Ирина Измайлова - Всадники «Фортуны»

— Сюда, комиссар! — крикнул Меггс. — Я хотел уже…

И осекся, разинув рот не хуже того охранника. Со стороны Айрин себя не видела, а Уолтер умел скрывать чувства (хотя, скорее всего, тоже испугался, увидев ее там, в палисаднике). Правда, строгий брючный костюм комиссара пострадал мало — только коленки обзеленились травой да правый рукав выпачкан землей. Зато волосы, выбившись из тугого узла, встрепанной гривой падали на левое плечо, левый висок пересекала алая полоса, от которой, растекаясь по щеке и капая с подбородка, ползла струйка крови. Багровое пятно темнело и на лбу.

— Что случилось? Комиссар, вы можете объяснить, в чем дело?

Это спросил не инспектор. Мистер Пьетро Галлато в безупречном белом костюме, с извечной, на этот раз бордовой, гвоздикой в боковом кармашке, надвинулся на Айрин, оттеснив в сторону Меггса:

— Машину Даниэля Лоринга осмотрели от и до… Даже подняли домкратами и проверили днище. Ничего там нет! Вам это сообщили по связи. Отчего вы не даете начать гонку? И… С вами-то что такое?

— На меня было совершено покушение, — спокойно проговорила комиссар. — Совершено теми же людьми, которые в третий раз подряд покушаются и на лидера гонки, господин президент ассоциации.

Итальянец явно отнесся к этим словам серьезно. Его смуглое подвижное лицо исказила гримаса отвращения.

— Мерзавцы! — выдохнул он. — Может, вы скажете, кто это такие?

— Скажу. Но не сейчас. Вы действительно ручаетесь, что с машиной Лоринга все в порядке?

— Да, разумеется. Комиссары и полиция проверили каждый сантиметр.

— А если что-то в самом моторе?

Галлато весь перекривился.

— Но вы же не прикажете разбирать машину?! Вы понимаете, чем это может обернуться? Мы уже перенесли один из этапов на неделю — это после того ужасного несчастья. И сейчас мы не можем на час с лишним отложить старт. Снять Лоринга с заезда я тоже не могу: худшего скандала и представить нельзя! Сегодня здесь его высочество. Понимаете?

— Да хоть сама королева! Нужно проверить мотор болида.

— Не нужно, комиссар. С мотором все в порядке. Ведь прогревочный круг они уже прошли.

И когда только Дейл успел дойти до стартового сектора? Запыхался, побледнел, но держится. Ого! И у кого-то разжился тросточкой! Неужели сунул в нос жетон и сказал: «Полиция! Нам нужна ваша трость!»? Да нет — такие бамбуковые игрушки продают здесь же, перед входом. Тоже сувенир.

— Если б что-то было в моторе, он бы уже рванул. И потом, один человек за короткое время не разберет мотор. Не всех же механиков купил этот сукин сын!

Он был прав, Айрин и сама это понимала. Так что же — она ошиблась? Или Кортес, не сумев расправиться с ней, отменил свой приговор гонщику? Чушь! Возможно, задуманное должно произойти не во время заезда, а после него. Как тогда, в баре. Но ведь Гедеоне понимает, что Тауэрс теперь этого не допустит!

Взглядом она отыскала Даниэля. После осмотра болида он вновь занял пилотское кресло. Оранжевая машина, стоящая на поул-позишн, была видна лучше других — вся освещенная солнцем, приковавшая к себе взгляды десятков тысяч людей. Прозрачное забрало Лоринга тоже оставалось поднятым, и комиссар увидела его стиснутые белым подшлемником щеки, тонкую линию ноздрей над самым выступом шлема и глаза — большие, совершенно бесстрастные, будто вокруг него совсем ничего не происходило.

Даниэль поймал взгляд комиссара и чуть заметно опустил веки. Прорези морщин, такие заметные, когда половину лица скрывал шлем, стали вдруг глубже и лучиками разбежались от уголков глаз. Значит, он улыбнулся. Улыбнулся — чтобы поддержать ее, Айрин! Он видел ее окровавленное лицо, понимал, что она тоже пережила смертельную опасность, видел, как сейчас она боится за него. И улыбался, показывая ей: «Я спокоен. Я вам доверяю. Все будет хорошо!»

В это мгновение она поймала себя на самом недостойном желании разреветься. Истина была где-то рядом, нечто смертельно опасное ожидало своего мгновения, и это нечто нужно было угадать и остановить вовремя. А она — знаменитый комиссар Айрин Тауэрс, о проницательности которой ходят легенды, — торчит посреди стартового сектора и, как полная идиотка, не может понять, где прячется опасность.

— Так что же, комиссар? — уже почти гневно спросил Галлато. — Пока вы тут размышляете, моторы и шины остывают. Мы так и так объявим второй прогревочный круг. А значит, гонка на один круг сократится. За эти десять минут ваш Лоринг уже обошел бы последнюю пару-тройку болидов на второй круг!

Вот! И как просто! Как можно было об этом не подумать?!

Должно быть, Уолтера тоже осенило. Он хлопнул себя по лбу и, забывшись, едва не схватил Айрин за правый локоть, но вовремя опомнился. Она кивнула ему:

— Да! Мы оба идиоты! Мистер Галлато, необходимо осмотреть и другие машины.

— Что-о-о?! Да вы понимаете…

— А вы понимаете? — голос и лицо Тауэрс стали так страшны, что президент ассоциации отпрянул. — Вы понимаете, что произойдет, если на трассе будет совершено убийство? И все, кто вокруг нас, отлично слышат, что именно вы пытаетесь мне помешать. Инспектор! — она повернулась к Меггсу. — Полицию и охрану трассы сюда! И… У кого есть мегафон?

Один из дежурных протянул ей небольшой красный раструб.

— Внимание! Говорит комиссар полиции Айрин Тауэрс. На старте производится общий досмотр. Приказываю всем пилотам немедленно выйти из машин. Всем и немедленно!

Вот теперь все вокруг взорвалось без всякой бомбы. Кто-то что-то вопил из разных боксов, даже из самых дальних, откуда ничего слышно не было. Орали и бушевали трибуны. Несколько директоров команд влетели в стартовый сектор, то ли возмущенно, то ли протестующе размахивая руками. Эдуар Мортеле давно уже был здесь, однако именно он вел себя тише всех — просто стоял у барьера и переминался с ноги на ногу, пытаясь изобразить на лице полное спокойствие.

Гонщики подчинились приказу комиссара, не ожидая, пока им прикажут то же самое по связи. Ясно было, что Айрин Тауэрс полностью владеет ситуацией и что ей уже никто не посмеет возразить. Вид у всех девятнадцати был растерянно-глупый. А ведь еще пять минут назад многие из них в душе издевались над Лорингом-старшим: «Дочемпионствовался! Что ни этап — то из-за него на трассе полиция!» Теперь объектами полицейского внимания сделались они все, и большинству стало неуютно: понапрасну из машин выйти не прикажут. Что же, выходит, какая-то опасность и впрямь существует? И угрожает всем в равной степени? Ничего себе! Разве они и без того мало рискуют? Кому так отчаянно хочется их крови? В конце концов, это ведь не Древний Рим!

— Нужно начинать с последнего болида, — тихо проговорил, наклоняясь к Айрин, Уолтер Дейл. — С самого последнего.