Светлана Алешина - Одного поля ягодки (сборник)

— Нельзя же думать о людях хуже, чем они есть!

— Ладно. Ты их, значит, не трогал?

— Трогал, — усмехнулся Игорь. — Но не так сильно, чтобы причинить их телам такой непоправимый вред. Во всяком случае, когда я с ними прощался, они были живы и относительно здоровы.

— Так я тебе и поверил… Ладно, иди!

Мечников махнул рукой.

Игорь поднялся и уже подошел к двери, как Мечников снова остановил его.

— Кажется, я знаю, как поймать твоего ненаглядного Жабу с поличным. Ведь ты добиваешься именно этого?

— Вы чрезвычайно догадливы, — нахально улыбнулся Игорь.

— Тогда садись снова. Сейчас все тебе объясню, по крайней мере то, что мне самому стало известно. Может быть, потребуется твоя помощь. Меня интересует одна темная личность, а Жаба сейчас, оказывается, тесно связан с ней.

— Имя этой личности?

— Мальпер, — тихо сказал Мечников. — Некий Мальпер. Этот парень, Игорь, подозревается в неких мрачных делишках. Торгует девочками из стран «третьего мира». Но сволочь хитрая — одни голые подозрения и никаких улик!

— А при чем тут мой Жаба?

— Сейчас объясню.

И Мечников начал рассказывать историю Этель.

Для начала мне надо было выяснить, сколько в доме в данный момент наличествует нашего «национального достояния».

Две картины я уже видела. Если предположить даже, что большинство картин проданы, то все-таки я не могла отказаться от слабой надежды, что кое-что господин Мальпер оставил, как говорится, «на черный день».

Стоп, Сашенька!

А что это ты все вешаешь на Мальпера?

А ежели он просто покупатель? Ну вот взял да и купил себе эту парочку картин, и больше у него ничего нет!

И в то же время я не могла отвязаться от смутных подозрений в причастности к вывозу картин именно Мальпера. Дело было не только в том, что основным рынком сбыта картин была именно Франция, чьим подданным являлся Мальпер, а в странных совпадениях.

Например, господин Мальпер находился в России вместе с пресловутым и загадочным Корпусом мира в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. Тринадцать лет назад.

В этом году десятилетняя Саша гуляет с отцом по осеннему парку и встречает Андрея Лушина.

Через два месяца Лушин погибает при загадочных обстоятельствах в собственной квартире, а все его картины исчезают. Мальпер примерно в это время уезжает во Францию.

— Черт, а ведь получается, что мой портрет был одной из последних работ художника. Если не последней…

Далее. Господин Мальпер из среднеобеспеченного буржуа стремительно превращается в богатого и процветающего.

— Но как же он мог завладеть картинами?

Вопросов было, как всегда, больше, чем ответов. Вопросы появлялись сами, а ответы мне нужно было найти.

Вот в чем разница между вопросами и ответами, глубокомысленно заметила я. Впрочем, от осознания сего факта мне легче не стало.

Жизнь требовала от меня решительных действий, а не медитативных размышлений. И я, быстро одевшись, спустилась вниз.

В гостиной никого не было, кроме Элен, которая сидела в кресле, поджав под себя ноги, и читала толстую книгу.

— Доброе утро! — улыбнулась я ей.

— Доброе утро, — отозвалась незамедлительно Элен. — Как ты спала?

Пожалуй, я была не права по отношению к ней. Она улыбалась мне с искренней доброжелательностью. Да и вообще начала казаться мне довольно симпатичной особой. В конце концов, мы с ней просто немного разные люди, но это же не повод относиться к ней предвзято?

— Замечательно, — я уселась в соседнее кресло. — Что ты читаешь?

— Ахматову, — сказала она. — Здесь хорошая библиотека.

— Ты любишь Ахматову? — удивилась я.

— Не то слово, — улыбнулась она. — Вот послушай… «Поэма без героя». «Полно мне горевать от страха — лучше кликну чакону Баха…» Когда мне становится не по себе от этой жизни, я слушаю Баха. И вот ведь что интересно — он меня успокаивает и дает мне ощущение собственной значимости! Как будто я в эти моменты разговариваю с богом… И смерть отходит в сторону.

Она задумчиво улыбнулась.

— «Смерти нет — это всем известно, повторять это стало пресно, а что есть — пусть расскажут мне», — ответила я цитатой из той же самой поэмы.

— Ты ее тоже любишь?

— Не то слово, — слегка передразнила я ее. — Покажешь мне библиотеку?

— Конечно, но сначала — кофе. А то ты упадешь от голода, пока мы будем карабкаться наверх. Библиотеку тут воткнули на третий этаж. Наверное, за ненадобностью…

Она горько усмехнулась.

— Ладно, посиди пять минут, сейчас принесу тебе кофе.

— А где все остальные?

— Все разошлись. По делам. А охранник наш куда-то запропал. Не явился на работу.

— Наверное, сильно обиделся на меня, — предположила я.

— Не думаю, что это повод для огорчения, — пошутила Лена и поднялась с кресла. — Зато ты получишь хороший кофе.

Она исчезла в проеме дверей, оставив меня наедине с маленькой дриадой.

Она улыбалась.

Загадочно и немного жалобно. Как будто просила меня о помощи.

Водку обнаружить не удалось. Лариков уже почувствовал легкий приступ отчаяния, но тут, к счастью, он заметил на полочке маленькую бутылочку. Без особой надежды он достал ее оттуда, и — о, чудо! — это были остатки Сашкиного коньяка, который она иногда подливала в кофе, уверяя, что так ей лучше думается.

Конечно, она закатит мне по возвращении крупный скандал, подумал Ларчик. Но когда это еще будет! А сейчас мне нужно успокоить эту нервическую даму, дабы понять, что там за француженка и имеет ли она какое-то отношение к нашим проблемам с Этти Мальпер.

Он вернулся в комнату.

Его гостья сидела совершенно спокойная, и Ларикову пришла в голову мысль, что не стоит отдавать ей, пожалуй, Сашкин коньяк, поскольку это нечестно — разбазаривать ее имущество, пока девочка рискует собственной жизнью.

Но дама уже узрела в его руках спасительный эликсир и резво выхватила его из рук растерявшегося Ларикова, сказав:

— Вот спасибочки!

После чего вылила содержимое в свою рюмку и выпила с такой отвратительной быстротой, что Лариков вздрогнул.

— Так вот что случилось, — начала она свою горестную историю. — Мы поругались из-за этой французской заразы. То есть я услышала, как он в гостиной с этим Садиком разговоры разговаривает. Что-то у них не заладилось, как я поняла. А потом, как он узнал, что я эту девку подвозила, сразу стал звонить…

— Подождите! — взмолился Лариков. — Какая девка? Как вы узнали вообще об этой вашей «девке»?

— Так фотография, — протянула женщина. — Ее фотография у мужа была. Она там, правда, маленькая еще, но я-то ее сразу признала! Потому что все с нее и началось тогда. Говорила ведь я ему — не трогай мои картины…

— Какие еще картины? — окончательно растерялся Лариков.