Владимир Бацалев - Кегельбан для безруких, Запись актов гражданского состояния

-- Вас, наверное, одно удовольствие -- грабить! Купил патрон за три копейки, и забирай кассу. Но лучше это провернуть на последнем сеансе: денег наберется побольше.

-- Я вот тебе ограблю, бандит! -- вскидывается мужик. Но тут уже я показываю ему на бумажку и говорю:

-- Не отвлекайтесь на разговоры, работайте, считайте пульки...

Выхожу из кинотеатра и думаю, что неплохо было бы показаться на работе, а оттуда зайти к Марине в ЗАГС.

Работа у меня -- не бей лежачего, а если встанет -- все равно не бей. Такую еще поискать. Платили бы за нее в два раза больше, я жил бы, как кот в сметане.

Попал я на нее так. Я вырос в областном центре и после школы пошел учиться в библиотечно-архивный техникум. Когда я его заканчивал, из Сворска пришел запрос на двух человек. В этом Сворске уже сорок лет гнила кучей библиотека, которую вывезли из монастыря перед тем, как монастырь взорвать. Подвал, где гнила библиотека, находился в том же доме, что и "Незабудка", но, так как пивная сама уже стала подвалом, то библиотека оказалась как бы на втором этаже, если смотреть в лужу.

О библиотеке вспоминали во все времена и во все времена забывали. Каждый новый начальник отдела культуры считал своим долгом осмотреть ее, взять пару книг и на досуге прикинуть: стоит с ней возиться или не стоит? Но, глядя в старославянскую вязь, как на клинописные каракули, не помня наверняка, русский он по паспорту или гражданин СССР, начальник приходил к мысли, что такое толстое и плотное духовное наследство лучше использовать в хозяйстве: вместо отломанной ножки кровати, как груз для засолки капусты и т. д. Наконец, нынешний начальник, не зная, за какой хвост тащить культурно-просветительное дело в массы, не зная, сколько будет трижды семь и почему лето сменяет осень, решился отправить разнарядку в наш техникум на двух специалистов. Умные люди подсказали ему, что один должен отреставрировать книги, а другой -- составить каталог и опись Другим оказался я после того, как утвердили ставки в штатном расписании. Причем утвердили невероятно быстро: начальник культурного отдела был виртуоз в этой области. Вместе с нашими он пробил еще и ставку уборщицы, обосновав тем, что в его туалете стоят два унитаза, и сидеть на двух унитазах сразу гораздо производительней. Уборщицу он так и не нанял, зато повсюду размахивал сэкономленным фондом заработной платы: "Вот так у нас, в культуре-то, народную копейку берегут!"

Человек он был незлой и бесполезный, командовал стулом, на котором сидел, столом, за котором писал, и всеми бумажками, которые ползали по столу: из одной папки -- в другую.

Когда мы с реставратором прибыли и осмотрели фронт работ -- гору книг по пояс, где мыши проделали ходы и выгрызли норы, -- я почесал затылок и сказал начальнику культурного отдела:

-- Здесь работы не меньше чем на год.

-- Ха-ха-ха! На год?! -- удивился культурный работник. -- На все десять!

Правильно! Мудрый ответ советского руководителя! Зачем делать в один год то, что можно растянуть на десять, исправно получая зарплату, а иногда и требуя прибавки?

Трудности начались сразу. Наш начальник предпенсионного возраста -бывший директор школы, начинавший вместе со Столиком, но менее активный в дружбе с собесом на старости лет, -- был твердо уверен, что все само собой падает с неба, а, если не падает, надо послать выпускников с классной руководительницей -- они скинут. Проблем для него не существовало. Когда я сказал, что мне в Сворске негде жить, он ответил:

-- Ну, ты сходи куда-нибудь, тебе помогут.

-- А куда? -- спросил я.

-- Ха-ха-ха! Не знаю, -- ответил предпенсионер, -- контор много. Выбирай на вкус!

Я пригрозил, что уеду, а уволить меня нельзя, потому что я -- молодой специалист и зарплату все равно получу, отсужу за все три года. Но начальника не проняло, он словно и не слышал, не желал считать ничьи деньги, бормоча, что до пенсии ему осталось меньше трех лет. Тогда я пообещал написать на него жалобу.

-- Вам она здорово повредит, -- сказал я, -- ведь вы еще ничего не успели сделать, а на вас уже жалуются. Что же будет, когда вы засучите рукава?

-- Ха-ха-ха! У меня рубашка-безрукавка, -- ответил он, отправляя секретаршу и дерматиновую папку в поход по инстанциям.

Он все фразы начинал с "ха-ха-ха". Прежде чем что-то сказать, он хохотал. Веселый оказался дядя, но веселье это жило в нем не от большого ума, он заливался даже от показанного пальца.

Побегать начальнику все-таки пришлось, и комнату из него я вытряс -изолятор в женском отделении городской больницы. Но я оторвал его от главного дела и заставил бегать, потому он меня разлюбил, как всегда, дивясь от хохота. Основным, главным делом начальника была ловля рыбы, сидя на подоконнике и свесив ноги, потому что окно его кабинета выходило к реке. Лишь изредка его отвлекали назойливые посетители вроде меня, и начальник расправлялся с ними, как с мухами. Червей ему копала секретарша, она же прикармливала рыб под конец рабочего дня. Видели ее, разбрасывающую кашу, и посреди ночи, а курьер, тридцатилетний детина, ходил в закатанных до колен штанах, чтобы в любой момент бежать к воде, выпутывать крючок из водорослей. Впрочем, по вторникам и четвергам предпенсионер не ловил рыбу, а, придя в кабинет и отдав распоряжения, запирал дверь, зашторивал окна и ложился на стол, свернувшись калачиком и засунув уши между коленок, чтобы телефонные звонки не тревожили сон... Следом за мной к начальнику пришел реставратор и сказал, что ему для работы нужны переплетный станок, картон, ледерин, клей... -- целый список. Предпенсионер решил отшутиться.

-- Ха-ха-ха! Что же ты, -- говорит, -- за переплетчик, если у тебя ничего нет?

-- Не могу же я повсюду таскать за собой бумагорезательную машину!

-- А я тем более не могу, я старенький, -- ответил начальник. -- Сиди и жди. Закажем тебе машину на следующую пятилетку.

Пришлось решать этот вопрос без начальника: мы пошли в типографию и познакомились с Сусаниным. Адам Петрович разрешил пользоваться своим оборудованием и материалами, а потом выставил такой счет отделу культуры, что исчерпал пятилетние фонды, и теперь своричи ждут не дождутся очередного съезда и новых финансовых инъекций в культурную жизнь. Правда, наш начальник от этого ничего не потерял, наоборот, он собрал краеведов-энтузиастов, организовал раскопки взорванною монастыря и из уцелевших кирпичей построил себе дачу.

Когда, наконец, мы взялись за дело, на наши головы полетели шишки со всех сторон Мы купили четыре обогревателя во влажный и холодный подпал, и тут же пришел пожарный инспектор, словно караулил нас под дверью, и оштрафовал на десять рублей. Мы выбросили обогреватели, но в "Незабудке" прорвало трубу, и от сырости расплодились блохи, и санэпидстанция тоже наказала нас материально, а за ней -- опять пожарный: он сказал, что от сырости портится электропроводка. Организации, которым дано право выписывать квитанции, открыли в подвале золотое дно, индейское Эльдорадо, еще одну страну дураков. Нас штрафовали за то, что мы не вывешиваем флаг по праздникам; за то, что над нашими окнами грязно; за то, что под дверью мочатся, а мы не показываем туалет в двух шагах; за то, что кошки превратили подвал в кладбище... А обнаглевший пожарный сначала подарил нам электрочайник, а потом оштрафовал за то, что мы им пользовались. Он долго извинялся, но ничем не мог нам помочь -- горел план. С тех пор реставратор ходит с чайником наверх и наливает пивом: от безделья он стал потихоньку спиваться.