Энн Перри - Тишина в Хановер-клоуз

Кэролайн больше не приезжала, но писала каждый день, сообщая, что с Дэниелом и Джемаймой все хорошо, и предлагая любую помощь.

Но больше всего Шарлотту тронуло письмо от тетушки Веспасии, которая болела бронхитом и была прикована к постели. Она не сомневалась в невиновности Питта и сообщала, что в надлежащее время — если дело дойдет до этого — поручит своему адвокату защищать его. К письму она приложила десять гиней, надеясь, что Шарлотта не будет настолько глупа, чтобы обидеться. Невозможно сражаться на пустой желудок — а сражение предстоит, это очевидно.

Почерк был неровным, дрожащим, и Шарлотта вдруг со всей ясностью поняла, что тетушка Веспасия стара и с каждым днем приближается ее срок. Она стояла ранним утром на кухне с листком голубой бумаги ручной выделки в руке и думала о хрупкости всего хорошего и доброго, и холод в ее душе не мог прогнать никакой огонь.

Шарлотта снова навестила Томаса. Ей пришлось стоять в очереди вместе с тихими, печальными женщинами, чьи мужья и сыновья томились в Стил. Кто-то из них был злым, кто-то жадным, кто-то жестоким — по своей природе или под влиянием обстоятельств, — а многие просто не могли приспособиться к борьбе за существование на перенаселенных улицах, где выживает сильнейший.

У Шарлотты было достаточно времени на жалость, на размышления об этих женщинах; она понимала, что легче сочувствовать чужим страданиям, чем смотреть в лицо действительности. Если она переключит бурлящие внутри чувства на что-то другое, это поможет ей лгать Томасу, улыбаться с притворной уверенностью и прогонять страхи.

Когда ее наконец впустили, то не позволили дотронуться до мужа. Она сидела напротив и вглядывалась в его лицо, замечая синяки, грязь, тени под глазами и страдание, которое не могла скрыть натянутая улыбка. Никогда еще ей не было так тяжело, и никогда еще ей не приходилось столько лгать. Питт очень хорошо ее знал, и раньше ей ни разу не удавалось обмануть его. Теперь же она смотрела ему в глаза и лгала с такой легкостью, словно перед ней сидел не мужчина, а ребенок, которого нужно защищать и утешать сказками, скрывая правду.

— С нами все в полном порядке, — торопливо сказала Шарлотта. — И конечно, мы по тебе ужасно скучаем! Но у нас всего в достатке, и мне не пришлось просить маму или Эмили о помощи, хотя я не сомневаюсь, что они бы мне не отказали. Нет, я больше не ездила к Йоркам. Положилась на Балларата, как ты сказал… Ну а если он к тебе никого не присылал, значит, ему этого не требуется. — Она искусно направляла разговор, не позволяя Томасу перебивать себя и не оставляя времени на вопросы, на которые у нее не было ответа. — Где Эмили? Дома. Сюда ее не пустят, потому что она не родственница — по крайней мере, не близкая. Свояченица не считается. Да, Джек Рэдли очень любезен, помогает мне…

Эмили выполняла самую ненавистную из своих обязанностей — гладила накрахмаленные кружева хлопковых фартуков, целую дюжину. Каким-то образом Эдит удалось воспользоваться рассеянностью Эмили и переложить на нее свою часть работы. Она очень удивилась, когда в дверях прачечной появилась Мэри, оглянулась по сторонам, вошла, закрыла за собой дверь и приложила палец к губам.

— Что случилось? — прошептала Эмили.

— Мужчина! — почти неслышным шепотом недовольно объявила Мэри. — У тебя ухажер!

— Нет! — решительно запротестовала Эмили. Только этой напасти ей не хватает. Кроме того, обвинение совершенно несправедливо: она никого не поощряла. Наоборот, дала отпор подручному мясника, когда тот бесстыдно улыбался ей.

— Есть! — настаивала Мэри. — Грязный, будто только из печной трубы, но довольно смазливый и ужасно вежливый. Думаю, если его отмыть, будет писаным красавцем.

— Я его не знаю! — сердито сказала Эмили. — Скажи ему, чтобы уходил!

— И ты даже не посмотришь…

— Нет! Хочешь, чтобы я лишилась места?

— Он ужасно милый.

— Меня вышвырнут! — вскипела Эмили.

— Он говорит, что тебя знает! — Мэри сделала еще одну попытку. — Иди, Амелия. Может… Ты что, всю жизнь хочешь оставаться камеристкой?

— Все ж лучше, чем тебя вышвырнут на улицу без рекомендации! — огрызнулась Эмили.

— Ну, если ты так уверена. Это какой-то Джек.

Эмили замерла.

— Что?

— Его зовут Джек, — повторила Мэри.

Эмили поставила утюг.

— Я иду! Где он? Его кто-нибудь видел?

— Больно быстро ты передумала, — с удовлетворением заключила Мэри. — Но только поосторожнее. Если кухарка тебя застукает, беды не миновать. Он у двери в буфетную. Давай же! Торопись!

Эмили выбежала из прачечной, миновала коридор, кухню, буфетную и оказалась у черного хода; Мэри не отставала, следя за тем, не появится ли кухарка.

Эмили не верила своим глазам. Человек, стоявший под дождем на заднем крыльце рядом с угольной крошкой и баками для мусора, был одет в темное рваное пальто, спускавшееся ниже колен, а его лицо почти полностью скрывали широкие поля шляпы и прядь волос, падавшая на лоб. Кожа была испачкана сажей, словно он действительно только что вылез из дымохода.

— Джек? — изумленно спросила Эмили.

Рэдли улыбнулся, и на грязном лице сверкнули неправдоподобно белые зубы. Эмили так обрадовалась, что ей хотелось рассмеяться, но она поняла, что смех непременно перейдет в слезы. Чувства захлестывали ее, и лучше было молчать.

— Как вы? — спросил Джек. — У вас такой печальный вид…

Теперь она рассмеялась, немного истерически, но тут же взяла себя в руки, опасаясь, что Мэри может ее услышать.

— Со мной все в порядке. Ночью подпираю дверь стулом. Но мне нужно с вами поговорить. Как Шарлотта?

— Ей приходится тяжело, и мы никуда не продвинулись.

Из буфетной послушался чей-то голос, и Эмили поняла, что кто-то пришел и может выдать ее — если не кухарка, то Нора.

— Уходите! — быстро сказала она. — Примерно через полчаса я пойду к сапожнику; ждите меня за углом. Пожалуйста!

Джек кивнул и к тому времени, как из двери выглянуло любопытное лицо Норы, сбежал по ступенькам и исчез.

— Что ты тут делаешь? — подозрительно спросила Нора. — Я подумала, ты с кем-то разговариваешь.

— Много думать вредно, — огрызнулась Эмили, но тут же пожалела о своей несдержанности. Никакого раскаяния она не испытывала, но настраивать против себя Нору было нераузмно. Хотя отступать уже поздно — это будет выглядеть подозрительно. — Кстати, а что ты тут делаешь?

— Я… — Совершенно очевидно, что Нора приходила шпионить за Эмили и теперь смутилась. Она вскинула голову. — Мне показалось, что кто-то к тебе пристает. И я пришла помочь!

— Очень любезно с твоей стороны, — язвительно сказала Эмили. — Как видишь, тут никого нет. Я пришла проверить, какая погода. Мне нужно выйти с поручением — придется надеть теплое пальто.