Гелий Рябов - Мертвые мухи зла

- Проверяйте... - Царь даже не посмотрел в его сторону.

Ильюхин начал перебирать провода на стене, бормотал что-то невразумительное, изредка бросая взгляды на Николая, Александру - им и в самом деле все равно. Подумаешь, электромонтер... Они не привыкли обращать внимание на обслугу. Когда подошел к противоположной стене, увидел портрет мальчика в солдатской форме. Догадался: Алексей, бывший наследник престола. Ну, не мальчик уже - парень, скорее, лет четырнадцати. Улыбается чему-то. Ладно. Вот приедешь, миленок, сюда и погаснет твоя улыбка.

- Я закончил. Дозвольте задать вопрос?

Александра отвернулась, подчеркнуто выражая презрение.

Ильюхин выжидательно молчал, видимо, это понравилось. Николай спросил:

- О чем?

- Вы были у нас на "Диане", в одна тысяча двенадцатом. Я вас хорошо запомнил...

- И твое лицо, матрос, мне запомнилось... - Едва заметная улыбка промелькнула на губах. - Ты из БЧ-2, комендор, так? И стоял в своем расчете. Я не ошибся?

Ильюхин дар речи потерял. Вот это да... Конечно, и на флоте ходили легенды о невероятной памятливости царя на лица, но чтобы вот так... Простого матроса... О-бал-деть.

- Так точно! - гаркнул, едва не вляпавшись в привычное когда-то "ваше императорское величество". Но - удержался. И вдруг понесло: - Здесь, в городе, несколько офицеров, они учатся в академии Генерального штаба. Я по их поручению.

Лицо Николая не выразило ровным счетом ничего, но Ильюхин все же уловил самый неподдельный интерес.

- Вы не сомневайтесь, я вам плохого не желаю. В ДОНе я вполне официально, как бы по должности. Я служу в местной Чека. Не пугайтесь, не все забывчивы и не все продались комиссарам. Сейчас разговор преждевременный, но, может, вспомните: был в те, лучшие времена, один полковник, и ему полагался следующий чин, а вы на его всеподданнейшем прошении наложили свое слово: нет. Вы его почерк вспомните?

Царь пожевал губами:

- Возможно. И что же?

- Этот полковник, если изволите еще помнить, по-прежнему преподаватель академии. А она здесь, в Екатеринбурге. Я принесу от него письмо.

Подошла Александра и положила руку на плечо мужа:

- Никки, он ведь должен тебя ненавидеть, этот полковник... Разве нет? Разве мы можем положиться на такого полковника?

"А ты, матушка, зришь в корень... - подумал Ильюхин с невольным уважением. - Как бы не сорвалось..."

- Тогда, друг мой. Тогда... А теперь времена иные... - Подошел вплотную к Ильюхину: - Ты не обманываешь, братец?

И плохо стало Ильюхину. "Ведь обманываю, обманываю", - неслось в голове, которая к тому еще и невыносимо вдруг зачесалась. Он ведь беззащитный, такого всякий может растоптать, вот ведь дерьмо-говнище...

- Нет, ваше величество... - сказал негромко, брызнули слезы, и Николай вдруг обнял и прижал к себе:

- Спасибо. Храни тебя Господь...

Сердце бухало, как главный калибр, с неба лилась неслыханная прежде музыка. Мог ли мечтать или представить такое даже во сне... Обнял, не побрезговал простым человеком. А? Но ведь с другой стороны - они, Романовы эти, - такие закаленные во всяких-разных уловках и обманах? Им бы своего достичь, а цена человеческой жизни при этом... Тьфу. И все же, все же... Что было - то случилось и этого теперь вовек не позабыть. С этим и умереть - если что...

Вечерело, прохожие редели на глазах; в городе баловались лихие люди, и испуганные обыватели засветло расползались по домам. Неясная фигура возникла сбоку, короткая фраза хлестнула по нервам: "Через час - на Ивановском, у попа..."

Стараясь унять вдруг рассыпавшуюся мелко дрожь, побрел пешком. В голове было пусто, думать ни о чем не хотелось, но таинственный призыв сделал свое дело: постепенно сосредоточился. "Видать, у них там что-то стряслось, не иначе".

В храм вошел точно в назначенное время. Пусто было - никого из клира, служащих, даже бабок старых с ведрами и тряпками не видно. Смело прошел в алтарь, забыв, как и в прошлый раз, снять бескозырку. Вгляделся: из темноты запрестолья вышел Кудляков.

- Не удивляйся, события нарастают и приближаются, я обязан соблюдать щепетильную осторожность. Беречь и тебя, и себя, представь. Первое: в двадцатых числах мая здесь окажутся все Романовы. И тогда, если понимаешь правильно, у нас останется времени с кошкину пипиську. Ты видел пиписьки котов? Непонятно, как они ухитряются таким мизером заделать кошке с десяток наследников... Так вот тебе лозунг наступающего момента: они приехали, а мы готовы. И потому к их приезду я должен себе понимать: как, каким числом верных людей, в какое время и каким способом мы их заберем. Думай. Теперь вот что... - вытащил из-за пазухи скомканный лист. - Читай, это после раскодировки. Подлинная телеграмма сообщала... одному тут московскому бывшему жителю - кто у него в последнее время, значит, помер, где и как похоронен и куда отошло выморочное имущество.

- А... посмотреть можно?

- Держи... - пожал плечами. - Только на фиг тебе? Ты же ни бельмеса!..

В телеграмме (подлинной, со штампами и печатями, грязными росчерками) стояло: "Уважаемый Афанасий Яковлевич с прискорбием уведомляем вас померли Рита и Вася а также матушка Сесилия Валериановна после долгого смертного кашля оный признали желудочным недостатком недостаточностью лекарства втуне так что волею божию..."

Поднял глаза.

- Это для отвода, что ли?

- Фома неверующий, читай, что надо, и не психуй.

На втором листке все было понятно. "Племянник посла Мирбаха, завербованный наш агент, уведомил, что правительство кайзера согласно на обмен: император, наследник, императрица - это главное, она немецкая принцесса, а также княжны немецкой крови..."

Посмотрел на Кудлякова.

- Они же... русские? И царь? Только она одна немка, нет?

Кудляков усмехнулся и покровительственно похлопал по плечу:

- Мы - члены интернационала, нам нация - по х... Но они все - немцы чистейшей воды. В жилах царя нет ни капли русской крови. Да разве в этом дело?

- А чего мы тогда Войкова и этого... Шаю?.. несем по палубе голыми?

- Ты читай... - помрачнел Кудляков. - Читай. А то неровен час...

"... могут быть приняты в обмен на устранение экономических параграфов так называемого "Брестского мира". Вы должны спешить, потому что в Германии вызревает подобное российскому шайсе..."

- Это по-ихнему дерьмо, - объяснил Кудляков. - Теперь о не менее главном: Бухарин и Дзержинский поддержат выступление левых эсеров в Москве, оно готовится полным ходом. Сигнал - ликвидация Мирбаха ответтоварищем из Чека. Если это пройдет - мы станем хозяевами положения. Если же нет...

- Нас всех перевешают на реях... - убито пошутил Ильюхин.

- А если нет... - Кудляков замолчал и коснулся рукой напрестольного креста. - Вот, видит бог, есть у Феликса один человек, и в случае чего Ленин и трех часов не проживет... - И заметив, как поменялся в лице собеседник, выдавил кривую усмешку: - А ты как думал? Политика - это грязная игра, в игре же, как сказал поэт, - приличий нет. Все. Разошлись.