Зухра Сидикова - Тайна

- Отойди от нее!

Этот крик за спиной прозвучал словно выстрел.

Лера вздрогнула, до боли сжала его руку. Она в ужасе смотрит за его плечо.

Он обернулся.

Полина стояла совсем близко, в руке ее дрожал пистолет, направленный в их сторону.

У Полины было сильно осунувшееся лицо, темные круги под глазами. Длинный плащ запылен, порван в нескольких местах.

Максим загородил собой Леру. Он, и за его спиной Лера, стали медленно отходить от края утеса.

- Полина, убери пистолет, прошу тебя.

- Макс, ты ничего не знаешь! Мне нужно сказать тебе…

- Полина, я прошу тебя… убери пистолет, давай поговорим.

- Максим, не двигайся! - у нее какой-то странный взгляд, она словно смотрит сквозь него. Глаза безумные - она явно не в себе.

- Полина!

- Отойди, Максим! – кричит она, голос ее срывается. - Отойди, отойди от нее!

Они двигаются по кругу. Максим и Лера, пятясь боком, отходят от края утеса, Полина, держа их под прицелом, подходит к ним все ближе и ближе. Градову очень не нравится эта ситуация. Он не знает, что происходит, не знает, что руководит Полиной, ему страшно за Леру и страшно за Полину, она слишком близко подошла к краю. Земля осыпается из-под ее ног.

- Полина, осторожно! - кричит он, и, протягивая руку, делает несколько шагов ей навстречу.

Раздается выстрел, Полина, взмахнув рукой, неловко валится набок, и исчезает в синей пустоте.

* * *

Когда он открыл глаза, он увидел склонившееся к нему мокрое от слез лицо Леры.

- Максим, что с тобой? Ты ранен?

- Нет, нет, все хорошо, - он приподнялся, сел.

- Я так испугалась, - девушка обняла его, - думала, она убила тебя. Она упала… в море упала…

- Да, посиди здесь, я посмотрю.

- Нет, нет, - она вцепилась в него, - нет, ты упадешь, упадешь!

- Мне нужно посмотреть, посиди.

Он подошел к краю утеса, посмотрел вниз. Море оставалось молчаливым и бездонным. У него закружилась голова. Он осторожно отошел назад.

Лера позвала его слабым голосом. Он подошел к ней, сел рядом, обнял.

- Максим,- прошептала она, прижимаясь к нему, - она хотела убить нас… за что?.. что ты ей сделал, Максим?

- Не знаю, милая, не знаю.

- Она следила за нами… Как она нас нашла?

- Не думай сейчас об этом, тебе нужно успокоиться. - Он поднялся. - И нужно сообщить в милицию.

Она вскакивает.

- Нет, нет Максим, прошу тебя, не надо в милицию!

- Но, Лера, мы должны сообщить.

- Я прошу тебя, не надо, не надо! - она побледнела.

Он обнял ее.

- Почему? Чего ты боишься?

- Они могут обвинить тебя! Мы ничего не сможем доказать! Я прошу тебя! – она вся дрожала. – Давай уйдем отсюда быстрей, и уедем, уедем сегодня же!

Они спустились вниз, в поселок. Солнечное звонкое утро вдруг померкло, казалось, поблекла трава, умолкли птицы. Максим чувствовал, что в душе его ожил прежний страх, страх прошлого. И если бы не девушка, доверчиво прижимающаяся к его плечу, если бы не ее маленькая рука, крепко держащая его руку, он, наверное, упал бы как подкошенный и, уткнувшись лицом в холодную, влажную от росы траву, разрыдался бы от отчаяния и бессилия.

* * *

Так хотелось уехать, уехать, бросить все, закрыть дом, и, не оборачиваясь, не оглядываясь на море с его обманчивой прозрачной чистотой, умчаться первым же поездом, уехать и забыть. Забыть обо всем… Но Максим знал: нужно выждать несколько дней, чтобы не вызвать подозрений. Он надеялся, что тело Полины унесет течением, но ведь оно могло всплыть здесь же, у поселка, и тогда их внезапный отъезд могли бы связать со страшной находкой. Он понимал, что поступает неразумно – то, что они сразу не обратились в милицию, может навлечь на них подозрения. Их могли видеть в то утро, могли видеть Полину, поднимающуюся на утес вслед за ними. Но Лера каждый раз начинала плакать, умоляла его никуда не ходить, никому не рассказывать о том, что произошло, и он, не понимая причины ее страха, и не сумев добиться от нее внятного этому объяснения, тем не менее, соглашался. Когда он спросил ее, почему она сказала неправду о своем походе за молоком, она смешалась, и, потупившись, сказала, что ходила в аптеку, а ему просто постеснялась сказать.

Они больше не ходили к морю. По ночам, прислушиваясь к его глухому, тяжелому гулу, он с тревогой думал о том, что, может быть, волны уже вынесли Полину на какую-нибудь безлюдную песчаную отмель. Ему представлялось, как окоченевшее, обмякшее, словно тряпичная кукла, тело лежит на глянцевом мокром песке, и холодные волны, обдавая его пеной и брызгами, накатывают внезапно, шевелят и качают его, словно вдыхая в него жизнь, и снова отступают, шипя и брызгая, и тогда оно вновь безжизненно застывает, чтобы через миг снова приподняться и закачаться, как будто ожив на мгновенье. Может быть, ее уже нашли…

Эти мысли не оставляли его, изводили своей беспрестанностью, своей страшной очевидностью. Снова и снова память безжалостно возвращала его в то утро на утесе. Вот она стоит, осунувшаяся, непохожая на себя - на ту кого он знал, и, наверное, любил когда-то, стоит с наведенным на него пистолетом и ненавистью в глазах. И это падение в синюю бездну неба и моря… Найти свою смерть под холодной равнодушной толщей воды… Есть ли его вина во всем этом? Есть ли его вина?

Лера все время находилась рядом с ним. И хотя он видел, что она тоже подавлена, ее нежность, ее прикосновения, само ее присутствие стали для него поддержкой, утешением. И часто он ловил на себе ее взгляд – грустный, сочувствующий…

В тот день, когда они, возвратившись с утеса, в спешке собирали вещи, торопясь уехать, скрыться от всего, что произошло с ними так внезапно, так молниеносно, от того, что казалось нереальным, словно и не с ними произошло, Макс вдруг остановился, устало сел на кровать, опустив руки, сказал:

- Нет, мы не можем сейчас ехать, придется остаться еще на несколько дней, иначе, если ее найдут, наш отъезд может показаться странным. Нас здесь видели. Надо остаться.

Весь день они провели в доме, прислушиваясь к каждому шороху - может быть, ее уже нашли?.. может быть, уже все известно?.. - осторожно подходили к окнам, выглядывая из-за прикрытых занавесок: не изменилось ли что-нибудь на улице? Но все было тихо. Незаметно опустились сумерки, а ночью вдруг поднялся ветер, и в окна брызнул, звеня каплями, частый с перекатами грома дождь. Они выключили свет и долго лежали без сна, прислушиваясь к гудению ветра и шуму дождя, сливающегося с тревожным гулом моря.

- Она любила тебя? – вдруг спросила Лера.

- Да… - сказал он, понимая, что, наверное, пришло время сказать правду не только ей, но и себе. Рассказать обо всем без утайки, не кривя душой прежде всего перед самим собой.

- Это давняя история. Мы учились в одном классе. Много лет встречались. Да, она любила меня.

- А ты?