Георгий Лосьев - Рассказы народного следователя

– Подожди, не злись… Скажи лучше вот что: кто у тебя в группе бедноты?

– Председатель – Мокеев. Извечный батрак, коммунист. Члены: учительша. Пожилая. Беспартийная, но наш человек. При Колчаке арестовывалась… Три бедняка здешних, два – коммунисты, третий – беспартейный. Всех троих колчаковцы пороли… Бывшие партизаны… Ну, известный тебе предсельсовета. Избач здешний – молодой парень, комсомолец, из округа прислан. Еще Антипов, председатель батрачкома бывший. Коммунист… Я сам… Вот и весь комитет. Село богатое, мужики зажиточные – большой бедняцкой группы тут не сколотишь.

Возвращаясь, я думал: заседания бедняцких групп всегда засекречены. Следовательно, в первый день о принятом решении могут знать только члены группы. Между тем число «звонов» всегда совпадает с числом детей раскулачиваемого. Значит… Значит в группе сидит предатель!

Ночью выпал свежий снежок-пороша. Улицы и крыши обросли двухвершковым белым пушком. Хорошо бы сейчас зайца потропить!

– Ох, и не говорите! Прямо душа не терпит! – согласился ночевавший вместе со мной в сельсовете старший милиционер Прибыльцов, с которым я на рассвете поделился своими охотничьими соображениями. – Сейчас косого проследить: раз-два и в дамки!

– Вот и начнем сегодня охоту… Отправляйтесь на квартиру Тихомирова и тихонько скажите ему, что я прошу провести заседание комбеда как можно раньше. Часов в двенадцать дня… И – обязательно – в полном составе. А потом вернитесь ко мне.

– Слушаюсь!

К полудню мы с Прибыльцовым обошли церковь и колокольню, сделав окружность. Никаких следов на белой целине…

– Да… Заяц не бродил…

Милиционер смотрел на меня непонимающе.

– Вам, товарищ Прибыльцов, придется теперь опять здесь подежурить… Часа три-четыре… Не замерзнете?

– Привык уже…

– Время от времени делайте обход. Чтобы ни одна душа не прошла в наш круг.

– Слушаюсь!

В час дня председатель сельсовета стал надевать шубу.

– Поди собрались все… – и шепнул мне в ухо: -Сёдни Крюкова будем решать! Ух, зараза! При колчаках дружина святого креста у ево каждый наезд ночевала… При Николашке-царе бакалейку держал.

– А батраков?

– Не-е! Крюков – умный! Знает, что к чему. Он скотом промышляет. И по сю пору в евонных притонах коровенок до сорока, а овечек и не счесть! По весне окрестным мужикам втридорога продаст… Вот какой гад! Одно плохо: малолетков пятеро…

– Ничего не поделаешь, председатель… Вот что… просьба у меня: запомни, кто на заседании первый спросит, сколько детей у Крюкова? Кто из членов группы первым поинтересуется? Понятно?

– Чего ж тут не понять? Значит: кто первый о детях заговорит. А если не заговорят?

– Ну, и хорошо… Сами этот вопрос не задавайте, ни в коем случае.

Часа через полтора председатель сельсовета затоптался на крыльце, стряхивая снег с валенок. Вошел возбужденный.

– Записали! Пущай проедется с ветерком в северные страны! Вечор на евонное добро замки навесим, поставим караулы…

– Против не было?

– Нет. Единогласно!

– А как с моей просьбой?

– Чуть не забыл! Протокол писал избач Поливанов Федьша. Он и спросил. Избач-то в селе человек новый, недавно у нас. Ну, я велел в протокол не записывать…

– А раньше записывали состав семьи?

– Да, вроде, нет. Ну, разговоры, конечное дело, были…

– Избач молодой, пожилой?

– Молодяк… калека он. Хромоногий. Окроно прислало… Славный парнюга… Толковый, безотказный.

– Подскажи: где живут члены группы бедноты? Хочу поговорить с каждым…

– А вот дойдете до проулка, влево отсель, там спросите, в которой избе Мокеев Андрюха – председатель. Он вам все обскажет и проводит… Может, коня запречь?

– Нет, пешком схожу.

Я брел по широкой улице…

Впереди замаячила церковь. И вдруг я остановился на полушаге…

По селу пронесся тонкий певучий звук. Будто натянутую струну отпустил музыкант, и она пожаловалась: тлин-н-нь…

Струна пропела с равными короткими промежутками пять раз. И все замолкло…

Скорей, скорей к церкви!

Но меня уже опередили.

На почтительном расстоянии от звонарни стояла группа сельчан. Перешептывались, смотрели ввысь, словно стараясь увидеть небесного посланца, пробудившего к жизни древний колокол.

– Слышали? – подошел ко мне милиционер и кивнул в сторону крестьян. – Они уже давно собрались. Вроде знали, что звук будет…

– Товарищ Прибыльцов! Разыщите приставную лестницу и тащите сюда!

Пол звонарни под колоколами был покрыт ровным ковриком свежевыпавшего снега… Стараясь не потревожить белый пушок, я стал обходить площадку, не сводя глаз со снега, налипшего на «древнее творение». И…

Наконец-то!

Вот она осыпь снега на колоколе и пятнышки чистого металла! Конечно, следы ударов! Значит, кто-то чем-то откуда-то бросался? Только так! Откуда? «Угол падения равен…», впрочем, сейчас это не имеет значения… Что же могло быть? Неужели?.. Но ведь тогда грохот выстрелов, визг рикошетов? А быть может, медь – насквозь? Но, нет, ничего подобного!.. На белой пелене – кучки снега…

К черту рукавицы, к черту перчатки…

Осторожно, осторожно! В полу щели…

Стоп! Есть! А ну, еще тут попробуем аккуратненько порыться. И тут есть!

Я снял шапку и подставил воздуху лицо, намокшие от пота волосы на лбу… Перевел дух…

Как я мог забыть о существовании этого нелепого, непригодного к бою, но – оружия?

Оружие это особое: прицельный выстрел на двести пятьдесят шагов гарантирован. Не только по огромному колоколу, но, если глаза хорошие, то и в человеческую голову! А главное: если не на воздухе стрелять, а из дома, из форточки – абсолютно бесшумно!

– Прибыльцов! Брось лестницу: не нужна. Лезь сюда!

Скрипят ступеньки.

На моей ладони три грибовидных крохотных кусочка сплющенного свинца.

У Прибыльцова глаза круглеют…

– Малопулька!!!

– Так точно! Здорово, а? И не слышно и не видно.

– А почему рикошетов не было?

– Огромный вес колокола и его висячее положение поглощают ничтожный вес пульки. Понимаешь? Начальная скорость малокалиберной винтовки очень мала… Впрочем, это я тебе объясню, когда поедем домой… И еще потому, что пули выпускались под прямым углом. Отсюда и грибовидное плющение. Почему так? Свинец-то много мягче, чем этот медно-серебряный сплав! Разбираешься?

– Вроде…

– Под прямым углом… под прямым углом… Теперь поищем, товарищ старший милиционер, этот прямой угол… Поищем, поищем… Так… Церковь не совпадает. Скольжение получается… Тут обязательно были бы рикошеты… Значит… Значит: вот тот двухэтажный дом, на отлете от улицы, и спереди него и сзади – пустошь. Да, если мысленно протянуть линию… Ты не знаешь, чей этот дом?

– Так это же читальная здешняя… Не жилой он, дом этот. Хозяина прошлый год, осенью, фуганули. Там, кажись, избач нынче живет…