Джон Кризи - Рождер Вест и скаковая лошадь

Набычившись, он посмотрел на Роджера и его спутников.

Лайонел Фолей сидел на кушетке, одна нога у него была высоко поднята, колено, с наложенной на него повязкой, некрасиво выделялось под тканью брюк.

Кэтлин Рассел пристроилась на пуфике, так легко и «случайно», как случайным и мимолетным было ее пребывание в доме сестры. Свет камина отражался на ее золотистых волосах, превращая ее в удивительную несравненную красавицу. Он отражался так же и в ее глазах. Внешне она выглядела необычайно спокойной.

Фолей насмешливо заявил:

— Ни ночью, ни днем мы покоя не знаем. Скажите мне, вы, фараоны, когда-либо спите?

— На работе — никогда, — деловито ответил Роджер, не замечая ни его тона, ни «фараонов». — Полковник Мэдден, не будете ли вы столь любезны ответить на несколько моих вопросов?

— Зависит от самих вопросов, — прокаркал полковник.

— Все они касаются расследуемых нами убийств, — ответил Роджер с нарочитой формальностью. — В котором часу вы прибыли сегодня в этот дом?

Мэдден никак не ожидал такого вопроса.

— Час назад, полагаю.

— Где вы находились до этого?

— В своем коттедже. А где еще, как вы думаете, я мог быть?

— Были ли вы там один?

— Всегда бываю один, за исключением утренних часов, когда приходит убираться поденщица. В чем, собственно, дело?

Мэдден сделал вид, что намерен взорваться, но сдержался.

— Видели ли вы конюха Фредерика Три, которого здесь все называют Дубом, сегодня вечером?

— Да, видел, в «Арнткотт-Армзе». Я зашел туда обсудить кое-какие дела с одним своим знакомым.

У полковника всегда было готово алиби на любое время дня: «он был в кабаке». Интересно, предусмотрено ли таковое время на то, когда убили Фреда Три и бармена?

— В чем все-таки дело, Вест?

— Когда вы последний раз видели Фреда Три?

— Должно быть, было часов восемь, как я полагаю. Возможно, раньше, я не вполне уверен. Он пошел домой. А что?

— Есть ли у кого-нибудь ключи от вашего коттеджа, полковник?

— Что за вопрос? Один есть у тебя, так, Марта? У поденщицы тоже. Десятки ключей, разве кто интересуется, у кого они есть?

Роджер чуть повысил голос:

— Были ли вы каким-нибудь образом связаны с Фредериком Три?

Мэдден огрызнулся:

— Не ваше дело!

Но потом все же добавил:

— Мы оба интересовались лошадьми и скачками. Общие интересы, только и всего.

Роджер не стал комментировать. Его забавляли недоуменные взгляды, которые на него бросал несчастный Хупер, никак не понимавший, почему Роджер медлит с обвинением.

Кэтлин Рассел обхватила свои колени двумя руками, плутовато посмотрела на Лайонела Фолея и сказала с мимолетной улыбкой:

— В этом доме столько родственной близости и семейных традиций, мистер Вест, что я сильно сомневаюсь, что вам удастся узнать правду таким путем. Но я не являюсь членом семьи и меня не заботит будущее полковника Мэддена. Поэтому я могу говорить, не испытывая угрызений совести. Да, конечно, он был связан с Фредом Три, он мне сам частенько говорил об этом. Как раз Фред Три и поставлял ему большую часть информации о конюшне Гейла, а полковник передавал ее «Ипподрому» и другим журналам. Я работаю секретарем одного из директоров компании, которой принадлежат эти журналы.

Лайонел запротестовал:

— Не надо, Кэт!

Леди Фолей подошла к креслу и села в него, как будто последние разоблачения явились той последней каплей, которые переполнили чашу ее терпения.

— Это правда, Мэдден? — спросил Роджер.

Мэдден с ненавистью посмотрел на девушку.

— Он не выдавал мне никаких секретов, а сообщал лишь то, что я мог бы узнать и без него из местных слухов. Только и всего!

— Уж если быть вполне откровенной, это далеко не так, — снова заговорила Кэтлин Рассел, — можно сказать, что полковник, — как бы это выразиться? — полковник себя чувствовал как дома в каждом стойле. Я не сомневаюсь, что поступавшая от него информация зачастую касалась того, чего муж моей сестры не хотел бы видеть в спортивных газетах. Моя сестра была уверена, что эти данные мог сообщить только полковник, и поэтому она так не любит вас, мистер Мэдден, и вашу сестру. И она имеет на то все основания.

— Благодаря вашей деятельности за конюшнями мистера Гейла закрепилась неважная репутация, вследствие чего многие владельцы лошадей избегали его. Единственное, в чем моя сестра ошиблась, это в своем предположении, что леди Фолей и Лайонел тоже были причастны к вашей некрасивой игре, полковник. Мне кажется, теперь мне удалось ее переубедить.

Мэдден продолжал смотреть на нее с непередаваемым негодованием.

— Сука, — произнес он чуть ли не по слогам, — дрянь! Я знаю тебя вот уже пятнадцать лет, паршивка, и ты меня так продала! Мелкая ин…

— Достаточно! — прикрикнул на него Роджер. — Хотел бы я знать, мисс Рассел, что заставляет вас теперь говорить так свободно? Лояльность к вашим хозяевам?

— Нет, — спокойно ответила Кэтлин. — Они не имеют понятия, что этот уик-энд я провожу здесь. Я приехала навестить свою сестру и ее мужа потому, что меня попросил об этом Лайонел Фолей. Лайонел хотел, чтобы они потренировали в кредит несколько месяцев его лошадь, Шустринга. Если бы они отказали ему, он вынужден был бы с ней расстаться, продать ее. Вот я и приехала к нему на выручку.

— Насколько хорошо вы знаете мистера Фолея?

— Очень близко, — без тени смущения ответила Кэтлин. — Прежде всего, как клиентка букмекерского заведения моих нанимателей, а потом и интимно.

Она протянула руку и дотронулась ею до руки Лайонела.

— Все будет олл-райт, дорогой, раньше или позже, но это все равно должно было бы выясниться. Я полагаю, что твоя мать воспримет это известие сейчас точно так же, как если бы она восприняла его и через некоторое время… Если хочешь знать, я почувствовала величайшее уважение к твоей матери, у нее гораздо больше смелости и стойкости, чем я ожидала. Неверно говорить, что Фолеи измельчали, выродились…

Деловитость девушки была потрясающей.

— Мы не хотели в настоящее время никому сообщать о нашем намерении обвенчаться, потому что понимали — наш брак посчитают нежелательным. Леди Фолей не может одобрить такой выбор своего сына; а ухудшать положение вещей и вносить смуту в дом — последнее дело. Если бы вы не протестовали против того, что Шустринг находится в Фолей-Холле, мы бы с Лайонелом дождались того времени, когда Шустринг стал бы приносить огромные деньги. Понимаете ли, леди Фолей, мы с ним абсолютно уверены, что коль скоро нам удалось бы доказать, что эта лошадь — настоящий клад, что в ней заключено целое состояние, вы бы резко переменили к ней свое отношение. Признайтесь, что мы были правы в своих предположениях?

Леди Фолей ответила: