Кейт Эллисон - Записки из Города Призраков

Я слышала и такую сплетню, циркулировавшую над болотом флоридских школьников: развод послужил последней каплей, свалившей ее в пучину безумия.

Прежде всего не следовало ей отказываться от приема лекарств. Она же знала, к чему это может привести. Но, похоже, понадеялась на авось. И вина за это, конечно же, лежала на ней. За это я не могла ее простить. Не хотела прощать. И не желала видеть.

Если только…

Если только она этого не делала .

Желудок урчит, но я его игнорирую и иду на крыльцо с ноутбуком. Впечатываю в строку поисковика фамилию маминой адвокатессы: « Коул, адвокат, Майами ». Я не помню ее имени. Может, и не знала. В любом случае Коул с не известным мне именем провела с мамой многие и многие часы, допытываясь до истины. Если мама действительно не убивала, у женщины наверняка возникли бы сомнения, она начала бы искать бреши в выводах следствия.

Когда я напечатала фамилию, машина выдала мне сотню различных Коулов, а когда начала кликать каждого, адвокатов среди них не нашлось. Вероятно, где-то я ошиблась. Или с самой фамилией, или с ее правильным написанием.

Я глубоко вдохнула. Отцу сказать ничего не могла. Он ясно дал мне понять, что намерен двигаться дальше и забыть все, связанное с мамой. Кто еще мог подсказать мне, где найти маминого адвоката?

Поездка в поместье Оукли много времени не занимает, но разница между районами более чем существенная. Извилистая, обсаженная пальмами подъездная дорожка ведет к особняку, в сравнении с которым дом папы и Хитер – и это самый дорогой дом, где мне доводилось жить, – выглядит придорожной лачугой для карликов.

Мне становится не по себе, когда я паркую мою старую ржавую развалюху у гаража на четыре автомобиля, рядом с «БМВ» Теда. Только начало смеркаться; солнце, скатывающееся в океан, вытянуло тени. По крытой дорожке я направляюсь к парадной двери их дворца, совершенно белого, невероятно огромного, этакого архитектурного мамонта, с множеством широких окон, черепичной крышей, французскими дверями, верандами, галереями с резными колоннами, мраморными столиками.

Я вытираю потные ладони о шорты и дважды нажимаю на кнопку звонка, прежде чем Клер Оукли распахивает дверь, широко улыбаясь наколотыми ботоксом губами.

– Оливия, дорогая, как приятно тебя видеть! Я так рада, что ты заехала. – Она крепко обнимает меня. – И очень вовремя. Мой инструктор только что отбыл, а Тед на сегодня свое отплавал.

Она ведет меня по сверкающему мрамором коридору – золотая подвеска болтается под подбородком – и засыпает меня вопросами: нравится ли мне новый кондо, согласна ли я с тем, что Хитер такая милая, пойду ли я в городскую школу осенью и знаю ли кого-то из нового класса, пришлют ли мои отметки из художественной школы …

Я киваю, и улыбаюсь, и отвечаю «о, да» на каждый вопрос, правда это или нет.

– Тед? – говорит она, наклонившись к маленькому аппарату внутренней связи в конце коридора, одновременно нажав на белую кнопку.

Тут же из динамика раздается резкий голос Теда:

– Я в кабинете, дорогая. Тебе что-то нужно?

Клер сильно загорелой рукой обнимает меня, направляя к двери кабинета Теда, легонько стучит.

– Здесь Оливия. Ты в приличном виде? – Она хихикает, сжимая мне плечо. Я слышу, как стул Теда отъезжает по деревянному полу.

– Оливия! Заходи, заходи. – Он распахивает дверь. Кладет мясистую руку мне на плечо, тянет к себе. В сумраке кабинета его нос выступает еще больше. Он в гарвардской футболке и хорошо сшитых темно-серых брюках. Я догадываюсь по покрою и оттенку, что они цвета хаки. В его кабинете пахнет кедром и одеколоном… а может, это одеколон с запахом дерева. – Хочешь чего-нибудь, милая? Воды со льдом? Чая? Кофе? – Тед предлагает мне сесть по другую сторону стола из темного дерева.

– Слушай, и у нас есть потрясающая запеканка, которую приготовила нам Маджоли, если ты захочешь кусочек, – добавляет Клер с порога. Я-то думала, что она давно ушла. Ее рука лежит на бедре, на пальце кольцо со сверкающим камнем размером с Техас. Другой рукой она перебирает жемчужины на шее. – С луком-пореем и грюйером. И разумеется, мы будем счастливы, если ты останешься к обеду!

– Спасибо, я не голодна, – отвечаю я, провожу пальцами по резьбе подлокотника. – Перекусила перед тем, как выйти из дома. И пообещала, что сегодня буду обедать дома.

– Тогда попрощайся со мной перед отъездом, дорогая. – Клер одаривает меня ослепительной улыбкой и ретируется в коридор. Я какое-то время перебираю пальцами резьбу. Тед откидывается на спинку вращающегося стула, проходится рукой по редеющим волосам.

– Действительно, так приятно видеть тебя здесь, Оливия. Нам тебя недостает. Я знаю, что и твоему отцу тоже.

Я пытаюсь скрыть недоверие.

– Он слишком занят со свадьбой, чтобы… – Я замолкаю.

– Поверь мне, – говорит Тед. – Сейчас он много работает, но при этом безумно тебя любит. Ты не сходишь у него с языка. – Он наклоняется вперед, кладет руки на стол. – Так… чем обязан таким удовольствием, маленькая мисс?

Я откашливаюсь, глубоко вдыхаю.

– Я… насчет мамы.

– Твоей мамы? – Он определенно удивлен. – Не знаю, смогу ли я помочь, но постараюсь. Выкладывай. – Он убирает ручку со стола в средний ящик, накрывает одну руку другой.

– Просто хотела узнать, как связаться с ее адвокатом… Коул? Имени не знаю.

– Кэрол?

« Да. Кэрол. Все правильно ».

– Я… у меня есть несколько вопросов, которые я хотела бы ей задать. О деле мамы. – Я борюсь с желанием скрестить руки на груди. В этом огромном кабинете чувствую себя такой беспомощной. Даже слова даются с трудом.

– Каких вопросов? – Тед пристально смотрит на меня.

Я колеблюсь, разглядываю блеск и тени поверхности его стола.

– Слушания на следующей неделе… и я хотела бы узнать побольше о том, что она будет говорить, что она… в смысле, Кэрол… думает о возможном исходе. Есть ли какие-то новые улики… которые могут что-то изменить. – Я поднимаю глаза на Теда. Они полны жалости, и я чувствую, что выгляжу дура-дурой.

Он потирает подбородок, ерзает на стуле королевского размера, берет «Блэкберри», что-то там находит, пишет на листочке, пододвигает его ко мне. « Кэрол Коль ». Я искала не ту фамилию.

– Здесь телефон и адрес Кэрол, – говорит он. – Но я не хочу, чтобы ты питала особые надежды, Лив. Для тебя это будет болезненно. Если ты что-то испытаешь, так это разочарование. – Он тяжело вздыхает. – Нам всем недостает Мириам, и мы бы хотели, чтобы все это просто ушло, но так не бывает. – Он тянется к моей руке. Я позволяю ему сжать ее. – Я очень сожалею, милая. Тебе столько пришлось пережить. Если бы я думал, что могу чем-то еще помочь твоей семье, сделал бы это тотчас же. Ты знаешь, что сделал бы.