Ирина Измайлова - Всадники «Фортуны»

— Он у вас каким-то демоном выходит, мэм! — воскликнул Кортес.

— У вас, а не у меня, — поправила Айрин. — Это вы приняли предложение Стерна разыграть партию, в которой Лоринг становился помехой. Вы решили, что в этом году «Ларосса» уступит чемпионство, а заодно — и Кубок конструкторов, «Скиду». А за это прибыль от заказов будет поделена на взаимовыгодных условиях. Спросите, откуда я знаю и это? Ведь этого в компьютере нет. Тоже просто, мистер Кортес! Вы имели неосторожность в своем последнем интервью седьмому каналу сообщить, с какими новыми заказчиками заключаете контракты на будущий год. Двое из них — клиенты «Скида»! Но вы ни за что не заявили бы до конца сезона, что сумели увести клиентов у своего главного конкурента. А значит — конкурент в курсе, и все сделано по взаимному соглашению. Но для этого нужно проиграть и Кубок, и первое место. Я не знаю, кто из вас с Освальдом Стерном задумал убийство первым. Но первый шаг сделали вы. Вы использовали бешеную ревность и мстительность Эммы Висконти. Вам не повезло: вместо намеченной жертвы погиб ее брат Джанкарло. И Эмма пришла в отчаяние. Она стала пить больше прежнего, а главное — почти открыто обвинила вас в гибели Джанни. На той вашей встрече с деловыми партнерами она, кроме прочего, еще бросила фразу: «А книжечка-то до сих пор у меня!»

Так или иначе, любовница сделалась опасной, и вы убрали ее. Правда, получилось не очень чисто — торопились. А в это время Стерн решил нанять профессионального киллера. И снова — осечка. Доказать вину Стерна я смогу наверняка. Думаю, его партнеры по корпорации не захотят впредь делить доходы с убийцей. Конечно, его не удастся засудить, но ваше с ним соглашение рухнет, Кортес. Оно уже рушится. И в том, что вы, возможно, решили сделать сегодня, уже нет никакого смысла. Наоборот: пока что у меня — только косвенные улики, и хороший адвокат легко отмажет вас не просто от наказания, но и вообще от суда. А вот если вы попытаетесь поставить последнюю точку, то подпишете себе приговор.

— Какой приговор?! — золотистая гладкая маска окончательно свалилась с аргентинца, и на свет вылезла искаженная бешенством багровая морда хищника. — Какой, на хрен, приговор, ищейка шелудивая?! Да не родился такой судья, какого я не купил бы со всеми его английскими погаными предками и со всеми его потомками! Если будет нужно, я куплю весь ваш дворец юстиции и устрою в нем плавательный бассейн! Ну что ты сделаешь, если суд в ответ на все твои доказательства покажет тебе жирный кукиш?

— Что я сделаю? — Айрин встала и, глянув на часы, повернулась к двери. — Я просто все расскажу вашему сыну. И тогда вы его потеряете.

— Что? А… При чем тут мой сын?

Маска вернулась. И уже не та, что была. Теперь на комиссара глянул даже не холеный джентльмен, а пожилой, потерянный человек, у которого вдруг отчего-то затряслась нижняя челюсть и судорожно согнулась левая рука. Вся краска разом схлынула с его щек.

— Хорошо хоть вы не врете, что у вас нет никакого сына! — бросила Айрин. — Ларс Веллингтон — сын не лорда Джорджа, а ваш. И это его вы прочите на место Лоринга.

Гедеоне смотрел на комиссара со странным выражением — он будто пытался понять, так ли она все сказала, как он понял.

— Откуда вы взяли это все? — овладев собою, резко спросил аргентинец. — Откуда вы узнали… то есть, отчего решили, что Ларс — мой сын? Кто вам мог такое сказать?

Айрин скупо улыбнулась, не отводя глаз от лица миллиардера, ставшего похожим на восковой слепок:

— Вы ведь помните, как погибла леди Веллингтон? После автомобильной катастрофы ее привезли в больницу. Она прожила еще два с половиной часа. А так как обстоятельства столкновения оказались достаточно подозрительными, полиция провела расследование. Это я была в больнице у леди Гретт. И она, как правильно писали газеты, пришла в себя только на несколько минут. Посмотрела на меня. Думаю — даже не поняла, что видит совсем незнакомого человека. Может, сыграло роль то, что я — женщина. И она мне сказала: «Передайте Разбойнику, чтобы позаботился о нашем сыне, если что-то случится с Джорджем!» Это были ее единственные слова. Только недавно я узнала, что Разбойником Гретт Веллингтон называла вас.

Айрин поняла, что попала в цель. Почти наугад, как она делала часто. Конечно, он мог тогда побывать в больнице и узнать, что в палате у леди Веллингтон был совсем другой комиссар полиции. Мог проведать и о том, что, очнувшись, она произнесла, действительно, несколько слов, но разобрать среди них можно было только это самое — «Разбойник». Нет, он не рискнул побывать там — ведь Веллингтон прожил после этой трагедии еще почти год. И мог бы, узнав о таком визите, догадаться, что Гедеоне был для Гретт не только другом ее мужа.

Сейчас Кортес поверил комиссару Тауэрс. Поверил и получил подтверждение тому, что давно подозревал сам. Что, может быть, даже знал, если только хитрая и осторожная Гретт решилась рассказать ему.

— Даниэль имел глупость сказать вам год назад, что у Ларри огромный талант и он будет великим гонщиком, — продолжала Айрин. — Вы решили уступить в этом году «Скиду» с тем, чтобы следующие три года были ваши, и Ларс стал Золотым всадником. А прибылью делилась бы уже «Ларосса». Но этого не будет. Ларри всей душой любит Даниэля, и если узнает, что вы покушались на его жизнь, то никогда не простит вас. И из команды уйдет, а тогда вы пропали. Команда снова откатится в аутсайдеры, и никакие деньги не спасут. Так что покуда не поздно — дайте отбой тем, кто сегодня караулит жертву. Дайте отбой, сэр, или пожалеете не раз и не два!

Кортес раздумывал всего несколько мгновений.

— Я никому ничего не приказывал, — глухо вытолкнул он. — Стерн… он — да. Но я не знаю, кто и что именно может сделать. Лучше всего вам поспешить, комиссар. Гонка вот-вот начнется, и Бог знает что может произойти. Думаю, вы приняли меры предосторожности, но не помешает еще раз все проверить. Поспешите!

Айрин, уже не таясь, глянула на часы. Десять минут одиннадцатого.

— Прощайте, — она шагнула за порог, но снова обернулась. — Я не верю вам. Хочу верить, но не верю. Неужели вы ничуть не боитесь Бога? Ведь это не останется без наказания! Не верите? А вы поверьте! И наказание — гораздо ближе, чем вы думаете.

Кортес несколько мгновений постоял, вслушиваясь в ее затихающие шаги, потом усмехнулся.

— Ближе. Но не ко мне, дура! К тебе.

Айрин спустилась в вестибюль. Охранников не было видно. Лишь когда она дошла до высоких входных дверей, сбоку показался тот молодой человек, который поначалу не хотел впускать ее во внутренний двор.

— Решетка заперта, комиссар! — произнес он. — Идемте, я вам открою.

— Да, и поскорее!

Уже когда он с той же автоматической вежливостью распахнул перед нею калитку, Тауэрс обратила внимание на напряженный взгляд юноши. Казалось, он хочет и не решается ей что-то сказать.