Карло Фруттеро - Его осенило в воскресенье

— Увы, нет, — ответил Де Пальма. — Но я могу дать вам вторую шариковую ручку или… подождите, есть разрезной нож…

— Не надо, не надо, обойдусь и без него.

Землемер вначале неуверенно и неохотно, а затем воодушевившись и с удовольствием стал вычерчивать контуры звезды.

— А чем вам не понравилась звезда на сумке? Была неровная? — поинтересовался Де Пальма.

— Вот именно. Не знаю уж почему, но только нынешние художники любят все искажать, даже самую простую по форме вещь. Иначе они не получают удовлетворения от работы. — Острие шариковой ручки медленно ползло по листу вверх и столь же медленно опускалось вниз. — Звезда была пятиконечной, но, по-моему, несколько более удлиненной, чем на гербе нашей республики.

Де Пальма открыл ящик письменного стола, вынул лист с гербом Итальянской Республики.

— Не такой?

Баукьеро посмотрел внимательно и сказал:

— Нет… потоньше и подлиннее. — Он попытался подправить свой набросок, потом двумя косыми линиями решительно его перечеркнул. — Потерпите, на чистом листе у меня получится скорее и лучше. — Он снова принялся вычерчивать звезду, машинально заслонив локтем левой руки лист от Де Пальмы и Сантамарии, как это делают порой ученики в классе. — Звезда была немного странной формы, — пробормотал он. — Верхний ее конец был длиннее других. И этот, пожалуй, тоже…

Де Пальма встал, подошел к нему и заглянул через плечо на эскиз.

— Вы сказали, что ее края топорщились?..

— Верно…

Баукьеро заштриховал контуры звезды и, держа лист перед собой на вытянутой руке, снова посмотрел на него. И тут на лице его отразилось неподдельное изумление.

— Какой же я болван! — простонал он. — Как же я не догадался!

Он повернулся и посмотрел на Де Пальму и Сантамарию тем же растерянным взглядом, что и его собака.

— Ну как? — спросил Де Пальма, дружески положив ему руку на плечо. — Она вам до сих пор кажется звездой Италии?

— О нет, нет! Что я вам наболтал, глупец! Как я об этом сразу не подумал? Неплохую я вам оказал услугу!

Де Пальма постарался его приободрить и приуменьшить значение ошибки.

— Наоборот, вы полностью подтвердили наши предположения. Еще один свидетель говорил, что на сумке была вышита морская звезда. Но его свидетельство, как бы это поточнее выразиться… представлялось нам в отличие от вашего не слишком достоверным.

— Нет-нет, тот свидетель прав, это была морская звезда. Почему мне это сразу не пришло в голову, право не знаю…

Баукьеро никак не мог успокоиться и беспрестанно извинялся за свой промах. Де Пальма проводил его до самой двери.

— Отлично, превосходно, чудесно, — пробормотал Де Пальма, снова усаживаясь за письменный стол. Он рухнул на стул и еле слышно добавил: — Теперь и впрямь придется поехать на этот проклятый луг.

— Хочешь устроить облаву?

— Если блондинка работает в тех краях, тогда…

— Но она преспокойно могла удрать.

— Послушай, Сантамария, в городе ее следов не отыскалось. В руке у нее была труба, поэтому я предположил, что она работает в окрестных лесах, и попросил «полного содействия» со стороны карабинеров Сан-Мауро, Кивассо, Ступиниджи, Боргаретто — словом, почти всех окраинных районов. Вдумайся только: высокая, белокурая, сумка на ремне, оранжевые брюки — чего же еще желать! Увы, таких девиц на окраинах, даже если быть оптимистом, наберется пять-шесть тысяч. А тут мы хоть сузим зону поисков. И если даже она надумала скрыться, остались ее товарки, не так ли?

— Когда ты собираешься провести облаву?

— Сегодня вечером, — ответил Де Пальма, поднимая двумя пальцами телефонную трубку. — Операция «Морская звезда». Ты с нами?

— Вообще-то я собирался вечером съездить в Новару, — солгал Сантамария, которому мысль об этом пришла только сейчас.

— Ты прав, сначала долг перед дамами, а потом уже удовольствие от работы, — со вздохом сказал Де Пальма.

Де Пальма знал об Иоле, хотя ни разу ее не видел, и в этой «междугородной связи» не одобрял лишь сложности с еженедельными поездками — «железнодорожное рабство», как он выражался.

Он стал названивать коллегам. Организовать за столь короткий срок грандиозную облаву было невозможно. Но с помощью Раппы из отдела охраны нравов ему удалось набрать пятнадцать полицейских. К несчастью, Раппа не знал района, а его «эксперт» по холмам, бригадир Макалузо, пятью днями раньше угодил в больницу с повреждением головы, полученным во время стычки с демонстрантами. Раппа даже предположил, что владение синьоры Табуссо не подлежит юрисдикции туринского муниципалитета. Де Пальма занялся выяснением этого вопроса, а Сантамария велел Скалье принести военную карту холма и стал ее изучать.

Кругом большие и маленькие долины. Мало кто представляет себе, сколь сложным по рельефу было зеленое кольцо города.

Сантамарии понадобилось несколько минут, прежде чем он отыскал на карте поместье «Ле буне пере» — «Хорошие груши», — которое находилось между виноградником «Малабаита» и таинственным «Холмом добычи». Все эти диалектальные названия звучали для него сказкой. Да и сам этот зеленый мир с извилистыми дорогами и тропинками был старинным, сказочным. Он воочию видел перед собой дам в париках и солдат в треуголках и убеждал себя, что в Новаре его сегодня не ждут, и он прекрасно может съездить туда, как обычно, в субботу.

Пришел Лопрести и сообщил, что наконец-то отыскал на виа Верди парикмахера, у которого Гарроне стригся в день убийства. Судебная экспертиза обнаружила на воротничке рубашки и в ушах убитого крохотные седые волоски. Но парикмахер не смог вспомнить ничего любопытного, кроме того, что Гарроне, его постоянный клиент, собирался посмотреть в кинотеатре «Арти» фильм «Бич». Тогда Лопрести поехал в кино и показал кассирше фотографию убитого. Кассирша сразу его узнала, добавив, что Гарроне пришел в кино один и ушел тоже один. Других подробностей Лопрести выяснить не удалось.

Сантамария зашел в кабинет Де Пальмы и рассказал ему об этом последнем звене в цепи поисков. Теперь они, если, конечно, не выяснится что-то новое, знают, как Гарроне провел свои последние часы. Побывал в парикмахерской, в кино, в гостях у графинь, в галерее Воллеро, в ресторане «Мария Виттория», после чего ему проломили череп.

— Когда вы поедете на холм?

— В одиннадцать вечера, — ответил Де Пальма.

Он объяснил, что поместье «Хорошие груши» лишь несколько лет назад отошло к туринскому муниципалитету. Раньше оно входило в состав района Монкальери. Два карабинера из местного управления прекрасно знали тот район, и Де Пальма, по его выражению, «заручился их помощью и поддержкой».

— Значит, ты улепетнешь в Новару?

— Нет, поеду с вами, — сказал Сантамария.