Владимир Бацалев - Убийство в «Долине царей»

— В этом перечне я половину даже по названиям первый раз слышу. Где вы все это берете?

— У Геродота описан и более простой, дешевый способ. Берешь клистирную трубку и вливаешь кедровое масло — через анус. Опять кладешь тело в соль, через семьдесят дней выпускаешь масло — и от покойника остаются кожа да кости. А для совсем бедных египтяне заменяли кедровое масло редечным соком. Как видите, вариантов много, а клиент с тебя уже не спросит за то, что его забыли прополоскать пальмовым вином. Хотя оно и есть в «Долине царей», правда, в бутылке из-под пива и для наглядной агитации. Даем понюхать при жизни всяким фомам неверующим, — объяснил он.

— Однако, — сказал я, не найдя никакого другого слова.

— Вы, я чувствую, помирать не собираетесь, поэтому буду с вами откровенен. Неужели вы думаете, что мы и в самом деле придерживаемся рецептуры древних египтян? Это был бы нонсенс для всей нашей коммерческой промышленности — сделать то, что обещал. Нет, мы честные советские люди и готовим клиентов, как добрые кулинары заводской столовой, — из всего, что под рукой. Многое покупаем в тех же коммерческих палатках, которые при жизни принадлежали нашему клиенту. Он, скажем, купил корицу за рубль, нам продал за десять, а мы набили его до горла его же корицей, но уже за сто. Вот и весь бизнес.

— А в Шекельграббера вы тоже влили редечный сок?

— Нет, для него мы постарались.

— Кстати, как вы познакомились с ним и с Поглощаевым?

— Вернувшись из Суздаля, я на одной вечеринке высказал вслух идею о мумиях, и Шекельграббер за нее уцепился. Я навел справки. Все видели в Ване богатого дурака. Богатого по советским меркам. Он недавно приехал из Америки и машины ГАИ принимал за такси, тормозил и удивлялся, когда его били. Кстати, такси он принимал за персональные машины великих шахматистов. Это был настоящий спонсор, без обмана, и мы быстро ударили по рукам… А Поглощаева я знал поверхностно, он заведовал снабжением в нашем институте, но мог и бухгалтером. Упирался он долго, все озирался, как бы чего: все-таки гарантированная бедность лучше, чем богатая неизвестность, — но после первых клиентов уволился. Мы разделили функции: мне досталась реклама, Шекельграбберу — платить деньги, а Поглощаеву — оформление документов и поиски подходящего морга. Пока мы обустраивались, Горчицын, чтобы не терять время, тренировался на кошках. Ведь древние египтяне мумифицировали не только людей: кошек, крокодилов, ибисов, быков, ихневмонов, — а питались тростником. Но это их дело.

— Кто привел Горчицына в фирму?

— Этого паразита? Он — поглощаевский знакомый.

— Кувыркалкину?

— Я, — ответил Кашлин. — Встретил в метро и позвал за собой. А медсестры и до нас в морге работали.

Мне показалось, что Кашлин дозрел до откровенной беседы.

— Ладно, а теперь говорите, что вы хотели, — предложил я.

— То есть? — не понял он.

— Ну не напиться же вы сюда пожаловали!

— Именно напиться. Когда я работал в институте, нам почему-то выдавали спирт на производственные нужды, вместо авторучек. Наверное, потому, что вечно пьяным неловко просить прибавки к зарплате. А теперь, после смерти Шекельграббера, мне и душу отвести не с кем… Кстати, какой левша разукрасил ваш правый глаз?

— Правда, левша. А я сам не сообразил из-за зеркала!..

Я уже давно не отмечал дни недели в памяти, но теперь, как бы состоя при конторе, сунул нос в календарь и вычислил субботу. Пришлось кое-что менять в планах, учитывая выходной.

Когда я печатал фотографии «подельщиков», позвонила Кувыркалкина. Я велел ей немедленно приехать, «С удовольствием!» — ответила она и через час уже стояла на пороге.

— Муж подбросил, что ли?

— Почему вчера не появился? — укорила она вопросом.

— Отмокал, — ответил я и показал синяк под глазом.

— Кто же тебя так приложил, сыщик?

— Думаю, муженек твой, — укорил я ответом.

— Шутишь! Его пятиклассник уроет.

— Лучше сообрази: мог Опрелин нанять ребят или позвать друзей, чтобы рассчитаться за рога, не отходя от кассы? — Черт, из меня уже Квочкин лезет!

— Нет, — сказала Кувыркалкина. — И нанять не мог, и друзей у него таких нет, и не стал бы — трус он.

— Но собутыльники-то у него есть! — решил я. — Не замечала, нет ли среди них левши?

— Я не смотрю, какой рукой они стакан держат, — сказала Кувыркалкина. — Кстати, принесла тебе список клиентов. Разглашаю коммерческую тайну.

— Брось на стол, потом посмотрю, — ответил я…

Часа через два Кувыркалкина промурлыкала в ухо:

— Пойдем в ресторан.

— У меня вечер занят, — пришлось соврать. — Лучше вспомни, что случилось необычного за неделю и после убийства Шекельграббера.

— Я и вчера что было — плохо помню, — ответила она.

— А я помогу: было Рождество, потом старый Новый год. Наверняка вы отмечали всей фирмой.

— Да. Я собирала стол на Рождество в офисе, но сидеть рядом с Горчицыным не могла. Как представила, что он за стенкой с трупами вытворяет, так чуть не стошнило. Я рано ушла с Шекельграббером.

— Куда?

Поехали к Размахаевой и там сели гулять по-новой.

— Кто еще был?

— Югослав один, Терентьевич.

— И вы поиграли в шведскую семью?

— Что ты! — довольно искренне ответила Кувыркалкина. — Терентьевич такой принципиальный. К тому же он безнадежно влюблен в Размахаеву. У него Шекельграббер весь вечер комом в горле стоял.

— По моим наблюдениям, Размахаева вполне могла угодить обоим, не поступившись совестью.

— Я же говорю, Терентьевич — настоящий мужик. Ему — либо все, либо ничего.

— Что ж этот Терентьевич-настоящий-мужик у нас делает в трудную для Югославии годину — оружие на военных объектах ворует или нефть контрабандно закупает?

— Ну что-то он, конечно, делает. Деньги у него есть. Вот и мне два газовых пистолета подарил на Рождество. Кстати, я принесла тебе, как обещала.

«Господи! — подумал я. — Хоть бы один безденежный иностранец попался! Просто так, для разнообразия. Чтоб совсем дураком себя в собственной стране не чувствовать».

— Какая у этого Терентьевича машина?

— Красный «форд», — ответила Кувыркалкина.

— А старый Новый год вы где встречали?

Она засмеялась:

— Не поверишь: я — с мужем.

— А Шекельграббер?

— С Размахаевой.

— И Терентьевич там был?

— Не знаю, — ответила она. — Значит, не поведешь меня в ресторан?

— Мы же не договаривались. Откуда я знал, что ты сегодня забежишь на холостяцкий огонек.

— Ну и подлец же ты! — сказала она. Только пользуешься мной как женщиной и как информатором.

— А как еще тобой пользоваться? Хочешь, постирай мои носки.

— Сволочь! — сказала она, встала, оделась и ушла.

Я не препятствовал. Все-таки хорошая девчонка, эта Кувыркалкина! И детдом не сильно испохабил. Но огреть ее было просто необходимо. Чтоб не прыгала в постель ко всем подряд. Пошлю ей завтра букет роз… Опять бессмысленные траты! Да еще на чужое половое воспитание.