Ким Ньюман - Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей

Одна из дам подняла чёрную вуаль. Эта Гадина.

— Привет, мальчики.

Вот такая компания. Худшие из худших, отпетые злодеи. Все в одном склепе. Если бы Граймс ненароком упал в канализационный люк и сломал себе шею, а мы бы остались гнить (или, вернее, пожирать друг друга) в запертой усыпальнице… Ну что ж, все детективы-недоумки и борцы за справедливость на свете могли бы с честной совестью закатить праздничную вечеринку и напиться в хлам.

Я не сумел бы послать телеграмму субъекту вроде доктора Никола, ведь тот вечно скрывается в азиатских горных крепостях или на тихоокеанских островах. И я не настолько спятил, чтобы приглашать на чай Повелителя Загадочных Смертей. Ты знаешь, любезный читатель, я не боюсь почти ничего, но этот китайский умник с выпуклым лбом нагоняет на меня жуть. Одно дело — не страшиться смерти, и совсем другое — не страшиться предшествующих ей долгих мучительных часов, а иногда и недель. Подземелья Си-Фана пользуются весьма дурной славой. Вообразите, у чокнутого мандарина на плече сидела мартышка. Её кормила орешками спутница китайца, метиска, якобы его дочь. Гости из Поднебесной облачились в белые одежды. Они вообще предпочитали всё восточное, а там существует традиция — приходить на погребение в белом, если хоронят не близкого члена семьи.

Остальные… О многих вы уже слышали. А о ком не слышали, вам лучше и не знать. Но я всё же представлю.

Меня весьма удивило присутствие моей старинной подруги, безумицы Маргарет, и её ручного неандертальца. Царица Тера сняла наконец повязки и подобрала в тон к алебастровой руке белоснежную маску с позолоченными губами и бровями. Одному Богу известно, как теперь выглядело её лицо. Однако она по-прежнему щеголяла роскошными иссиня-чёрными волосами. Хотя, возможно, это лишь парик, украденный с какой-нибудь постановки «Антония и Клеопатры». Мисс Трелони вернула себе «Сокровище семи звёзд» (рубин сверкал на её уцелевшей руке), а на лацкане красовалась брошь с жемчужиной Борджиев. Кстати говоря, за этой безделушкой как-то охотилась графиня Калиостро. Маргарет вряд ли меня простила и забыла, и вряд ли после mêlee [24]на Кондуит-стрит и взрыва особняка в Кенсингтоне она питала тёплые чувства к профессору. Но дамочка явилась сюда, а значит, у неё имелись весьма веские или весьма безумные причины.

Джека Кварца я прежде не встречал. Заурядная внешность. Он курил прямо-таки гигантскую сигару, а на его спутнице, разряженной в пух и прах принцессе Занони, было больше румян, пудры и воска, чем на наших фальшивых покойниках. Пузатый американец отрастил себе такой объёмистый второй подбородок, что казалось, у него за щеками вата. Янки ни в чём не знают меры — ни в расчленении красоток (а именно так доктор Джек развлекался на досуге, устав от управления нью-йоркской криминальной империй), ни в поедании говядины и жареной картошки. А ещё литрами хлещут коричневый газированный тоник. Никола тоже резал людей и зверьё живьём, но из сомнительного научного интереса (профессор как-то пытался мне объяснить). Кварц, однако, баловался со скальпелем исключительно ради забавы.

Люпен и Раффлс всего-навсего зарвавшиеся воры. Ловко стащат бриллиантовое колье, но не более. С другой стороны, я сам по сравнению с Мориарти, Никола или Повелителем Загадочных Смертей всего-навсего зарвавшийся убийца.

На меня, если забыть о титуле, весьма походил граф Руперт из Хенцау — руританский михаэлист (помните ещё эту историю?), бесшабашный мошенник, весёлый храбрец, а по сути банальный убийца в опереточном мундире. Его напомаженными усами можно было выкалывать глаза, а с лица не сходила улыбка. Мы оба владели многими видами оружия, хотя граф предпочитал саблю, а я ружьё. В иных обстоятельствах, думаю, оба признали бы превосходство противника в излюбленной дисциплине и немедля выяснили бы, кто самый опасный человек в Европе, при помощи какой-нибудь третьей разновидности смертоносного инструмента. Весельчак напомнил мне меня самого в молодости, и за это я возненавидел его ещё больше. К тому же он прихватил с собой Эту Гадину.

Опытного ценителя злодеев больше всего заинтересовал бы молодой немец, которого профессор назвал доктором Мабузе. Это лишь одно из его имён. Помните, я упоминал о плагиаторе? Который с неуёмным рвением копировал профессорские методы и внешность? Он и на встречу явился в образе Мориарти: меховой воротник, перепачканные мелом манжеты, покачивающаяся из стороны в сторону голова, блестящие глаза. Я, кажется, встречал его раньше, но тогда он носил другое лицо. Ох уж эта мода на переодевание! Она началась с Саймона Карна и полковника Клэя, а теперь всё зашло так далеко, что ни про кого уже ничего не скажешь наверняка. Только Хокстонский Монстр вряд ли сумеет прикинуться кем-нибудь другим, разве что пещерным человеком или ожившей статуей с острова Пасхи. Про остальных можно только догадываться. Например, кто угодно может нацепить алебастровую маску и искусственную руку, засунуть пару футбольных мячей под блузу и назваться Маргарет Трелони. Хотя все первоклассные мошенницы, способные провернуть подобный фокус, сами лично присутствовали на той встрече. Спутница Мабузе выглядела лет на двенадцать, но глаза у неё были по-настоящему древние. Странная штучка, жеманная и угловатая, с весьма своеобразной причёской. Видимо, из тех особ, что прячут под подушкой кинжал. Сколько злодеек! Вот он, век эмансипации.

Более зрелые авантюристки, графиня Калиостро и мадам Сара, достигли своего положения, переступив через огромное количество трупов. Трупов мужчин, не принимавших их всерьёз. Женщины, благослови их Господь, зачастую скрывают свой истинный возраст, но Жо-Жо Бальзамо утверждала, что ей больше сотни лет. Якобы её посвящали в алхимические тайны ещё граф Сен-Жермен и мошенник Калиостро (она называла его предком). Как-то во время одного долгого уик-энда в Вальпараисо, в шестьдесят третьем году, мы с ней развлекались, и я порядком растянул спину. Минуло более тридцати лет, а графиня не постарела ни на день, тогда как моей спине с каждым годом всё хуже. Что рядом с ней делает этот надушённый мужлан Люпен?

Сара (просто Сара, никто и никогда не упоминал её фамилию) владела дамским салоном на Стрэнде и проворачивала весьма своеобразные аферы. Её деньги доставляли к нам в надушённых конвертах вместе со всевозможными мазями и притирками, которые, разумеется, были профессору совершенно ни к чему. Я раз попробовал средство для волос на своей чуть поредевшей шевелюре, но оно не возымело никакого эффекта. В последнее время конверты становились всё толще. Я было заподозрил, что мадам нарочно кладёт туда больше денег: пытается доказать фирме, что она гораздо более ловкая мошенница, чем мы полагаем. Но по уверениям Мориарти, суммы соответствовали её заработкам. То есть Сару можно было назвать самой успешной преступницей своего времени. Она явилась на похороны вместе с доктором Никола, но на самом деле мужчины её мало интересовали. Мадам поклонялась Сафо, а если Сафо под рукой не случалось, довольствовалась наряженной в брюки продавщицей с моноклем из отдела велосипедов в «Дерри энд Том».