Властимил Шубрт - Конец королевы

— От Гонзы? — Павел повернулся ко мне.

Я легонько кивнул и, еле ворочая языком, объяснил:

— Пусти ее, Борек! Она все время была со мной. Когда Катаржина пошла спать, она осталась у меня. Расстались мы пару минут назад… Да пусти же ее, какого черта держишь?

Последнюю фразу я произнес уже со злостью. Борек начинал действовать мне на нервы. Если кто-то и имел право задавая вопросы, то только не он. Практически все время он крутился возле Катаржины, ухлестывал за ней, но в отличие от меня никаких иллюзий не строил. Мне отчетливо вспомнилось, как он вызывающе снимал у нее по дороге рюкзак, как обнимал и целовал во время игры, а Катаржина все его выходки терпела да еще и флиртовала с ним.

Я хотел что-нибудь добавить, чтобы окончательно смутить его в ошеломить, но, пока я переводил дух, он меня опередил:

— Будь добр сообразить наконец, что игрушки кончились… Или ты хочешь сказать, что Катаржина решила себе почесать ножичком живот, да рука неожиданно дрогнула?

Я промолчал, только презрительно окинул его взглядом. Тут в разговор вступил Павел:

— Этот нож… — Он бросил нерешительный взгляд на убитую. — Он ведь с кухни. Мы им хлеб резали.

— Ну и что из этого? — раздраженно проговорил я. — Любой из нас когда угодно мог его взять.

Мирка, воспользовавшись нашей перепалкой, вырвала руку у Борека и попыталась вскочить, но Павел обхватил ее сзади.

— Ты куда? — угрожающе прикрикнул он. — Ну-ка рассказывай! Мигом!

Она дернулась, и ее красивая грудь обнажилась до самых сосков. У меня сдали нервы. Я бросился к Павлу и изо всех сил хватил его по руке. Павел выпустил Мирку, но тут же его кулак засветил мне прямо в подбородок. Это был отличный нокаутирующий удар. Я отлетел к кухонной двери, прислонился к косяку и на секунду даже потерял сознание. Но Мирке мое вмешательство помогло освободиться, она отскочила подальше от Павла, почти что к самой постели, где лежала голова убитой Катаржины, и начала громко и судорожно всхлипывать.

— Оденься! — хмуро приказал Павел. — Перестань сверкать титьками, меня твои прелести не интересуют.

Что за идиот, подумал я, а Мирка, заикаясь, выговорила:

— Дурак паршивый!

— Точно, — с ледяной холодностью откликнулся Павел, повернулся ко мне и примирительно добавил: — Если у тебя прошла охота драться, помоги мне. Надо чем-то прикрыть Катаржину. Так ее нельзя оставить…

— Нет, — прошептал я, облизывая сухим языком потрескавшиеся губы, и посмотрел в сторону постели. Неподвижное тело Катаржины как бы светилось в полутьме.

— Ничего нельзя трогать, все должно оставаться так, как есть, — выдавил я.

— Ну, прикрыть-то ее можно, — заметил Павел и кивнул Бореку: — Принеси-ка что-нибудь подходящее. Одеяло или простыню… Да неси же, черт тебя побери, шевелись! — взорвался он, видя, что Борек не двигается.

Тот наконец послушался, открыл кухонную дверь и скрылся за порогом. Вернулся обратно с моим байковым покрывалом.

Павел взял покрывало и аккуратно накинул на Катино нагое тело. Покрывало было широкое, но коротковатое, оно укрыло мертвую только до подбородка, бледное лицо с выпученными глазами и разбросанными по подушке светлыми волосами осталось на виду.

— Глаза… — сказал Борек и проглотил слюну. — Кто-нибудь это умеет?

Словно под гипнозом я ступил вперед. Мирка, стоявшая в углу комнаты спиной к нам и надевавшая свитер, испуганно уступила мне дорогу. Я приблизился к постели, наклонился к убитой и большим и указательным пальцами правой руки опустил ей веки. Действовал я быстро, без раздумий, и только потом на секунду пошла кругом голова, а по телу пробежала зябкая судорога. До этой минуты у меня еще сохранялось ощущение, что вся эта трагедия происходит не в жизни, а в каком-то романе, кинофильме или страшной пьесе, но вот я прикоснулся к мертвой — и это прикосновение словно пронзило меня током от ногтей до корней волос.

— Кому-то из нас надо бы спуститься в деревню, — нарушил тишину Павел. — Сообщить в полицию.

— Исключено! — чересчур быстро отреагировал я. — До уборной-то едва добрался. Не успеешь отойти от избы на несколько шагов, как тут же потеряешь дорогу. Придется ждать до утра, может, к утру погода утихомирится.

Павел промолчал. Двинулся к двери, ведущей в комнату Борека и Зузаны, и подергал за ручку. Дверь даже не дрогнула, только послышался скрип хорошо высохшего дерева.

— С какой стороны ключ? — спросил Павел Борека.

— Ни с какой. Когда она начала орать, — Борек махнул рукой в сторону Мирки, — я хотел заскочить к ней, но дверь была заперта. А ключ был у девчонок, у нас с Зузаной его не было.

— Гм, — пробурчал Павел, — значит, лежит где-то здесь. Мирка, ты его не видела?

— Нет, — ответила та, — не видела. Я к нему вообще не прикасалась. Да и потом, — она сделала паузу и перевела взгляд на Борека, — Катаржина никогда не запиралась.

Борек промолчал, только нервно дернул губами, зло взглянул на Мирку и тут же отвел глаза в сторону.

Не нравился он мне, нет, не нравился.

— Пошли на кухню, — предложил Павел. — Каждый расскажет, что знает, глядишь, что-то и выяснится…

Не успел он закончить, как Мирка юркнула через порог. Следом заторопился я, за мною — Борек. Павел взял со стола керосиновую лампу, но тут же поставил ее на прежнее место и тихо вздохнул:

— Свет мы все же оставим, подружка, хотя тебе он не очень-то и нужен…

И тоже вышел из комнаты.

В кухне он сунул в печку парочку смолистых полешек, Мирка села на мою разостланную постель, я устроился рядом, Борек остался стоять.

— Надо бы позвать девчонок, — заметил я. — Надо, чтобы все здесь собрались.

— Зачем? — возразил Борек. — Мы с Зузаной ушли отсюда спать. Павел с Аленой тоже. Даже чуть раньше нас… — Он немного поколебался и мотнул головой в сторону меня и Мирки. — В первую очередь стоит послушать вас обоих.

— Ладно, — согласился я и повернулся к Мирке, уже надевшей брюки и свитер. — Когда я побежал в уборную, ты пошла за сигаретами. Где они? Страшно хочется курить…

— Очень жаль, — ответила Мирка, — но я их не нашла. Сначала искала впотьмах, чтобы не разбудить Катаржину. Потом все же зажгла лампу и… увидела ее на постели, убитую…

Борек сунул руку в карман и подал мне пачку «Астры». Я поблагодарил его кивком головы и взял две сигареты. Одну протянул Мирке. Борек дал нам прикурить, я глубоко затянулся, выпустил дым и спросил:

— Что хотите услышать?

Павел промолчал, подкручивая фитиль у лампы, и слово взял Борек. Он придвинулся ко мне вплотную и резко выпалил:

— Зачем ты ее убил? Все остальное нас не интересует.

— Чокнулся? — осклабился я и еще раз спокойно затянулся.

— Нисколько не чокнулся!

— Тогда у тебя странное понятие насчет черного юмора. Должен заметить, что с такими шуточками надо быть поосторожнее.