Чарльз Тодд - Признание

Один из игроков в карты тоже вскочил и закричал на Ратлиджа.

Слушая, как ботинки Рассела стучат по голому полу, Ратлидж с трудом нашел медальон там, куда он упал — среди тростей в фарфоровой подставке. Он подскочил к двери в тот миг, когда в комнату вбежала сестричка, едва не столкнувшись с ним.

— Что вы наделали? — воскликнула она.

Стоявшая за ее спиной старшая сестра произнесла:

— Я слышала, кто-то бежал.

Ратлидж отодвинул их в сторону.

— Это Рассел. По-моему, он сбежал отсюда.

Навстречу ему из другого крыла бежали сестры и санитары; ему пришлось на бегу расталкивать их.

Кто-то додумался позвонить в колокол; звон был почти оглушительным. Добравшись до двери, Ратлидж задрал голову и увидел, что колокол висит в окошке над дверью; санитар усердно дергал за веревку.

— Туда! — крикнул он Ратлиджу, показывая в сторону парка.

Ратлидж побежал в ту сторону, куда указал санитар, почти уверенный, что слышал, как кто-то споткнулся о молодую поросль. Он помчался к воротам, но майора так и не увидел.

Хэмиш сказал: «Он где-нибудь залег, спрятался».

Ратлидж выругался. Он ведь не расстегивал медальон! Застежка сама подвела его.

Он слышал, как старшая сестра раздает приказы. Колокол перестал звонить.

Ратлидж добрался до бывшего вдовьего дома, обошел его кругом, заглянул в хозяйственные постройки за кухней, широко распахнув все двери, а потом вернулся на дорогу.

«Пешком он не мог уйти далеко», — заметил Хэмиш.

— Надо было заранее догадаться… — Еще не успев договорить, Ратлидж понял, что догадываться ему было не о чем. Что бы ни всколыхнулось в темных глубинах памяти майора, взрыв стал неожиданным.

«Слушай, он ведь раньше в разговоре с тобой назвал девицу по имени, и ничего…»

«Любимчик Синтии»…

Но имя — совсем не то, что фотография в руках чужого мужчины!

Золотистый свет постепенно сменялся лиловым, потом багровым, а потом и темно-синим, а поиски все продолжались. К сожалению, Ратлидж не захватил фонаря и не мог как следует искать следы. Старшая сестра, стоявшая на крыльце, покачала головой:

— Я ведь вас предупреждала, что его психическое состояние нестабильно.

Ратлидж ответил:

— Всю ответственность беру на себя. Но он ведь уже не в первый раз убегает, верно да? А вы меня не предупредили.

Старшая сестра не ответила; она смотрела, как последние из тех, кто искал беглеца, устало возвращаются к дому.

Один из санитаров буркнул, очутившись достаточно близко, и Ратлидж услышал:

— По-моему, надо еще раз обыскать дом. Он мог вернуться по своим следам.

Хотя Ратлидж и сомневался в том, что Рассел вернулся в клинику, персонал и выздоравливающие больные принялись осматривать комнату за комнатой.

— Когда он бежал отсюда в прошлый раз? — спросил Ратлидж старшую сестру. Та напряженно прислушивалась к топоту у них над головами. — Сейчас вы уже не сможете его покрыть!

— Ну ладно. Месяц назад. Он отсутствовал три недели. Мы искали его, заглядывали всюду, куда он мог пойти. Мне не хотелось обращаться в полицию. В конце концов, майор ведь ничего плохого не сделал! Он был не опасен. И моя вера не осталась без награды. Однажды утром он вернулся. Мы спустились вниз и увидели его на крыльце. Растрепанный, голодный, грязный… Тем не менее он прекрасно понимал, кто он такой и где находится. Даже извинился за то, что причинил нам столько хлопот.

— Он не объяснил, почему убежал?

— Сказал, что ему требовалось кое о чем подумать, а здесь он этого сделать не мог. Ему нужно было побыть одному.

— Имеется ли у него оружие?

— Нет, конечно нет. Уверяю вас, здесь нет никакого оружия.

— Кажется, в Лондоне у него есть дом — тот, где они жили с женой? Может быть, там хранится его служебный револьвер?

Старшая сестра замялась:

— Санитар позаботился о том, чтобы убрать револьвер подальше. Он сделал это первым делом, как только они прибыли в Лондон.

Хотя ей очень не хотелось давать Ратлиджу лондонский адрес Рассела, в конце концов она все же его записала, однако предупредила:

— Сейчас дом закрыт. Он вообще почти всегда закрыт, поскольку хозяин постоянно проживает здесь.

Поблагодарив старшую сестру, Ратлидж вышел. Выехав за ворота парка, он увидел, что навстречу ему по дороге суетливо бежит констебль. Ратлидж остановил машину и спросил:

— В чем дело?

После того как он представился, констебль взволнованно ответил:

— В деревне беда! Похоже, из клиники убежал пациент… Он сбил с ног Джорджа Хиллера и угнал его «Триумф»!

Мотоцикл «Триумф» был на войне настоящей рабочей лошадкой. Не случайно он получил прозвище «Трасти» — «Надежный». Именно на нем быстрее всего можно было добраться до передовой и поддерживать связь со штабом. «Триумфам» нипочем были непогода, бомбежки и плохие дороги. Привычной фигурой на войне стал сгорбленный силуэт мотоциклиста в защитных очках.

— Пожалуйста, известите старшую сестру, а я тем временем попробую его догнать.

Не дожидаясь ответа, Ратлидж тронулся с места. Он ехал на предельной для плохой дороги скорости, потому что понимал, что у мотоцикла перед ним имеется преимущество. Рассел доберется до Лондона задолго до того, как его перехватят. О том же самом неустанно напоминал ему и Хэмиш.

И все-таки что послужило причиной вспышки майора Рассела?

Ратлидж склонен был полагать, что все дело в фотографии Синтии Фаррадей. Но что он там сказал потом? «Медальон моей матери — как бы не так»! Может быть, он узнал его раньше, хотя сказал, что не узнает?

Или… все дело было в самом медальоне с фотографией Синтии Фаррадей внутри. Может быть, Рассел подумал, что она имеет какое-то отношение к смерти его матери?

Может быть, Синтии Фаррадей грозит опасность?

Надо найти Рассела и мотоцикл Джорджа Хиллера до того, как майор доберется до Челси и отыщет Синтию Фаррадей.

Ратлидж вглядывался в даль, все время надеясь заметить впереди мотоцикл. Хэмиш безжалостно бубнил, что он принимает желаемое за действительное.

Из-за него майор сорвался, значит, он и должен поймать беглеца.

А впереди по-прежнему сплошной мрак — и никакого красного огня мотоцикла.

Ратлидж подумал: Рассел ведет себя опрометчиво. Сейчас его подхлестывает гнев.

Ему самому не всегда удавалось набрать приличную скорость. То он проезжал деревню, то приходилось тормозить, пропуская стадо гусей, семенящих к пруду, то впереди дорогу загораживала еле ползущая телега. Один раз он проехал через довольно большой городок, где гуляли люди, радуясь теплому летнему вечеру. После городка снова потянулись фермы и рощи, и его глазам снова пришлось привыкать к темноте. Тишина и темнота нервировали Ратлиджа. Даже Хэмиш молчал.