Богумил Райнов - Утро - ещё не день

Чувствую, как Мод толкает меня ногой: соглашайтесь! Но в этих делах я разбираюсь немного лучше, чем Мод, и если уж сел играть, то надо играть как следует.

- Ваше предложение соблазнительно, - признаю я. - А как насчет скидки на пятьдесят процентов?

- Э нет, уважаемый! - смеется американец. - Вы не можете рассчитывать на такую скидку хотя бы потому, что до сих пор не назвали количество необходимого вам товара.

В ожидании конкретных цифр Томас выпивает виски и наливает снова.

- Не забывай и про меня, Генри, - подает голос Сандра.

- Извини, дорогая. Что поделаешь: мужской разговор.

Дамы, очевидно, хорошо понимают, что происходит именно мужской разговор, ибо не только не делают попытки включиться в него, но даже и не переговариваются между собой. Зачем портить магнитофонную запись лишними шумами!

- По скольку штук вы упаковываете? - интересуюсь я.

- Пистолеты по тридцать штук в ящике, автоматы - по шестнадцать, карабины - то же самое.

- В таком случае мы возьмем по двести ящиков каждого изделия. Что касается боеприпасов...

- Оставьте боеприпасы, - останавливает меня американец. - Боеприпасов каждый хочет как можно больше. Поэтому у нас норма: пять ящиков на каждый ствол.

- Не очень щедро. Но это мелочи, если мы договоримся о главном.

Американец задумчиво смотрит на меня и моргает, будто ему снова мешает соринка в глазу. Потом отпивает из стакана и снова моргает.

- Вы заказываете шесть тысяч пистолетов и при этом настаиваете на большой скидке. Да я могу реализовать сколько угодно пистолетов без малейшего усилия без всякой скидки. Пистолеты!.. Пистолеты - это золотой бизнес!

Он умолкает, будто прислушивается к диско-грохоту, потом начинает легонько постукивать пальцами по столу, словно проверяя клавиатуру пианино, и говорит:

- Вам надо взять больше карабинов. Удвоим количество карабинов, наполовину уменьшим количество пистолетов, скромнее закажем автоматов, и тогда вы можете рассчитывать на тридцатипроцентную скидку.

Плотное бедро снова жмет меня под столом: соглашайся! На этот раз я тоже толкаю его в ответ: не мешай!

- У меня такое впечатление, будто компромисс уже намечается, замечаю я. - Мой начальный вариант - и сорок процентов скидки. Или, если хотите, ваш вариант и пятьдесят процентов скидки.

Нога Мод замирает в напряженном ожидании, а Томас снова заливается смехом:

- Разве это компромисс? То, что вы предлагаете, для меня - настоящая капитуляция. Согласитесь, мистер Каре, что человек капитулирует лишь тогда, когда нет другого выхода. А у меня есть достаточно каналов, чтоб сбывать свой товар.

- Да, но у вас, наверное, и товара больше чем достаточно. Зачем ему лежать и ржаветь?

- Не волнуйтесь, товар не ржавеет. Он хорошо смазан.

- Но стареет.

- Он долго не залеживается, чтоб стареть.

Наступает молчание, предвестник разрыва. Мод назойливо толкает меня, но я не реагирую.

- Жаль, что мы не пришли к соглашению, - наконец говорю я. - Будем надеяться, что когда-то, другим разом...

- Я же вам сказал: не полагайтесь на другой раз, - бурчит американец. - Оружие, в отличие от стеклянных изделий, не предлагают ежедневно на каждом шагу.

Он хлопает глазами, потом подносит к губам стакан. Я беру с него пример, безразличный к сигналам Мод. Возможно, время отступать, думаю я, но как раз в этот момент вижу, что Томас тянется к неоткупоренной бутылке, ибо первая уже пустая. Нет, давать отбой еще рано. Впереди у нас целая бутылка, поэтому нечего торопиться.

- Видите ли, мистер Каре, - говорит американец, привычным движением откручивая металлический колпачок. - Поскольку это в самом деле наше первое соглашение и неизвестно, будет ли когда-то второе, я хотел бы вам угодить. Но вы должны понять меня: я не шеф фирмы, и мои права ограничены определенными рамками. Поэтому не требуйте от меня невозможного.

Он щедро наливает себе, не забывая на этот раз и Сандру. Потом подсовывает бутылку мне. Беру ее, но, прежде чем налить, говорю:

- Чтоб не требовать невозможного, надо знать ваши возможности.

- Могу увеличить скидку на пять процентов, если брать второй вариант.

- А как с первым?

- Максимум - тридцать процентов, как я вам уже сказал.

- Хорошо, - говорю я, - но позвольте мне подумать день или два.

- Ну что ж. Если день-два, подумайте, - кивает Томас. - Таких выгодных условий вам никто не предложит.

Напряжение спало. Мод успокоилась, Сандра что-то мурлычет в такт диско-мелодии, которая доносится снизу.

Почувствовав, что соглашение почти заключено, Томас также расслабляется. Алкоголь, до сих пор нейтрализованный силой воли, кажется, начинает действовать и на него. Он бросает на меня дружеский взгляд и говорит:

- Оружие - это самое выдающееся изобретение! Единственное лекарство против человеческой глупости. Мы должны быть благодарны глупости, уважаемый Каре. Если бы не она, кто бы покупал оружие?

- Все это теория, - возражает Сандра. - Пойдем танцевать.

- Только не я, - качает головой американец. - Я могу выпить еще рюмку, чтоб сделать тебе приятное.

- Тогда с вами, - вдруг обращается секс-бомба ко мне.

Она уже поднялась, и я не могу отказать, тем паче что и Томас добродушно подбивает:

- Идите, идите! Вы же знаете! Когда дамы приглашают...

Я трогаюсь вслед за дамой по узкой галерее. Вдруг она оборачивается ко мне и спрашивает:

- Вы и в самом деле считаете, что Эрих вам необходим?

- Конечно. Если это для вас имеет значение.

- Для меня едва ли. Но, слушая ваш разговор, я подумала, какие мужчины глупые. Тратят попусту время на какие-то никчемные проценты, а про главное забывают.

Она делает многозначительную паузу и снова поднимает на меня глаза, в которых уже нет и следа опьянения.

- Эрих - опасный человек.

- Я это понял. Но вы высказываетесь очень общно.

- Нет времени на подробности. Нам надо возвращаться наверх, - говорит женщина.

- Почему так быстро? Или Томас тоже опасный человек?

- Оставьте шутки. И если вы не совсем утратили здравый смысл, подумайте над тем, что я вам сказала.

- Вы мне все-таки потрепали нервы, милый, - заявляет Мод, когда мы наконец оказываемся на улице и направляемся к гостинице.

- Вы мною недовольны?

- Наоборот, вы превзошли все мои ожидания! Не понимаю только, зачем было переигрывать и ставить переговоры на грань срыва.

- Зачем? Да Томас не поверил бы, что я торговец, если бы я сразу же принял его условия.

- Вы заставили даже меня поверить в то, что вы торговец.

- Неужели вы до сих пор сомневаетесь?

- Честно говоря, да.

Мы идем, погрузившись каждый в свои мысли, и наши шаги отзываются эхом на пустой улице. Хорошо, хоть мысли мои беззвучны. Если бы дама сейчас их услышала, с нее сразу слетела бы вся сонливость.