Инна Булгакова - Сердце статуи

Итак, гипсовые личины остались на месте преступления, их никто не использовал для обмана в изощренной игре… Надо узнать — хоть у Нади, — не было ли у меня других посмертных масок. Ну не статуя же, в самом деле, качнула головой!

Я спустился вниз, свалился в кресло.

Итак, 3 июня Вера поехала в Каширу без вещей. Хорошо, дорожную сумку привезла позже, но где и с кем провела она неделю — «медовый месяц»? Письмо послано из Каширы, однако Иван Петрович отрицает. Надо провести с ним психоанализ… я расхохотался… на предмет причастности невропатолога к преступлению: как видоизменилось его либидо?

Тут в дверь позвонили. Я ринулся вниз, как бык на красненькое. Надя в ночи.

— Увидела свет в мастерской, — заговорила она, словно оправдываясь, — и подумала…

— Проходи, Надюш, садись.

— Тебя сегодня весь день не было.

— В Москву ездил в прошлое. Все меня вспомнили, я не самозванец. Искать мне убийцу или ждать пробуждения?

— Ты все время ищешь, Макс, как из больницы вернулся.

Господи, подумалось, ну сколько можно ныть и жаловаться, ведь все равно докопаюсь!

— Надя, расскажи про тот день, про 10-е.

— С утра ты работал, я тебя не видела. Днем к тебе заказчик прибыл за скульптурой, ты говорил.

— Какой заказчик?

— Не знаю. На грузовике с рабочими в комбинезонах. Они вынесли ее в деревянном ящике.

— Значит, я заказ выполнял?

— Нет, он раньше был готов. Последнюю неделю ты работал над «Надеждой». О, я поняла! — воскликнула она вдруг. — Почему ты с убийцей не справился. Ты же ногу растянул, когда с крыльца с ними спускался. Очень сильно, ты даже вскрикнул. Щиколотка распухла, я тебе делала массаж. Потом ты в холодной воде держал и раздражался.

— Чего это?

— Тебе очень хотелось «Надежду» подарить, ну, укрепить в саду. Я ее еще не видела, ты полотно набрасывал — не любил, когда неготовую вещь рассматривают. Уже вечером мы поднялись в мастерскую.

— Там было все в порядке?

— Конечно! Покрывало упало и… Макс, это прекрасно, ты выразил самую суть любви. А когда мы снесли «Надежду» вниз — зазвонил телефон.

— Кто звонил?

— Не знаю. Я подошла — ты на лестнице сидел отдыхал. Линия не сработала, шум и треск, ничего не слышно.

— Жаль, — я был разочарован.

— Погоди. Когда мы уже в дверях были, он снова зазвонил. На этот раз ты трубку взял.

— О чем шел разговор?

— Я не поняла, но запомнила твои реплики. Ты сказал: «Да, Макс», — и слушал. Вдруг опустился в кресло, произнес изменившимся голосом: «Я не изменял». Пауза. «Я не изменял. Приезжай, поговорим». Потом засмеялся и сказал: «Статуя торжествует».

— Разговорчик такой… с душком.

— Да, странный. Ты был под таким впечатлением, что меня не слышал, на третий раз откликнулся.

— «Я не изменял», — повторил я. — Это я перед Верой, что ли, оправдывался?

— Кто она такая, Макс?

— Говорят, что она была моей любовницей. Надя, скажи, я ей действительно изменил?

— Со мной? — она усмехнулась смущено и гордо. — Изменил.

— Но письмо давно отослано, она со мной порвала — какие могут быть претензии?

— Может, она истеричка, — проронила Надя небрежно. — Потом мы установили скульптуру. Ты сказал, что у тебя новый замысел мелькнул, хочешь сделать эскиз. Ушел, вскоре Вагнер заиграл.

— Это во сколько было?

— В начале десятого. Я к тебе через час пришла — за окнами двигались тени.

— Кто ж там был со мной — Вера или он …

Она задумалась.

— Мне кажется, он . Андрей с электрички должен был в четверть одиннадцатого прийти. То есть все произошло почти одновременно: он видел идущую к тебе женщину, а я — два силуэта в мастерской.

— А если он тебя видел и перепутал… впрочем, нет, она же очень маленькая.

— Мы во всем противоположны, — заявила Надя высокомерно (я вдруг почувствовал ее страдания и пожалел… и что-то слегка стронулось между нами с этой секунды). — У меня черные волосы и платье было темно-синее, почти черное в темноте. Если б я в калитку вернулась, я бы ее, конечно, встретила. Но я через штакетник перепрыгнула и к «Надежде» пошла, просто не могла от нее оторваться.

— И ничего не слышала?

— Только «Гибель богов».

— О, проклятое пижонство! Но если она после него появилась, то кто ей дверь открыл — убийца?

— У нее мог быть ключ от твоего дома. И у тебя предохранитель заедает, не всегда опускается. Например, она входит, поднимается в мастерскую… думая, что ты убит, бросается к тебе — и тут ее настигает…

— Ладно, настиг, пролил кровь — а потом? Разбил статуи, но одну не добил, она улизнула в сад и качнула головою.

— Макс, честное слово, это не галлюцинация! И как ты ужасно сказал по телефону: «Статуя торжествует!»

— Надюша, ты-то хоть не сходи с ума. Нет, твой брат прав: втянул я тебя в историю.

— Макс, ты ее любил?

— Не помню. Но судя по всему, сердце у меня было любвеобильное. Я видел фотографию Веры.

— Где?

— Сегодня ездил к ее подруге. Тебе статуя кивнула, а мне фотокарточка подмигнула.

— Как это?

— А так, что мы с тобой на пределе. Ее образ вызвал во мне сильное чувство.

— Любви?

— Страха. Не сразу, но как будто я вспомнил, как будто видел ее уже после … ну, после удара, понимаешь?

— Ты был в коме, без чувств, без жизни.

— Однако факт. Я эту девицу боюсь. Тебя — нет, а ее…

— Если б она не была такая маленькая! — выпалила Надя мстительно. — Как бы все сошлось! Из ревности разнесла тут…

— Какая ревность, Надюш! Она меня бросила.

— Как бы не так! Зачем тогда 10-го явилась?

— Я подарил дорогой изумруд, но сломал застежку. Кулон остался у меня.

— Когда подарил? — спросила Надя мрачно.

— Давно, еще в апреле. Видишь, Наденька! — я вдруг обрадовался. — Она 3-го за ним приезжала, а я в течение недели застежку так и не починил, хотя обещал. Выходит, правда: ты для меня все затмила, над «Надеждой» трудился.

Она отвернулась и после паузы заговорила доверчиво, как-то по-детски:

— Ладно, Макс. Ты не хочешь меня вспомнить. Ладно. Но вот в пятницу ты как бы заново со мной познакомился — и что? Что скажешь?

— Очень хорошо, скажу. Ты — единственный человек, которому я доверяю. Такая славная девочка.

— Нет, не то, Макс.

— Прости, дорогая, я опустошен и бесчувствен в смысле страсти… может быть, навсегда. Если это тебя слишком раздражает…

— Не слишком.

— То скажу: ты мне нужна.

— В качестве сиделки?

Мы пристально посмотрели друг на друга, она улыбнулась.

— Ладно, я согласна.

В среду, как обещал, невропатолог явился. «У вас же, Иван Петрович, машина есть?» — «Вместе с Семеном купили, еще до инфляции. Сейчас в ремонте, с июня барахлит». — «Богато жили?» — «Бедней тебя». — «Чего ж я-то без машины?» — «Не хотел хлопот». — «Я, часом, не алкоголик?» — «Нет, выпивал в рюмках».