Майкл Коннелли - Девять драконов

— Дорогая, это я! — возвестил он о своем приходе, пытаясь разобраться со своей ручной кладью и связкой ключей.

Он улыбнулся сам себе и прошел в кухню. Поставив кейс на кухонную стойку, взял из холодильника бутылку пива и вышел на открытую веранду. По дороге Гарри включил CD-плейер и оставил раздвижную стеклянную дверь открытой. Он любил, когда звуки музыки смешивались с отдаленным шумом проходящей внизу, вдоль перевала Кауэнга-пасс, автострады.

Веранда выходила на северо-восток, и с нее открывался вид на раскинувшийся вдали район Юниверсал-Сити, кварталы Бербанка и далее — на горы Сан-Габриэль. Гарри поглощал свои гамбургеры, держа их над раскрытым пакетом, и смотрел, как под косыми лучами заходящего солнца меняются цвета горных склонов. Он слушал композицию Рона Картера «Семь шагов к небесам» из альбома «Дорогой Майлз». Это был один из самых известных джазовых басистов второй половины двадцатого века. Круг его партнеров по музыкальному бизнесу был чрезвычайно широк, и Босху не хватало воображения, чтобы представить, какие истории тот мог бы порассказать — ведь он участвовал в стольких музыкальных тусовках. Шла ли речь о его собственных композициях или чьих-либо еще, исполнение Картера всегда выделялось. Гарри был убежден: басист Картер не мог быть просто рядовым джаз-оркестрантом. Он всегда был лидером. Он всегда вел ритм, даже если был всего лишь фоном для трубы Майлза Дэвиса.

Исполняемая мелодия несла в себе несомненный драйв. Она вернула мысли Босха к его расследованию и своеобразно напомнила, что он тоже кое-чего добился за сегодняшний день. Он имел все основания быть довольным тем, что возглавляемое им расследование, несомненно, набирает обороты. Легкую досаду, однако, вызывало то, что дальнейший прогресс зависел уже в большей степени от того, как сработают другие. Надо было дождаться результатов идентификации рэкетира, подсылаемого триадой. Причем до этого еще должно быть получено решение на использование извлеченной из убитого гильзы для выявления отпечатков по новой прецедентной технологии. И вот теперь он был вынужден ждать чьего-то звонка.

Увереннее всего Босх чувствовал себя, когда сам вершил ход событий, прокладывая путь тем, кто следовал за ним. Как и Рон Картер, он не был рядовым оркестрантом. Он тоже должен был задавать ритм. И на данный момент, как ни крути, он продвинул дело довольно далеко. Что же до следующих шагов, то выбор здесь был в общем-то невелик. Можно было бы потормошить бизнесменов-китайцев в Южном Лос-Анджелесе, показать им фотографии вымогателя, но он понимал, что, вероятнее всего, это окажется пустым номером. Уж очень высок был социокультурный барьер между двумя мирами. Никто добровольно не опознает перед полицией члена триады.

Тем не менее Босх был готов пойти этим путем, если в ближайшее время не подвернется ничего лучшего. Во всяком случае, это поможет ему сохранить уже обретенную динамику. Главное то, что он ощущает неукротимую потребность к действию, и не важно, стимулирует ли его музыка, шатание по улицам или биение собственного сердца.

Небо уже начало гаснуть, когда Босх потянулся в карман и вытащил всегда бывшую при нем книжечку спичек. Щелчком большого пальца раскрыл ее и перечитал предсказание. Он относился к нему весьма серьезно с той самой ночи, как прочел в первый раз. Босх верил, что он является именно тем, кто находит прибежище в себе самом. По крайней мере так стало с годами.

Его сотовый зазвонил в тот самый момент, когда он дожевывал последний кусок. Босх достал телефон и бросил взгляд на дисплей. Номер не определялся, но тем не менее он решил ответить.

— Босх слушает.

— Гарри, это Дэвид Чу. Вы, кажется, жуете. Где вы сейчас?

В голосе его ощущалось волнение.

— Я дома. А вы где?

— В Монтерей-Парке. Мы его нашли!

Босх отреагировал не сразу. Монтерей-Парк был восточным пригородом Лос-Анджелеса, где почти три четверти населения составляли китайцы. Находясь в пятнадцати минутах езды от центра Лос-Анджелеса, эти кварталы тем не менее выглядели как некая чужая страна с недоступными пониманию языком и культурой.

— Кого вы нашли? — спросил он наконец.

— Нашего парня. Подозреваемого.

— Вы имеете в виду, установили его личность?

— Не только личность. Мы нашли его самого. Он сейчас у нас, прямо напротив меня.

Что-то в этом сообщении сразу встревожило Босха.

— Во-первых, что значит «у нас»?

— В полицейском управлении Монтерей-Парка. Коллеги опознали нашего парня по видео, а потом отвезли меня прямиком к нему.

Босх почувствовал, как у него застучало в висках. Бесспорно, установление личности триадского сборщика налогов — если только оно было проведено законным порядком — в значительной степени продвинуло расследование. Но все остальное услышанное им не внушало оптимизма. Привлечение к делу сотрудников другого полицейского управления и неконтролируемая слежка за подозреваемым были чреваты роковыми ошибками. Не поставив в известность ведущего следователя и не заручившись его одобрением, поступать подобным образом не следовало ни при каких условиях. Однако Босх понимал, что не должен сейчас устраивать разборки с Чу. Не время. Он должен сохранять спокойствие и делать все, что в его силах, дабы предупредить нежелательное развитие событий.

— Детектив Чу, слушайте меня внимательно. Вы уже установили контакт с подозреваемым?

— Контакт? Нет еще. Мы ждали подходящего случая. В данный момент он не один.

«Слава Богу!» — подумал Босх, но промолчал.

— Подозреваемый вас видел?

— Нет, Гарри, мы находимся на противоположной стороне улицы.

Босх с облегчением вздохнул. Ему хотелось думать, что ситуацию еще можно спасти.

— О'кей, оставайтесь на месте и докладывайте мне о том, какие шаги предпринимаете и в каком состоянии положение дел. А чего это вас занесло в Монтерей-Парк?

— У ПАГ прочные связи с тамошним полицейским отрядом по борьбе с уличными бандами. Сегодня вечером, после работы, я прихватил с собой фотографию нашего парня, чтобы проверить, не узнает ли его кто-нибудь из них. Мне повезло уже на третьем заходе.

— Ага, значит, на третьем. Кто это был?

— Детектив Тао. Сейчас я как раз с ним и с его напарником.

— Хорошо, ну и какое имя вам назвали.

— Бо-Джинг Чанг.

Он произнес это имя по буквам.

— То есть Чанг — это фамилия? — уточнил Босх.

— Верно. А согласно их агентурной информации, его прозвище Юнь Ким — то есть Храбрый Нож. Это согласуется с татуировкой.

— О'кей, что еще?

— Пока все. Он предположительно шестерка, занимает невысокое место в иерархии. У всех этих парней есть и легальная работа. Наш фигурант работает на стоянке подержанных автомобилей, здесь, в Монтерей-Парке. Проживает здесь с девяносто пятого и имеет двойное гражданство. Ни разу не привлекался — у нас, во всяком случае.