Сергей Грошев - Поиск

— Федька в Вороньей балке, — авторитетно заявил сидевший на окне пожилой мужчина в кожаной куртке. Его слова приняли бы к сведению, если бы он неосторожно не добавил: — Там, где в прошлом году я свалил самого большого медведя…

— Ты? Самого большого? А чего его в Доме культуры, в районе не поставили как главный образец? — закричал вскочивший старик, а потом убедительно произнес, махнув рукой: — В Крестах, на своей последней вырубке, Громов промышляет. Ему там каждый куст знаком.

— Был я и в клубе. Видел — стоит в углу какой-то медвежонок. Повесил тужурку и накрыл его целиком, — снова закричал первый охотник. — А тоже мне, в консультанты лезешь!

— Оба вы медведей имеете на счету, как я волос на голове, — это вступил в разговор стоявший у двери. Он снял меховую шапку, показав присутствующим совершенно голый череп. Хотя эта шутка произносилась, видимо, не впервые, в комнате раздался общий смех. — По Пинеге его надо искать. За стерлядью он пошел…

Поднялся сплошной гам. «Ну и обнаглел!» — метнулось из-за угла. «Втерся в чужую компанию да еще советы подает!» — вторил густой бас. Впрочем, всеобщее возмущение можно было понять: говоривший оказался рыбаком. Петров не знал, что и делать, но тут подошедший Юрий сказал на ухо:

— Спросите у Константина Филиппыча…

Сергей послушался совета.

Едва с места встал тот чернобородый охотник, как установилась полная тишина. Он кашлянул и тихо сказал, заранее зная, что его не перебьют:

— Федор Афанасьевич Громов — мой сосед. Приятель. Не один раз в тайгу вместе хаживали.

Помолчал. Никто не знал, к чему он клонит.

— Он вам нужен? Так подождите его. Зачем его отрывать от охоты?.. Приезжий не тайговал, а вы-то?..

Он с обидой посмотрел на товарищей. Те смущенно отводили глаза: действительно, зачем искать Громова, когда он сам придет? Человек ходовой, не заблудится!..

Сергей понял, что настал момент высказаться яснее.

— Это особо опасный государственный преступник! У него руки в крови, на совести — человеческие жизни. Военный прокурор издал приказ о его аресте. А уйдя в тайгу, Громов может скрыться от суда. Больше я не могу вам сказать: следствие только начинается.

Эти слова не убедили Константина Филипповича:

— Пятнадцать лет я знаю соседа. Работал — не тужился, это верно. Пил — тоже правильно. В президиумы его не избирали, однако и в милицию не попадал. Вы вот о Федоре говорите, а на бумаге про Алексея написано. Как бы ошибочка не вышла!.. У нас в прошлом году с механика высчитали за пилу, а потом же деньги снова вернули… Да сказали: «Бывает»…

Он сел. В комнате загудели:

— Верно, ничего особого не замечали…

— Жену бил иногда…

— К такому делу не касается…

Сергей поднял руку:

— Значит, нужно доказать, что нынешний Федор — это Алексей? Что у него выколото тушью на левом указательном пальце? Видел кто-нибудь?

— Никто не видел. У него этого пальца нет, — мрачно сказал кто-то с улицы, через окно.

— Так… — следователь задумался, вынул из портфеля фотографию. — Чье это лицо?

Фотография, увеличенная с карточки довоенного паспорта Шевылева, пошла по рукам. Ее передавали, не высказывая мнений. Когда она попала в руки Константина Филипповича, тот сразу же и сказал:

— Нечего рассматривать. Федька в молодости.

Петров дал для просмотра охотникам и сам паспорт.

— Шевылев Алексей… — прочитал сомневавшийся охотник. — Он самый… Все верно.

Подошел к капитану:

— С вами. Незачем ждать, тайгу поганить… За рыбой он пошел, только не на Пинегу, а к Синему ручью. От него об этом знаю.

Обсуждение кончилось тем, что охотники разделились на пять поисковых групп. Каждой из них — свой маршрут. Петров вместе с Константином Филипповичем и Юрой должен был направиться к Синему ручью. Но перед отъездом все ближайшие лесопункты и леспромхозы по рации были извещены о необходимости поимки Громова-Шевылева, если он будет обнаружен.

…Двигатель, пофыркивая, быстро гнал лодку по речонке мимо нависших над самой водой деревьев, минуя сплавные заторы. Приходилось и вылезать, перетаскивая плоскодонку через желтые плесы или обходя по берегу небольшие, но шумливые перепады.

— …Сейчас мы узнаем, на Синем ли он, — сказал охотник на исходе четвертого часа пути, причаливая к земле. Противно чавкнуло под его ногами. Он нырнул в куст боярышника и оттуда донеслось: — Здесь моторка, на месте…

Потом пошли пешком. Завалы, ямы, тонкие жердинки через трясины…

Шедший впереди тронул Сергея за плечо, когда они поднялись на пригорок:

— Смотри. Это он.

Внизу, у стремительной протоки, спиной к ним стоял человек. В руке удочка. Возле лежало ружье.

— Я пойду первым, вы вдвоем чуть поотстаньте, — предложил охотник и стал быстро спускаться.

Сергей и Юра пошли за ним следом. Когда охотник близко подошел к рыболову, тот вздрогнул, повернул голову и успокоенно протянул:

— А-а… Константин…

— Я Константин, а вот ты не Федор, — отрезал охотник и, встав ногой на двухстволку, к которой было метнулся Шевылев, глухо бросил: — Не балуй! В тайге не шутят…

…И опять легкий белоснежный теплоход скользил по Северной Двине. Но Сергей, сидевший на залитой солнцем палубе, не видел ни светло-фиолетовых срезов меловых скал, ни тенистых островков, ни крошечного дебаркадера с милым каждому русскому названием «Березки».

Крупный заголовок в лежавшей на коленях газете отвлек его мысли. «Эхо войны»… Оно не только в притаившейся смерти неразорвавшихся бомб и снарядов… Это — и бурьян на месте испепеленных деревень. И безымянные могилы на штурмовых высотах. И услышанный трактористом на поле скрежет о лемех плуга ржавого осколка, быть может, сразившего его отца или деда. И вечная материнская скорбь о павших за свободу Родины — грозное предупреждение мечтающим о «новом походе на восток»…

Судно накренилось; впереди показалась пристань. С берега порыв ветра бросил на газетную страницу желтый, подрагивающий лист. Сергей поднял голову.

Да, уже наступала осень… Пора, когда затраченный труд вознаграждает людей.