонеман, которая поспешно спросила:

— А каковы последние сплетни о миссис Моран, Мод? Мы не слышали о ней сто лет.

Мод усмехнулась.

— Я видела ее в прошлую пятницу. Она сунула официанту стодолларовую банкноту и даже не пересчитала сдачу. Я сказала: «Генриетта, неужели ты не сосчитаешь?» И знаете, что она ответила? — Мод прыснула. — Она сказала: «Не глупи, дорогая. Ты уже давно умерла». — Все это рассказывалось театрально и явно сопровождалось богатой мимикой. Слушатели тоже рассмеялись.

— А вы слышали про тот случай, когда я спросила о ее бриллиантах? — спросила миссис Гледхилл. Мод хихикнула, но миссис Шонеман сказала, что не слышала. — Ну так вот, я сказала, что ее браслет…

Свендсен осторожно пошевелился. Его рука нащупала пачку сигарет в кармане. Приоткрыв дверь еще чуть-чуть, он постарался впустить хоть немного воздуха в тесный шкаф. Он едва не начал нетерпеливо притопывать ногой, но вовремя спохватился.

— …Тот человек, который был с ней на обеде у Эстеллы.

— Тот, у которого спина колесом?

Все засмеялись.

— Ну да, он самый. Так вот, вы знаете, кто это? Гробовщик ее второго мужа…

Послышался резкий стук в дверь. Свендсен насторожился. Стук стал громче, и дверь распахнулась. На мгновение воцарилась мертвая тишина, потом прозвучало чье-то растерянное «Ой!». Больше никто не произнес ни слова.

Шофер отодвинул платья и попытался выглянуть в щелку, но увидел только кусок стены.

Затем послышалось тихое:

— Киттен! — Это был Крис. Тихие шаги по ковру. И опять: — Киттен! — Все молчали. Юноша прокашлялся, пытаясь овладеть собой. — Твое… лицо. Я…

Ничего, только звук шагов. Внизу пианист заиграл Прелюдию Баха. Нестройные звуки долетали до верхнего этажа, ползли по коридору и проникали в открытую дверь.

— Я… не думал… — Крис заколебался, ища помощи. Но шуршание атласа на кровати было единственным ответом.

— Я хотел попрощаться. — Его прежде громкий голос упал почти до шепота. Кто-то пошевелился в тишине, скрипнул стул. Одна из женщин кашлянула.

— Для меня это не имеет никакого значения, — сказал, наконец, Крис, как будто по принуждению поддерживая разговор. Он был похож на актера, который готовился к кульминации и вдруг обнаружил, что занавес уже опущен. — Я поеду за тобой в Сиэтл, и мы поженимся. Мы найдем хорошего врача. Ты только скажи, Киттен, скажи хоть слово. Если бы ты разрешила мне поговорить с тобой наедине… — Он старался говорить убедительно, но речь звучала как детский лепет.

Ни звука в ответ.

— Только на одну минуту! Они могут подождать снаружи. Я просто хотел… — Он растерянно умолк. В его голосе не слышалось подлинной страсти.

Послышался скрип отодвигаемого кресла, и голос миссис Корвит холодно произнес: